Приглашение к путешествию Пушкина, Бодлера и Гумилёва Любовь Н. Гумилёва к путешествиям — общее место в описании творчества поэта, а африканские впечатления вообще являются своего рода его визитной карточкой. И. Одоевцева, описывая своего учителя, подчеркивала: «Поэт, путешественник, воин, герой — это его официальная биография, и с этим спорить нельзя». Гумилёв особенно гордился своей ипостасью путешественника. В одном из самых ярких стихотворений поэта Память задана судьба Гумилёва не только в пространстве, но и во времени, где бытие вмещает в себя целый сгусток существований:
«Заблудившийся трамвай» Гумилёва и корабли-призраки «Заблудившийся трамвай» из последнего сборника Н. Гумилёва «Огненный столп» – одно из самых загадочных стихотворений поэта – неоднократно исследовался в литературоведении.
«Венецианская» баллада Н. Гумилёва II Congreso internacional “La lengua y literature rusas en el espacio educativo internacional: estado actual y persrectivas” (Granada, 8-10 de septiembre de 2010). En conmemoración de los 55 años de enseñanza de la lengua rusa en España / II Международная конференция «Русский язык и литература в международном образовательном пространстве: современное состояние и перспективы» (Гранада, 8-10 сентября 2010 г.). К 55-летию преподавания русского языка в Испании. Tomo II. Том II. Granada, 2010. Rubiños-1860, S.A., Madrid. С. 1755–1758.
Африканские «Картинки из книжки старинной» Н. Гумилёва В статье рассматриваются «африканские» мотивы в творчестве Н. Гумилёва, главным образом, на материале сборника стихов «Шатер». По мнению автора, поэт видит мир сказочным и экзотическим, опираясь на личные впечатления, которые одновременно вымышлены и прожиты, вычитаны из книг и пройдены сотнями дорог. Литературность делает облик героя-путешественника условным, и лирическое «я» обретает масочную структуру.
О «тайной прародине» Николая Гумилёва («Стокгольм», «Швеция», «Заблудившийся трамвай») В статье рассматриваются «шведские» стихотворения Н. Гумилёва — «Стокгольм», «Швеция», обнаруживается их связь с «Заблудившимся трамваем», отмечается тяготение Гумилёва к скандинавской культуре, которая, по мнению поэта, исторически повлияла на Россию еще со времен Рюрика.
Тезаурус смерти в лирике Николая Гумилёва Рассматривается тезаурус смерти в лирике Николая Гумилёва: представлена классификация мортальных сюжетов и мотивов, выделены три группы — «морская» танатология, «балладная» танатология и автотанатология. В «морской» танатологии отмечены мотивы корабля-призрака, плавания на корабле-призраке, капитанов-мертвецов и др. Балладная танатология складывается из таких мотивов и сюжетов, как таинственное путешествие в иной мир, гибель девы, жертва-жених, властитель, сеющий смерть, и др. Автотанатология Гумилёва включает в себя следующие аспекты: смерть поэта, смерть героя, смерть влюбленного и создание образа загробного мира.
О жанре пантуна в творчестве Н. Гумилёва В лирике Н. Гумилёва встречаются твердые строфические формы — такие, как французская баллада, газель, сонет, хокку и др.
Пантун Николая Гумилёва «Гончарова и Ларионов» Предметом исследования является жанр пантунов в творчестве Николая Гумилёва (седьмая «Абиссинская песня», стихотворение «Гончарова и Ларионов», эпизоды из пьесы «Дитя Аллаха», перевод «Малайских пантумов» Ш. Леконта де Лиля, черновой набросок «Какая смертная тоска…»).
Морской топос в «Африканском дневнике» Н. Гумилёва В статье рассматривается морское пространство в «Африканском дневнике» Н. Гумилёва, подчеркивается, что образ Африки часто описывается поэтом через водные метафоры: это создает эффект двойственного топоса, совмещающего в себе различные стихии.
«Я заблудился навеки...»: «сюрреализм» Н. Гумилёва и А. Рембо Рассматривается влияние А. Рембо, для творчества которого характерны свойства сюрреалистической поэтики, на Н. Гумилёва. Выделяется реминисцентный слой лирики французского поэта в ранних и поздних стихотворениях Гумилёва. Особое внимание в работе уделено мотиву блуждания через пространство и время - одному из наиболее частотных у Гумилёва. Анализируются тексты, в которых явлен данный мотив. Акцент делается на два стихотворения - «Стокгольм» и «Заблудившийся трамвай». Отмечается, что «Заблудившийся трамвай» имеет сновидческий характер и обладает чертами сюрреализма. Гумилёв создает текст, образно близкий «Пьяному кораблю» Рембо. Сюжет о «заблудившемся» герое у Гумилёва обнаруживает в своем подтексте легенды об исчезновении, несет гибельные смыслы, чреватые трагическим финалом.
