Хроника

Материалы по теме:

Примечания Биография и воспоминания
теги: обзор, хроника

«…И Господь воздаст мне полной мерой
За недолгий мой и горький век…»

6 октября 1876 г. в Троицкой церкви села Градницы сочетались браком старший судовой врач, коллежский советник, вдовец с дочерью (дочь Александра родилась 29 июня 1869 г.) Степан Яковлевич Гумилёв (1836–1910) и дочь умершего коллежского асессора Львова, девица Анна Ивановна (1854–1942). Дворянский род Львовых внесен в родословную книгу Тверской губернии. Родовое имение Львовых Слепнево располагалось в 8 верстах от Градниц и в 17 верстах от уездного города Бежецка. 13 октября 1884 г. в семье Гумилёвых родился первый сын Дмитрий.

1886

3 апреля, как засвидетельствовано в хранившейся при Кронштадтской Морской Военной Госпитальной Александро-Невской церкви метрической книге, «у Старшего Экипажного врача 6-го флотского экипажа коллежского советника Стефана Яковлевича Гумилёва и законной его жены Анны Ивановой, обоих Православного исповедания, родился сын Николай.

Таинство крещения совершал того же года апреля пятнадцатого дня Протоиерей Владимир Краснопольский.

Восприемниками были: 6-го флотского экипажа Капитан 1-го ранга Лев Иванович Львов и старшего врача коллежского советника Стефана Яковлева Гумилёва дочь девица Александра Стефанова».

В Кронштадте семья Гумилёвых жила в доме Григорьевой по Екатерининской улице. Вскоре после рождения сына С. Я. Гумилёв взял 2-х месячный отпуск и отвез семью в Слепнево.

1887

9 февраля С. Я. Гумилёв «Высочайшим приказом по морскому ведомству о чинах гражданских за № 294 произведен в статские советники с увольнением по болезни от службы с мундиром и пенсионом из Государственного казначейства в размере 864 руб. и из Эмеритальной кассы морского ведомства по 684 руб. 30 коп. в год с производством из Царскосельского казначейства с 10 февраля 1887 г.». Семья переехала на постоянное жительство в Царское Село и купила двухэтажный дом с садом и флигелями на Московской улице, № 42.

1888–1894

Раннее детство прошло в Царском Селе. Однажды едва не лишился глаза из-за недосмотра няньки, которая в пьяном виде уронила ребенка на бутылку с отбитым горлышком. Была повреждена бровь, и косоглазие сохранилось на всю жизнь. В 1890 году Гумилёвы купили недалеко от Петербурга, в поселке Поповка Царскосельского уезда, имение. Усадьба выходила на дорогу, ведущую от села Никольского на р. Тосне к Московскому шоссе, и в течение десяти лет Коля Гумилёв проводил там летние месяцы. Рядом с усадьбой был пруд, в котором будущий поэт несколько раз тонул. На шестом году он научился читать, к этому же времени относятся его первые «литературные» опыты, — он сочинял басни. А когда научился писать, стал сочинять и стихи.

1895

Весной Гумилёв выдержал экзамен в приготовительный класс Царскосельской гимназии. Осенью начались занятия, однако слабое с детства здоровье заставило родителей забрать мальчика из гимназии и пригласить домашнего учителя Баграпия Ивановича Газалова. Той же осенью Гумилёвы переехали из Царского Села в Петербург и сняли квартиру в доме Шамина на углу Дегтярной и 3-й Рождественской улиц (3-я Рождественская, д. 32, кв. 8).

1896

Всю зиму Коля с домашним учителем готовился к поступлению в гимназию Я. Г. Гуревича. Увлекся зоологией и географией. Дома развел разных животных, был нелюдим, как вспоминала сестра, «выходить к гостям он терпеть не мог и уклонялся от новых знакомств, предпочитая общество морских свинок или попугая». Учитель провел со своим учеником лето в Поповке. Осенью начались занятия в гимназии Гуревича, располагавшейся на пересечении Бассейной улицы с Лиговским проспектом, однако ходил в гимназию он без рвения. Продолжал сочинять басни, начал их записывать, много читал. По рассказам Ахматовой, Гумилёв хранил и часто перечитывал свою первую книжку — сказки Андерсена. По воспоминаниям сестры, «Коля читал Шекспира или журнал „Природа и люди”… В мальчике рано проснулась любовь к поэзии, он стал глубоко вдумываться в жизнь, его поразили слова в Евангелии: „Вы Боги”… и он решил самоусовершенствоваться…».

1897

Летом этого года отдых в Поповке был прерван, так как С. Я. Гумилёву был предписан курс лечения, и вся семья уехала в Железноводск. Помимо прогулок вокруг Железной горы и посещения Кисловодска и Пятигорска, — новое увлечение: он захватил с собой большую коллекцию оловянных солдатиков и устраивал баталии всех родов войск, вовлекая иногда в эти игры старшего брата. По возвращении в Петербург Гумилёвы поселились в новой квартире на Невском проспекте, д. 97, кв. 12. С. Я. Гумилёв, после ухода со службы во флоте занимавшийся частной практикой, был принят агентом в Северное страховое общество. Осенью Коля Гумилёв продолжил занятия во втором классе гимназии Гуревича. Занятия не вызывали у него интереса, зато он увлек сражениями с оловянными солдатиками своих сверстников, на этой почве сблизился с товарищами и организовал с ними «Тайное общество». Немецкий язык в гимназии преподавал Ф. Ф. Фидлер, с которым Гумилёв встретился спустя пятнадцать лет. «Этот Гумилёв, — записал Фидлер в своем дневнике, — был лет пятнадцать назад моим учеником в гимназии Гуревича; он посещал ее примерно до третьего класса, и все учителя считали его лентяем. У меня он всегда получал одни только двойки и принадлежал к числу наименее симпатичных и развитых моих учеников».

1898

«Тайное общество» просуществовало до лета, многие одноклассники Гумилёва снимали дачи в Поповке, и «военные» игры там были продолжены. Одновременно он много читает, любимые авторы — Майн Рид, Жюль Верн, Фенимор Купер, Гюстав Эмар, Луи Буссенар. В Поповке Гумилёв носился на оседланных и неоседланных лошадях, вызывая своей смелостью восторг товарищей. Но все эти игры и приключенческая литература не мешали и серьезному чтению. Пушкин, Лермонтов… Уже заполнена стихами целая тетрадка. Увлек занятиями поэзией и своих приятелей, об этом вспоминал один из них — Л. А. Леман.

1899

Третий класс гимназии. Гимназистов часто водят на утренние спектакли: «Руслан и Людмила» — в Мариинском, Островский — в Александринском, Шекспир — в Малом… Пополняется библиотека: к Пушкину и Лермонтову добавляются Жуковский, Тютчев, Лонгфелло, Мильтон, Кольридж, Ариосто… В гимназии издавался рукописный литературный журнал, и Гумилёв поместил в нем свой рассказ, нечто похожее на «Приключения Гаттераса». По воспоминаниям матери, уже не отец рассказывал сыну о дальних плаваниях, а сам Коля делал отцу «доклады» о современной литературе. Обычно в середине мая семья уезжала в Поповку. В этом году Гумилёв уговорил родителей задержаться, чтобы присутствовать на пушкинских торжествах в Царском Селе: 26 мая был заложен памятник поэту, а 27 мая Гумилёв слушал в Китайском театре речь директора Николаевской царскосельской гимназии, своего будущего учителя И. Ф. Анненского. Последнее проведенное в Поповке лето. Осенью — в четвертый класс. По свидетельству родственников, этой осенью было написано большое стихотворение «О превращениях Будды».

1900

Занятия в гимназии по-прежнему не вызывают у Гумилёва ни малейшего энтузиазма. В ведомости за 1899/1900 учебный год стоят двойки по греческому, латинскому, немецкому и французскому языкам. 20 апреля отец даже подал заявление с просьбой освободить ученика 4-го класса Николая Гумилёва «по малоуспешностям во французском языке… совсем от уроков оного». Педагогический совет постановил: «Оставляется на второй год». Однако больше в нелюбимой гимназии Гумилёву учиться не пришлось. По рекомендациям врачей семья Гумилёвых решает переехать на юг, в Тифлис. Работавший в Северном страховом обществе С. Я. Гумилёв получил перевод в тифлисское отделение. Он первым уехал из Петербурга и снял квартиру в доме Мирзоева в Сололаках, на Сергиевской улице. Мать с детьми вначале отправилась в кумысолечебницу Подстепановка в 15 километрах от Самары. 11 августа они сели на пароход до Астрахани, затем доплыли до Баку и поездом добрались до Тифлиса. Имение в Поповке было продано. Осенью Коля вторично поступил в четвертый класс Второй Тифлисской гимназии, стоявшей на Воронцовской набережной, № 44.

1901

5 января родители перевели Колю в располагавшуюся на Головинском проспекте 1-ю Тифлисскую мужскую гимназию, где с осени учился брат Дмитрий. Это была одна из старейших и лучших гимназий России. Занятия в Тифлисе шли успешнее, чем в Петербурге. В мае держал экзамены: 16-го — письменный по математике, 18-го — устный по немецкому языку… Оценки по математике и языкам (русский, латинский, греческий и немецкий) — 3, а по истории и географии — 5. Поведение — 5, внимание — 4, прилежание — 3. У брата экзамены закончились в конце мая, он получил переэкзаменовку по греческому языку. В первых числах июня семья Гумилёвых переехала на лето в имение Березки Рязанской губернии, купленное зимой С. Я. Гумилёвым. Как вспоминала сестра, «живя в Березках, Коля стал вести себя совершенно непонятно: пропадал по суткам, потом оказывалось, что он вырыл себе пещеру на берегу реки и проводил там время в посте и раздумье…». В конце августа все вернулись в Тифлис, — 24 августа у Дмитрия была переэкзаменовка по греческому, которую он выдержал. Начались занятия: у Коли — в 5-м классе, а у Дмитрия — в 7-м.

1902

Пятый класс гимназии закончил, как и его брат ранее, с переэкзаменовкой по греческому. Лето в Березках. За две недели до начала занятий один вернулся в Тифлис. Выдержал переэкзаменовку и был переведен в шестой класс. Однако не науки занимают мысли. 8 сентября состоялся литературный дебют поэта Николая Гумилёва: в газете «Тифлисский листок» № 211 было напечатано стихотворение «Я в лес бежал из городов…», подписанное — К. Гумилёв. Среди новых поэтических увлечений — Н. А. Некрасов, но, помимо этого, как вспоминала сестра, «занимался астрономией, для чего проводил ночи на крыше, делал какие-то таинственные вычисления и опыты, не посвящая никого в свои занятия…». По-видимому, вслед за первой публикацией задумался и о первом сборнике стихов. Следы его — в чудом сохранившемся альбоме со стихами, подаренном М. М. Маркс, дочери основателя тифлисского русского театра, куда часто убегали с уроков гимназисты. Одно из первых «романических» увлечений юного поэта, благодаря которому сохранились 14 самых ранних его стихотворений, никогда позже не печатавшихся. Одно из стихотворений озаглавлено: «Посвящение к сборнику „Горы и ущелья”». Но был ли сам сборник — неизвестно.

1903

Последняя весна в Тифлисе. Круг увлечений расширялся: стал брать уроки рисования, совершал прогулки в горы и на охоту, иногда посещал вечеринки с танцами у друзей дома Линчевских. По семейным преданиям, начало этого года связано и с недолгим увлечением политикой, социал-демократическими идеями, чтением К. Маркса. В гимназии, в отличие от своего брата, Н. Гумилёв отличался хорошим поведением. Однако 9 мая в «Общем кондуите» гимназии среди нарушителей дисциплины появилась и его фамилия: «Был в театре без разрешения и в блузе». И наказание: «Оставлен на 2 часа в воскресенье 11 мая». 21 мая Гумилёв окончил шестой класс и получил от директора 1-й Тифлисской гимназии отпускной билет в Рязанскую губернию сроком до 1 сентября. Летом в Березках, по рассказам родственников, записанным П. Лукницким, начал вести агитацию среди местных жителей и рабочих-мельников, что вызвало недовольство со стороны губернских властей, и Гумилёв с матерью, не использовав летний отдых до конца, выехал в Царское Село. Родители решили вернуться на север. Еще ранее С. Я. Гумилёв послал прошение директору Николаевской царскосельской гимназии И. Ф. Анненскому, и 11 июля Николай Гумилёв был определен интерном с разрешением ему, в виде исключения, жить дома. В Царском Селе Гумилёвы сняли квартиру в доме Полубояринова на углу Средней и Оранжерейной улиц. Николай Гумилёв с помощью своего приятеля В. Дешевова расписал стены своей комнаты, превратив ее в «морское дно», — с русалками, рыбами и фонтаном посередине. Начались занятия в седьмом классе царскосельской гимназии. Среди новых поэтических увлечений этой осени — поэты-символисты К. Бальмонт, В. Брюсов, в особенности вышедший в октябре сборник последнего «Urbi et orbi». Сильное влияние оказало на будущего поэта чтение философских сочинений В. Соловьева и, более всего, Ф. Ницше… Завершился год встречей, во многом определившей его дальнейшую жизнь. В Сочельник, 24 декабря, в Царском Селе, около Гостиного двора он познакомился с гимназисткой Аней Горенко.