«Гумилёвские дни» в Петербурге 14-16 апреля в Российском институте истории искусств проходила IV международная научная конференция “Гумилёвские чтения”: “Николай Гумилёв и русское искусство Серебряного века”.
About a Mortal Plot in N. Gumilev’s Works: “The Severed Head” The article considers the plot about “the severed head” used by N. Gumilev due to the influence of French authors – Ch. Leconte de Lisle and Ch. Baudelaire. The translations of “The Malay Pantums” by Leconte de Lisle and “The Martyr” by Baudelaire made by N. Gumilev demonstrate the attention of Gumilev to this theme, they influenced one of his last poems “The Strayed Tram” from the collection “The Pillar of Fire”. The roots of the plot about “the severed head” in “The Strayed Tram” according to the author of the article is connected with the texts by Ch. Leconte de Lisle and Ch. Baudelaire. Literary and art subtexts (Leconte de Lisle, Baudelaire, Moreau, Doré, Redon, Beardsley etc.) enrich the plot stratum of “The Strayed Tram”, open its new meanings. The methodological basis of the research is determined by the unity of historical and literary, phenomenological, comparative and structural approaches.
Сюрреалистическое пространство баллады Николая Гумилёва «У цыган» Анализируется сюрреалистическое пространство баллады Н. Гумилёва «У цыган», выделяются такие черты его баллад, как фрагментарность повествования; совмещение ирреальных миров, один из которых просвечивает сквозь другой; двоящиеся персонажи (в некоторых случаях человекозвери); драматический финал. Двойственность лирики Н. Гумилёва – сочетание «классической ясности» и сюрреалистического «безумия» – происходит из его любви к французской поэзии во всех ее обертонах: и поэтов гармонии Ш. Леконта де Лиля и Т. Готье, и «темного», путаного и сложного А. Рембо, поэта «сумасшедших», порой диссонирующих образов. «У цыган» можно увидеть как балладу, поскольку сюжет текста включает в себя свойственные Гумилёву балладные мотивы.
Гумилёвский след в повести шанхайского мариниста Б. Я. Ильвова «Летучий Голландец» Рассматривается повесть шанхайского писателя Бориса Ильвова «Летучий Голландец». Ильвов видится продолжателем традиций Николая Гумилёва. Именно «морскую» линию творчества Гумилёва отразил Ильвов, использовав близкие ему мотивы и сюжеты. В статье анализируется легенда о Летучем Голландце в тексте Ильвова. Отмечается также, что Ильвов не только откликнулся на гумилёвские образы в своем произведении, но и использовал необычную внешность Гумилёва для создания своего героя – «Летучего Голландца». Повесть Ильвова, ориентированная на философские воззрения и поэтику Гумилёва, позволяет увидеть метафорически обозначенные пути русской эмиграции, для которой Восток становится началом новой жизни.
О магистральных и маргинальных путях русской поэзии: «чужие звезды» Николая Гумилёва и Павла Булыгина Рассматривается одна из магистральных тем Серебряного века – тема путешествий и экзотических стран в творчестве Николая Гумилёва и Павла Булыгина – поэта и прозаика, покинувшего Россию после революции.
Гумилёв создает оригинальный образ Востока и Африки под влиянием французской поэзии и по собственным путевым впечатлениям, формирует новые концепты русского исторического самосознания, совмещающие в себе как западные, так и восточные черты. В работе отмечается обращение Гумилёва к фовистам (А. Матиссу, А. Дерену), «дикая» выразительность красок которых апеллировала к «дикому» началу в человеке, поворачивала его к миру первозданной природы.
Для Булыгина важен гумилёвский подтекст, почти мистическая канва образов, сюжетные повороты. Булыгин жил в Абиссинии в 1924–1933 гг., об этой стране он писал, вдохновленный Африкой Гумилёва. Рисуя Абиссинию, Булыгин вводит сновидческое пространство, строки «маргинального» поэта рождаются под абиссинским небом, и время при этом становится одномоментным для Булыгина и Гумилёва.
В статье анализируются ранние новеллы («Черный Дик») и лирика («Гиена», «Ужас», поэтическая книга «Шатер») Гумилёва, а также его «Африканский дневник», и очерки Булыгина «Соу Джин» («Человек-гиена». Очерк из абиссинской жизни), «Обезьянья царица», «Занду и Шанко» и стихотворения из сборника «Чужие звезды».