1904

В начале года — занятия в гимназии и редкие встречи с Аней Горенко. Вторая встреча произошла на катке. 28 марта, на Пасху, она впервые была в доме Гумилёвых. Весной начались регулярные встречи: Турецкая башня в парке, вечера в ратуше, студенческий вечер в Артиллерийском собрании, спиритические сеансы. В мае по приглашению брата Гумилёва Дмитрия были в гимназии на его выпускном балу. И, наконец, первое объяснение на скамье в царскосельском парке, под огромным развесистым деревом. И первый отказ… Занятия закончил с переэкзаменовкой по математике. На лето семья Гумилёвых опять уехала в Березки. Новые увлечения. По воспоминаниям сестры, «страсть к путешествиям рано начала волновать душу Коле. Ему хотелось ехать в неизведанные страны, где еще не ступала нога европейца. Для этой цели он начал тренироваться: много плавал, нырял, стрелял без промаха, но охотиться не любил…» Пускался и в авантюры: «Коля обратился к сестре Шуре, с которой был очень дружен, и просил ее помочь его товарищу похитить девицу, ученицу 7 класса в Рязани, дочь инспектора. Сестра должна была приютить беглецов и в течение хотя бы двух недель продержать тайно в своей комнате. Много надо было употребить хитрости и тактичности, чтобы отговорить друзей от рискованного дела и настоять на том, что прежде надо всем троим выдержать переэкзаменовки…» Однако, вернувшись в Царское Село, переэкзаменовку по математике Н. Гумилёв не выдержал и остался в 7 классе на второй год. Одноклассником Гумилёва оказался Дмитрий Коковцов, также писавший стихи, в будущем — его литературный оппонент. В доме Коковцовых устраивались литературные «воскресенья», на которых бывали И. Ф. Анненский, учителя гимназии (хозяин дома преподавал в гимназии), поэты и писатели. Гумилёв бывал на этих «воскресеньях», читал стихи, но успехом не пользовался, — «декадентов» царскоселы не признавали, что проявилось через несколько лет в напечатанных в местной газете «Царскосельское дело» резких откликах на творчество Гумилёва, среди авторов которых были отец и сын Коковцовы. «Декадентство» Гумилёва проявилось в том, что его любимым журналом стали появившиеся в 1904 г. «Весы».

1905

В начале года Гумилёв познакомился и подружился с братом Ани Горенко Андреем. После этого он стал бывать в их доме. Собирались по четвергам и у сестры Ани — Инны Андреевны, вышедшей замуж за С. В. фон Штейна, а также у В. Кривича, сына И. Ф. Анненского, женившегося на сестре С. Штейна — Н. Штейн. У них собирались по понедельникам. На сохранившихся автографах стихов, написанных в это время, стоят посвящения «Ане Горенко». Весной было сделано еще одно предложение и опять получен отказ. Этой же весной ссора с одноклассником Куртом Вульфиусом едва не завершилась дуэлью на ученических рапирах. Дуэль предотвратило вмешательство старшего брата Дмитрия. После всех этих событий — лето в Березках. В августе надолго уехала из Царского Села и Аня Горенко: ее родители разошлись, и мать с детьми переселилась в Евпаторию. Полтора года они не виделись и даже не переписывались. Осенью начались занятия в восьмом, выпускном классе гимназии. Продолжал Гумилёв и литературные занятия. Наряду с участием в рукописном гимназическом журнале «Горизонт», он подготовил и на средства родителей издал первую книгу стихов «Путь конквистадоров», в 300-х экземплярах. Книга вышла в октябре, а уже в ноябрьском номере «Весов» появилась первая рецензия на книгу — В. Брюсова. Многие составившие сборник стихотворения были посвящены A. Горенко, однако в изданной книге посвящения были сняты автором. Но до адресата стихотворений книга дошла, так как Гумилёв послал ее в Евпаторию своему другу Андрею. Один экземпляр книги был подарен автором И. Ф. Анненскому, со стихотворным посвящением. Гумилёв стал бывать у него в доме, между ними установились дружеские отношения, повлиявшие впоследствии не только на ученика, но и на учителя. Конец года ознаменовался уходом И. Ф. Анненского с поста директора Николаевской гимназии.

1906

Январь — февраль. После выхода книги Гумилёв начал искать возможности публикации своих произведений в периодических изданиях. В начале года он договорился о сотрудничестве в газете «Слово». Помощником редактора в этой газете был С. В. фон Штейн. 21 января он поместил в газете еще одну рецензию на «Путь конквистадоров». В этот же день Гумилёв был в доме Анненских у В. Кривича и вписал в альбом его жены (сестры Штейна) два стихотворения. Принял он участие и в сборнике авторов-царскоселов «Северная речь», вышедшем в феврале. Но самым существенным событием его литературной жизни оказалось получение в начале февраля первого письма от B. Брюсова, которое положило начало длительной и интенсивной переписке (самое большое эпистолярное наследие Гумилёва — это переписка с В. Брюсовым). Брюсов предложил Гумилёву участвовать в журнале «Весы» и присылать ему новые стихи, рассказы, статьи, заметки о книгах. 11 февраля Гумилёв отправляет Брюсову первое письмо с пятью стихотворениями. И в дальнейшем в большинство писем (а их было более 60) вкладывались новые стихи. Некоторые из них Брюсов публиковал в «Весах» и других изданиях, ряд стихотворений позже включались автором в свои сборники, но многие оставались не напечатанными вплоть до последних лет. 17 февраля Гумилёв получил от И. Ф. Анненского только что вышедшую «Книгу отражений» с дарственной надписью автора: «…И мой закат холодно-дынный с отрадой смотрит на зарю».

Март — май. Последние месяцы в гимназии. С 22 апреля по 29 мая — экзамены. Успехи средние: точные науки — 3, гуманитарные — 4, единственная оценка 5 — за логику. 30 мая Гумилёв получил аттестат зрелости. Переписка с Брюсовым продолжалась, в мае Гумилёв послал ему «Северную речь», сообщил о своем одиночестве, о намерении уехать надолго за границу и о своем желании встретиться с ним.

Июнь. Сразу после экзаменов Гумилёв уехал в Березки. 15 июня он сообщил Брюсову, что 20-го, как договаривались, во вторник, он будет в Москве и надеется его застать. Однако первая их встреча не состоялась, так как именно 20 июня Брюсов выехал в Швецию. В Царском Селе Гумилёв встретился с приехавшим из Евпатории Андреем Горенко, прочитал ему новые стихи, которые через него дошли и до сестры. В июне — первые публикации в периодических изданиях: в журнале «Весы» и в газете «Слово».

Июль — декабрь. В июле Гумилёв уезжает надолго в Париж. Первый парижский адрес — Bd. St. Germain, 68. Осенью переезжает на Rue de la Gaite, 25. Начинает посещать лекции в Сорбонне. В октябре возобновляет прервавшуюся переписку с Брюсовым и просит свести его с парижскими знакомыми Брюсова, «так как я оказался несчастлив в моих здешних знакомствах». Посещает в октябре устроенную С. П. Дягилевым в Осеннем Салоне выставку «Два века русской живописи и скульптуры», но отказывается от предложения Брюсова написать статью об этой выставке, так как считает, что это ему не по силам. На выставке знакомится с русскими художниками М. В. Фармаковским и А. И. Божеряновым, с которыми, как он пишет Брюсову, «затеяли издавать журнал художественный и литературный». 1 октября знакомится с французским поэтом, племянником И. Ф. Анненского, Никола Деникером. Позже — с Леоном Дьерксом. Посылает из Парижа письма и стихи В. Кривичу, С. В. фон Штейну. Помимо стихов, работает над прозой, пишет рассказы и статьи, написал первую пьесу «Шут короля Батиньоля». Короткий роман с баронессой де Орвиц-Занетти, ей посвящено стихотворение «Маскарад». В октябре Гумилёв неожиданно получил письмо от А. Горенко, не писавшей ему более года. Как вспоминала Ахматова, в ответ он написал, что «так обрадовался, что сразу два романа бросил», и снова сделал ей предложение. Попытки познакомиться с литературными мэтрами, проживавшими в это время в Париже, не увенчались успехом. К. Бальмонт на просьбу о встрече даже не ответил «начинающему поэту», об этой обиде Гумилёв сразу же сообщил Брюсову. Брюсов написал рекомендательные письма Андрею Белому и Зинаиде Гиппиус, но еще до их получения Гумилёв с рекомендательным письмом от Л. И. Веселитской-Микулич нанес визит З. Гиппиус и Д. Мережковскому (при этом присутствовали А. Белый и Д. Философов). Это произошло в конце декабря, и визит завершился полным крахом; его результатом явились язвительные письма З. Гиппиус и А. Белого к Брюсову. Подробно о визите написал Брюсову и сам неудачник. Впечатление, произведенное юным поэтом на мэтров, было столь сильным, что через год его карикатурный образ попал в драму «Маков цвет», написанную совместно тремя очевидцами: З. Гиппиус, Д. Мережковским и Д. Философовым.

1907

Январь — февраль. В январе в Париже печатался «двухнедельный журнал искусства и литературы» — «Сириус». В написанном Гумилёвым редакционном предисловии этого «первого русского художественного журнала в Париже» провозглашалось кредо «искусства для искусства». Редакцию журнала составили Н. Гумилёв, М. Фармаковский и А. Божерянов. В первом номере, вышедшем в начале февраля, Гумилёв напечатал повесть (с продолжением) «Гибели обреченные» и стихотворение «Франция». Сразу после выхода Гумилёв отправил журнал Брюсову. 31 января по просьбе Брюсова Гумилёв посетил проживавших в Париже его родителей, и они передали ему только что вышедшую книгу Брюсова «Земная ось» и фотопортрет сына. В ответ Гумилёв сообщил Брюсову, что «почти никогда не снимался», потому что чувствует «инстинктивное отвращение к фотографии», но согласился выслать портрет, который ему обещал сделать знакомый художник. Помимо Москвы, Брюсову, журнал «Сириус» был отправлен и в Киев, А. Горенко. В письме С. В. фон Штейну от 2 февраля Аня Горенко писала: «…Я выхожу замуж за друга моей юности Николая Степановича Гумилёва. Он любит меня уже 3 года, и я верю, что моя судьба быть его женой…» По просьбе Гумилёва она послала в Париж свое стихотворение, которое было опубликовано во 2-м номере «Сириуса», вышедшем в конце февраля или начале марта. Это был литературный дебют будущего поэта Анны Ахматовой.

Март — апрель. По настоянию Брюсова Гумилёв пытается писать прозу, сидит в библиотеках, работает над старинными французскими хрониками и рыцарскими романами, пытаясь написать повесть в стиле XIII или XIV века: «…В последнее время я сильно отвлекся от поэзии заботами о выработке прозаического стиля, занятьями по оккультизму и размышлениями о нем…» — писал он Брюсову. В марте или начале апреля вышел последний, третий номер «Сириуса». Издание журнала прекратилось, так как не было средств и читателей. В конце апреля Гумилёв должен был отправиться в Россию для отбывания воинской повинности. По дороге он на два дня заехал в Киев, чтобы повидать А. Горенко.

Май. 1 мая Гумилёв был в Царском Селе. За время его отсутствия родители сняли другой дом по адресу: Конюшенная улица, дом Белозерова. В середине месяца отправился в Москву для встречи с Брюсовым. 15 мая он был у Брюсова в издательстве «Скорпион», а вечером Брюсов встретился с Гумилёвым «в какой-то скверной гостинице, близ вокзалов». Из Москвы Гумилёв съездил на несколько дней в Березки, к кому-то из родственников (имение было продано в 1906 году), затем вернулся в Москву, но с Брюсовым разминулся, оттуда опять в Царское Село для прохождения воинской медицинской комиссии.

Июнь — июль. Эти два месяца прошли очень бурно. Как писал Гумилёв Брюсову, «после нашей встречи я был в Рязанской губернии, в Петербурге, две недели прожил в Крыму, неделю в Константинополе, в Смирне, имел мимолетный роман с какой-то гречанкой, воевал с апашами в Марселе и только вчера не знаю как, не знаю зачем очутился в Париже». Письмо написано 21 июля. Из Петербурга Гумилёв уехал в Крым и начало июня провел под Севастополем, на даче Шмидта у Ани Горенко. Там получил отказ. После того как она не захотела слушать пьесу «Шут короля Батиньоля», заявил ей, что сожжет свое сочинение. Тогда эта угроза не была выполнена, так как пьеса всплыла в начале 1909 года, но позже ее следы где-то затерялись, возможно, обещание было все-таки выполнено… В Севастополе Гумилёв предложил Андрею Горенко приехать в Париж учиться. После неудачного объяснения Гумилёв сел на пароход «Олег» до Константинополя. О том, как прошел месяц странствий, можно только догадываться. Кроме краткого «отчета» в письме Брюсову никаких рассказов. Видимо, на то были какие-то свои, глубоко личные причины. Но есть основания предполагать, что именно в этот месяц Гумилёв впервые попал в Африку. Подтверждением этой версии служит ответ Гумилёва на прямо поставленный вопрос, заданный ему Н. Берберовой за несколько дней до ареста: «Как вы попали в Африку в первый раз?» Ответ Гумилёва следует сопоставить с тем, что он писал Брюсову: «Я жил под Петербургом, было лето, но я не мог согреться. Уехал на юг — опять холодно. Уехал в Грецию — то же самое. Тогда я поехал в Африку, и сразу душе стало тепло и легко. Если бы вы знали, какая там тишина!..» Это описание никак не соответствует принятой датировке его первого посещения Египта осенью 1908 года, но не противоречит его письму Брюсову и тому настроению, с которым он покидал Севастополь… Как бы то ни было, но 20 июля Гумилёв был в Париже. Поселился он на Rue Bara, 1. В Москве в июльском номере «Весов» была опубликована вторая подборка его стихов.

Август — сентябрь. Вскоре после приезда в Париж в мастерской художника С. Гуревича Гумилёв познакомился с Е. И. Дмитриевой (будущей Черубиной де Габриак). Было всего две встречи, Гумилёв читал ей свои новые стихи. Продолжение знакомства, отразившегося на биографиях двух поэтов, — через два года… До начала сентября — почти полное одиночество. В августе уезжал из Парижа в Нормандию, в Турлавиль, был там арестован как бродяга. В начале сентября написал Брюсову, что в «последнее время… был болен и в разъездах, обе вещи в одно время». 5 сентября одиночество было нарушено приездом в Париж Андрея Горенко. Этот приезд способствовал перемене настроений. «Мрачное отчаянье» начала августа, когда он готов был начать «писать революционные стихи» для «Перевала», — так он писал Брюсову, — сменилось творческим подъемом: «стихи так и сыпятся». Андрей поселился у Гумилёва. Гумилёв всерьез занялся устройством своих литературных дел в России. Для этого он рассылает свои стихи в редакции «Русской мысли», «Перевала», «Золотого Руна», «Руси», «Раннего утра». Но главным поверенным остается Брюсов, письма к нему почти каждую неделю, а иногда и по три за неделю (с 19 по 26 сентября). В каждом письме — по нескольку новых стихотворений. Гумилёв просит Брюсова присылать отзывы на посылаемые стихи, разрешает ему печатать их по собственному усмотрению, однако предупреждает: «Огонь моей предприимчивости еще не погас и я собираюсь писать все в новые и новые журналы…» Не все журналы отвечали, но в сентябрьских номерах журнала «Перевал» и газеты «Русь» появились его стихи. Одновременно Гумилёв начинает готовить новую книгу стихов, намереваясь издать ее в Париже. Среди написанных и отосланных Брюсову стихотворений — цикл «Озеро Чад». После приезда Андрея Горенко, Гумилёв начинает посещать своих парижских знакомых: часто видится с Н. Деникером, бывает в мастерской художницы Е. С. Кругликовой. 26 сентября он наконец посетил известного критика Рене Гиля, к которому собирался еще в первый приезд в Париж, но после визита к Мережковским не решался. Рекомендательное письмо Гумилёву прислал Брюсов, и Гумилёв пишет ему: «Сегодня я был у Гиля, и он мне понравился без всяких оговорок… Я был совершенно неправ, когда боялся к нему идти, и теперь знаю, что французские знаменитости много общежительнее русских…» Однако все это время Гумилёв болезненно переживает оторванность от русской литературы: «Теперь я в русской литературе, как в лесу, получаю только одни «Весы», да и то с большим запозданием через мою семью…»

Октябрь. За первую неделю — еще два письма Брюсову, с 9-ю стихотворениями. Предлагает присылать и рассказы: «Быть может… понадобятся рассказы (отвлеченного характера, без русских фамилий), у меня есть кое-что в этом роде…» Такая активность, помимо прочего, объясняется тяжелым материальным положением, гонорары постоянно задерживаются. Во второй половине октября Гумилёв ненадолго уезжает в Россию. По дороге побывал в Севастополе у А. Горенко. Она жила в доме Мартино на Малой Морской, № 43, кв. 1. Полученный отказ мог быть связан и с тем, что ей грозил туберкулез, от которого год назад умерла ее сестра Инна, жена С. Штейна. По дороге в Петербург Гумилёв сделал короткую остановку в Киеве, где «сделался сотрудником “В мире искусств”», — об этом он сообщил Брюсову. 30 октября, как сказано в официальном «Свидетельстве», выданном Царскосельским уездным Присутствием, «Гумилёв явился к исполнению воинской повинности при призыве 1907 г. и, по вынутому им № 65 жребья, подлежал поступлению на службу в войска, но, по освидетельствованию, признан совершенно неспособным к военной службе, а потому освобожден навсегда от службы».

Ноябрь — декабрь. В начале ноября Гумилёв вернулся в Париж. В рассказах об этом периоде жизни поэта часто упоминаются попытки самоубийства (записи Ахматовой, рассказ А. Толстого). Одна из них якобы была предпринята летом, когда он ездил в Нормандию, другая — в ноябре, сразу после возращения из России: пытался отравиться. Но скорее эти попытки следует рассматривать как возможность испытать себя, а не покончить с собой, — эта черта была свойственна ему до последних дней жизни. Анна Горенко, узнав от брата об этих «рискованных экспериментах», прислала успокоительную телеграмму. В эти месяцы Гумилёв усиленно занимается прозой. В ноябре посылает Брюсову три новеллы «Радости земной любви», высказав пожелание «печатать все разом, потому что они дополняют одна другую». Рассматривая их как своеобразные послания, он просит Брюсова: «По романическим причинам мне хочется видеть их напечатанными возможно скорее…» (Они были опубликованы в № 4 «Весов» за 1908 г.) 22 ноября Гумилёв был на открытии «Выставки нового русского искусства». Там он познакомился с устроительницей выставки княгиней М. К. Тенишевой и с Н. К. Рерихом. Посланная заметка об этой выставке была напечатана в ноябрьском номере «Весов» за 1907 г. С ноября Гумилёв начал регулярно посещать литературные пятницы Рене Гиля, компанию ему обычно составлял Н. Деникер. Одним из любимых мест для прогулок стал зоологический сад, куда он ходил кормить тибетских медведей. Стихи часто писал в небольших кафе Латинского квартала — «Pantheon», «D’Harcourt», «La Source». Стремление его к экзотике проявлялось и в том, что он охотно заводил знакомства с представителями далеких стран: неграми, малайцами, сиамцами… В декабре Андрей Горенко уехал в Россию. Гумилёв продолжал встречаться с М. Фармаковским, они вместе были на гастролях японской артистки Сада-Якко, а потом — у нее с визитом. Фармаковский в это время работал над портретом Гумилёва, — самое раннее из сохранившихся изображений поэта. В киевском журнале «В мире искусств» в декабре была опубликована статья Гумилёва о творчестве М. Фармаковского и одно стихотворение. В конце года Гумилёв много занимается теорией живописи и театра, посещает многочисленные парижские выставки, встречается с артистами; он просит Брюсова указать какой-нибудь орган, «хотя бы „Раннее утро” где я мог бы писать постоянные корреспонденции о парижских выставках и театрах». Такого издания не нашлось, однако в нескольких номерах газеты «Раннее утро» были напечатаны его стихи (в том числе и «Самоубийство»). Получил Гумилёв от Брюсова только что вышедший сборник его стихов «Пути и перепутья». В конце декабря Гумилёв отдал в печать свой сборник «Романтические цветы».

1908

Январь. В начале месяца Гумилёв получил из типографии 300 экземпляров «Романтических цветов», из них два сразу же послал Брюсову: «…Я не доволен этой новой книгой, но очень доволен, что издал ее…» Большинство стихотворений было ранее послано Брюсову, многие печатались в периодике. Эта книга не прошла не замеченной критикой. Первым отозвался в «Весах» Брюсов, всего же за год появилось восемь рецензий: П. Пильского, Н. Шебуева, В. Гофмана, А. Левинсона, С. Городецкого, И. Анненского… Вслед за Андреем Горенко из Парижа уехал М. Фармаковский. Опять одиночество, усугубленное постоянным безденежьем; приходится непрерывно напоминать издателям хоть о каких-нибудь гонорарах. В январе Гумилёв посетил выставку Густава Моро, картины которого произвели на него сильное впечатление. Под воздействием его картин, а также, как он написал Брюсову, «начитавшись парнасцев и оккультистов, …составил себе забавную теорию поэзии, нечто вроде Mallarme, только не идеалистическую, а романтическую…»

Февраль — март. В феврале Гумилёв познакомился с «новым поэтом, мистиком и народником Алексеем Н. Толстым». В эти же месяцы в Париже жил и учился в Сорбонне Осип Мандельштам. Видимо, в Париже они и познакомились, хотя дружеские отношения установились через несколько лет, о чем говорят строки Мандельштама: «Но в Петербурге акмеист мне ближе, чем романтический Пьеро в Париже». Гумилёв продолжает посещать Рене Гиля, посылает Брюсову новые стихи и рассказы, просит его присылать в Париж для рецензирования книги русских стихов: «Моим мыслям о поэтическом творчестве пока было бы удобнее всего вылиться в рецензии…» В марте он посещает выставку салона «Независимых», однако на статью она его не вдохновила. В начале марта Гумилёв «отомстил» З. Гиппиус и Д. Мережковскому за их прием в конце 1907 года: через свою знакомую М. Богданову он передал им анонимное стихотворение «Андрогин», запретив ей раскрывать авторство. Стихотворение заслужило самый благосклонный отзыв и желание познакомиться с «застенчивым» автором… 24 марта Гумилёв сообщает Брюсову, что «обстоятельства хотят моего окончательного переезда в Россию».

Апрель. Незадолго до отъезда из Парижа Гумилёв получил от Брюсова «Весы» с его рецензией на «Романтические цветы». 10 апреля Гумилёв посетил Весенний Салон и написал заметку для «Весов» «Два салона». Сразу же посланная, она была напечатана уже в майском номере журнала. 20 апреля Гумилёв уезжает в Россию. Первую остановку он делает в Севастополе, в Гранд-Отеле. Посещение дома Мартино на Малой Морской, где жила А. Горенко, завершилось полным разрывом и возвращением друг другу всех писем… Из Севастополя Гумилёв заехал в Москву к Брюсову. Договорились об издании в «Скорпионе» новой книги стихов «Жемчуга». Гумилёв оставил Брюсову новые стихи, рассказ «Скрипка Страдивариуса». Домой, в Царское Село, вернулся в конце апреля или в начале мая. Поселился в доме М. Ф. Белозеровой, Конюшенная, 35, второй этаж.

Май. Сразу по возвращении Гумилёв налаживает связи с различными изданиями. Тесные контакты у него устанавливаются с газетой «Речь». Начиная с мая, газета регулярно публикует его рецензии на выходящие книги. В 1908 году он отрецензировал книги Кузмина (22.5), Брюсова («Пути и перепутья», 24.5), Ф. Сологуба (18.9), переводы славянских поэтов С. Штейна (19.6), А. Ремизова (7.8), переводы Верхарна (24.11), Ю. Верховского (29.12). Напечатал в этой газете Гумилёв и собственные стихи и рассказы («Черный Дик» и «Последний придворный поэт»). Соседями по дому Гумилёвых оказались Кардовские (жили на 1-м этаже). 9 мая Гумилёв познакомился с О. Л. Делла-Вос-Кардовской, художницей, написавшей в ноябре 1908 года его портрет. Вхождение в литературные круги Петербурга началось с того, что в доме В. Кривича 24 мая он баллотировался и был принят в Кружок поэтов и поэтесс «Вечера Случевского». 29 мая он опять был в доме И. Анненского и записал в альбом его сына В. Кривича стихотворение «Основатели».

Июнь — август. Летом Гумилёв много работает над теорией стихосложения, своими мыслями делится с Брюсовым. Его имя появляется среди сотрудников разных изданий, было много публикаций: подборка стихотворений в «Весах» № 6, отдельные стихотворения в «Образовании» № 7, «Весне» № 2, в газете «Речь»; рассказы в журналах «Весна» № 3 («Дочери Каина»), «Русская мысль» № 8 («Принцесса Зара» и «Золотой Рыцарь»), в газете «Речь». П. Пильский пригласил его в «Новую Русь». Его публикации замечены критикой, в газете «Последние Новости» появилась резко отрицательная заметка о рецензии Гумилёва на сборник М. Кузмина, опубликованной в газете «Речь». Летом Гумилёв ездил в Березки, а оттуда впервые заехал в родовое имение Слепнево, — незадолго до этого его мать А. И. Гумилёва стала совладелицей имения (со своими сестрами). В Царском Селе Гумилёв сблизился с семьей Аренсов, установились своеобразные отношения с сестрами Зоей, Лидией и Верой; были письма, посвящения стихов, но сохранились лишь письма Вере Аренс. Но больше всего летом его занимали планы первого большого африканского путешествия. Уже в июле он сообщил Брюсову, что намеревается осенью «уехать на полгода в Абиссинию, чтобы в новой обстановке найти новые слова…». Наряду с этим, 10 июля, по настоянию отца, он подал прошение о зачислении его в число студентов юридического факультета С.-Петербургского университета и был зачислен 18 августа. В августе в Петербург на неделю приезжала Анна Горенко, останавливалась у отца, виделась с Гумилёвым. Из Петербурга она уехала в Киев.

Сентябрь — октябрь. 7 сентября Гумилёв выехал из Петербурга. По дороге сделал короткую остановку в Киеве, у А. Горенко, два дня. Из Киева — в Одессу. 10 сентября сел на пароход «Россия» до Синопа. В Синопе 4 дня в карантине. Затем Константинополь, 25 сентября послал оттуда открытку В. Е. Аренс. Высадился в Пирее и 27.09 в Афинах осматривал Акрополь. 1 октября прибыл в Египет. Был в Александрии, Каире, там посетил сад Эзбекие. Впечатление от этого посещения было столь сильным, что спустя десять лет он в стихотворении «Эзбекие» снова возвращается сюда, вспоминает те мысли, которые одолевали его, те решения, которые он тогда принял… 6 октября он отправил из Египта открытки Брюсову и В. Аренс, 13 октября — В. Кривичу. Были письма А. Горенко, родителям… Из-за недостатка средств пришлось отказаться от первоначальных планов попасть в глубь Африки, посетить Палестину или Малую Азию. Поэтому в середине октября он тем же маршрутом отправился назад в Россию. В начале ноября был в Одессе. Сделал остановку в Киеве, и опять — «полный» разрыв и прекращение переписки. За время его отсутствия в журнале «Весна» появились публикации стихов (№ 4 и 7), рассказа «Лесной дьявол» (№ 11), рецензии на сборник К. Бальмонта «Только любовь» (№ 10). В этой рецензии впервые проявилась важная черта Гумилёва-критика: оценивать книгу, отбрасывая при этом любые личные отношения. Рецензия серьезная и положительная, несмотря на парижские «обиды».

Ноябрь — декабрь. 9 ноября Гумилёв вернулся в Царское Село. Опять новый адрес: Бульварная, дом Георгиевского. Возобновил посещение «Вечеров Случевского»; 20 ноября был на собрании кружка у В. П. Авенариуса (Торговая, 18), а 20 декабря — у В. М. Грибовского (Измайловский пр., 5-я р., 7). 26 ноября Гумилёв познакомился с С. Ауслендером и в тот же вечер впервые попал на «башню» к Вяч. Иванову. Круг его литературных знакомств за эти месяцы: В. Комаровский, П. Потемкин, А. Ремизов… 26 декабря, на святках, многие из них были дома у Гумилёва; А. Толстой, В. Кривич, А. Ремизов оставили записи в альбоме племянницы Гумилёва Маши Сверчковой (дочери сестры А. С. Сверчковой). Поступили предложения об участии в разных альманахах: от П. Потемкина в «Альманахе 17», от С. Городецкого в «Кружке Молодых». Продолжал работать над прозой, написал фантастическую повесть «в стиле „Дориана Грея” и Уэллса» — «Белый Единорог» (утеряна). Но он все больше переключался на стихи… Осенью и зимой посещал лекции в университете.

1909

Январь. 1.01 — на вернисаже выставки «Салон» состоялось знакомство с ее организатором С. К. Маковским. «Салон» и эта встреча во многом предопределили создание журнала «Аполлон». На выставке Гумилёв познакомился с известными художниками, писателями, театральными деятелями: К. Сомовым, В. Мейерхольдом, Е. Зноско-Боровским, Г. Чулковым, В. Пястом, К. Петровым-Водкиным и др. 5.01 — А. Толстой привел к М. Кузмину Гумилёва, состоялось их знакомство. 10.01 — был на собрании кружка «Вечера Случевского» у В. В. Уманова-Каплуновского (Каменноостровский пр., д. 32а/69, кв. 19). 21.01 — у Гумилёва в Царском Селе были А. Ремизов, Ю. Верховский, М. Кузмин, оставившие записи в альбоме Маши Сверчковой. 25.01 — Гумилёв получил письмо от А. Ремизова с просьбой передать ему или написать короткую пьесу. Гумилёв отдал ему «сожженную» пьесу «Шут короля Батиньоля». Пьеса понравилась, и Ремизов собирался устроить ее у Комиссаржевской. 29.01 — Гумилёв с С. Ауслендером были на Пушкинском семинарии. В начале года Гумилёв публиковался лишь в «Журнале Театра Литературно-Художественного общества». Фактически театральная программа, издававшаяся Б. С. Глаголиным, усилиями Гумилёва и его друзей была преобразована в литературный журнал, в котором в 1909–1910 гг. печатались молодые поэты. В начале года (№ 5 и № 6, 1908/09) Гумилёв напечатал там несколько стихотворений и статью «По поводу “Салона” Маковского».

Февраль. В начале месяца Гумилёв знакомится с только что приехавшим из Парижа М. Волошиным. Возобновляется знакомство с Е. И. Дмитриевой, и начинаются их частые встречи. 3.02 — было объявлено о концерте-бале в Зале Павловой на Троицкой, 13, в литературной части которого наряду с другими поэтами был назван Н. Гумилёв. 8.02 — Ремизов приглашает Гумилёва принять участие в «Вятском вечере», вместе с М. Волошиным, Ю. Верховским, А. Толстым, который должен был состояться 7 или 25 марта, однако Гумилёв на следующий день ответил, что ему придется отказаться: «Я в периоде полного уныния. Ничего не пишу и не собираюсь. <…> Тот рассеянный образ жизни, который я вел за эту зиму, сводит на нет мои небольшие литературные способности». Эти слова — не игра. Осознав недостаток знаний в области теории поэзии, Гумилёв с поддержавшими его П. Потемкиным и А. Толстым обратились к Вяч. Иванову с просьбой прочитать цикл лекций о поэзии. Иванов согласился, и у него на «башне» начались регулярные занятия т. н. «Про-Академии». Позже эти занятия переместились в редакцию «Аполлона» и получили название «Академии стиха», или «Общества Ревнителей Художественного Слова» (ОРХС). 26.02 — говоря об этих лекциях, Гумилёв писал Брюсову: «Я три раза виделся с “царицей Савской” (так Вы назвали однажды Вячеслава Ивановича), но в дионисианскую ересь не совратился…» В феврале в доме Армянской церкви на Невском открылась 6-я выставка Нового общества художников, на которой был выставлен портрет Гумилёва работы О. Л. Делла-Вос-Кардовской. На афише выставки было указано, что будут проводиться литературные утренники с участием «известных молодых поэтов».

Март. 1.03 — в Петербург приехал В. Брюсов. 4.03 — состоялось важное собрание у Гумилёва в Царском Селе, он познакомил И. Ф. Анненского с будущими сотрудниками «Аполлона»: С. Маковским, М. Волошиным и др. После этого все пошли в дом Анненского, о чем свидетельствуют многочисленные записи в альбоме В. Кривича. 9.03 — присутствовал на премьере пьесы Ф. Сологуба «Ночные пляски» в Литейном театре (режиссер Н. Евреинов), среди участников постановки — многие литераторы: С. Городецкий, М. Волошин, С. Ауслендер, А. Толстой, П. Потемкин и др. 21.03 — присутствовал на «гоголевском» «Вечере Случевского» у Н. Н. Вентцеля (Васильевский ост., 16 л., д. 9/11). В марте часто собираются на квартире у А. Толстого (Глазовская, 15, кв. 8), где готовят новый ежемесячный журнал стихов «Остров». Редакцию составили Гумилёв, Толстой, Потемкин и Кузмин. В конце марта было собрание у С. Городецкого, где, по выражению присутствовавшего там поэта В. Гофмана, были разные «экзотисты»: Ауслендер, Гумилёв, Толстой.

Апрель. 3.04 — большое собрание у Гумилёва на его дне рождения; были И. Ф. Анненский, А. Ремизов и др. 18.04 — был на собрании «Вечеров Случевского» у И. И. Соколова (Николаевская, 75); на этом собрании Гумилёв рекомендовал в члены кружка П. Потемкина, однако весьма консервативно настроенное большинство участников «Вечеров» провалили его кандидатуру. Гумилёв регулярно посещает занятия на «башне». 23.04 — на этих занятиях впервые появился О. Мандельштам. В конце апреля Гумилёв писал Брюсову: «Вы наверное уже слышали о лекциях, которые Вячеслав Иванович читает нескольким молодым поэтам, в том числе и мне. И мне кажется, что только теперь я начинаю понимать, что такое стих…» Такое откровение привело к охлаждению со стороны учителя к «изменившему» ученику, и интенсивность их переписки заметно снизилась.

Май. В начале мая вышел первый номер журнала стихов «Остров», его авторы Гумилёв, Волошин, Кузмин, В. Иванов, Потемкин, Толстой. 7.05 Гумилёв и Толстой надписали журнал К. А. Сомову. Журнал был замечен критикой, появились рецензии в газетах «Речь», «Утро», журналах «Весы», «Золотое Руно». 9.05 — первое организационное собрание журнала «Аполлон». Гумилёв принимал самое деятельное участие в подготовке материалов, постоянно входил в редакционный совет. В мае появились новые рецензии Гумилёва в газете «Речь»: 4 мая — на «Урну» Андрея Белого, 11 мая — на «Вторую книгу отражений» И. Анненского. 13 мая у Гумилёва был С. Ауслендер, заходили к И. Анненскому, но не застали его. В середине мая по инициативе Гумилёва произошло своеобразное состязание: сочинение сонетов на заданные рифмы. В этой игре приняли участие Волошин, В. Иванов, Е. Дмитриева; послал Гумилёв сонет и Брюсову, но от него ответа не последовало. 23 мая было последнее перед разъездами собрание у Гумилёва, были В. Кривич, С. Ауслендер и др. По приглашению М. Волошина 25 мая Гумилёв с Е. И. Дмитриевой, М. К. Грюнвальд и ее отцом выехали в Крым. 26 мая сделали остановку в Москве, вечером Гумилёв с Дмитриевой были у Брюсова. 27 мая выехали поездом до Феодосии. 30 мая Гумилёв и Дмитриева приехали в Коктебель к Волошину. 31 мая — так датирована «Баллада» И. Ф. Анненского, посвященная Н. С. Гумилёву.

Июнь — июль. Весь июнь Гумилёв провел в Коктебеле, жил на третьем, чердачном этаже в доме матери Волошина. Там были написаны «Капитаны». В это же время в Коктебеле у Волошина жил А. Толстой. Отношения между Гумилёвым, Дмитриевой и Волошиным, и так запутанные, в Коктебеле еще более усложнились, и в начале июля Гумилёв уехал. Морем добрался до Одессы. Там, в Лустдорфе, отдыхала у своих родственников Анна Горенко; Гумилёв предлагал ей поехать с ним в Африку. 9 июля был в Петербурге, у Вяч. Иванова, встретил там М. Кузмина. 10 июля Гумилёв собирал у себя друзей, был Кузмин, гуляли по парку, катались по пруду, читали стихи. 14 июля Гумилёв уехал в Тверскую губернию, остановился у своих родственников Кузьминых-Караваевых в Борискове, недалеко от Слепнева. Там пробыл до конца июля. За два летних месяца были опубликованы: подборка стихотворений в «Весах» № 6, рассказ «Скрипка Страдивариуса» в «Весах» № 7 и рецензии в газете «Речь» — на «Ограду» В. Пяста (6.07) и на переводы В. Брюсова «Французской лирики XIX века» (20.07).

Август. 4 августа Гумилёв вернулся в Петербург и был у Кузмина. 5.08 — ездил с Кузминым по букинистам, а потом с В. Ивановым поехал в «Аполлон». В помещении редакции (Мойка, 24, кв. 6) состоялось второе организационное собрание. 7.08 — у Кузмина были Гумилёв с Мейерхольдом. 9.08 — к Гумилёву приезжал Кузмин, Гумилёв показывал ему коллекцию военных фуражек. Днем гуляли по парку, после обеда были у И. Анненского. В августе возобновились регулярные собрания на «башне» у Вяч. Иванова. Гумилёв был там 14, 17 и 24 августа. 26.08 — Гумилёв подает прошение о переводе из числа студентов юридического факультета в число студентов историко-филологического факультета. Переведен был с 10 сентября. В конце августа был отпечатан второй номер «Острова», однако из-за отсутствия средств он не был выкуплен из типографии, хотя рецензии Н. Гумилёва и М. Кузмина на него были напечатаны в «Аполлоне».

Сентябрь. Перейдя на историко-филологический факультет, Гумилёв становится участником Пушкинского семинария, руководимого С. А. Венгеровым. Посещал лекции И. А. Бодуэна де Куртенэ, С. Ф. Платонова, А. И. Введенского, Ф. Ф. Зелинского и др. Постоянно посещает «Академию стиха» при «Аполлоне» (или ОРХС), часто бывает на «башне». Среди новых слушателей В. Хлебников, Иоганнес фон Гюнтер. Сближается Гумилёв и с участвующими в «Аполлоне» художниками — С. Судейкиным, А. Головиным, Н. Войтинской. 5.09 — Гумилёв с Кузминым ездили к Войтинской, которая делала их портреты для «Аполлона». Портрет Гумилёва был помещен в ноябрьском номере журнала. 19.09 — Гумилёв, Кузмин и Ауслендер были у Мейерхольда, там была и Веригина. 21.09 — в газете «Речь» была помещена последняя рецензия Гумилёва на сборник стихов В. Бородаевского. 25.09 — большое собрание в «Аполлоне»; были К. А. Сюннерберг, Философов, Зноско-Боровский (секретарь «Аполлона»), Кузмин, Войтинская, Князев, Маковский. 27.09 — у Гумилёва в Царском Селе были М. Кузмин, Е. Зноско-Боровский, В. Кривич. Играли в винт и макао. 30.09 — в «Аполлоне» были Гумилёв, Кузмин, Ауслендер, Потемкин; затем уехали на «башню», куда пришли М. Волошин, Хлебников, Сомов и др.

Октябрь. Помимо собраний в «Аполлоне» и на «башне», Гумилёв готовится к поездке в Африку, в Абиссинию, ищет попутчиков. 2.10 — был в «Аполлоне» с Кузминым и Ауслендером. 3.10 — большое собрание в «Аполлоне», после которого Гумилёв с Кузминым уехали к Войтинским. 4.10 — собрание у Гумилёва, были его брат, Кузмин, потом все навещали заболевшего И. Анненского. 7.10 — собрание в «Аполлоне», затем Гумилёв и Ауслендер пошли к Кузмину, а после все к Чулкову, где были Сюннерберги и Мейерхольд. Читали стихи. 8.10 — собирались у Кузмина, он исполнял свои «Куранты». 10.10 был в «Аполлоне». 12.10 — Гумилёв был на «башне» и чуть не поругался с Вяч. Ивановым из-за политики. Остался там ночевать. 13.10 — шумное собрание в «Аполлоне». Вяч. Иванов «пикировался с Анненским, грыз Гумилёва»; Гумилёв, Кузмин и Зноско-Боровский составили оппозицию. 16.10 — в «Аполлоне» все правили корректуры первого номера журнала; Гумилёв с Кузминым и Верой Шварсалон решили основать «Геософическое общество»; остался ночевать на «башне». 18.10 — у Гумилёва в Царском был Кузмин, читали Пушкина, Кузмин играл «Куранты». 19.10 — собрание в «Аполлоне», были Маковский, Гумилёв, Кузмин, Ауслендер, Толстой, Волошин; после Гумилёв был на «башне» у Кузмина. 24.10 — в «Аполлоне» торжество в связи с выходом первого номера журнала. 25.10 — в ресторане «Пивато» (Морская, 34) был устроен торжественный обед в честь С. Маковского, по случаю выхода 1-го номера «Аполлона», присутствовали все сотрудники; одновременно в редакции была открыта выставка Лукомского. Всю неделю с 26 по 31 октября Гумилёв живет в Петербурге, ежедневно бывая в «Аполлоне» или на «башне». В октябре редакция была взбудоражена появлением таинственной Черубины де Габриак. В первом номере «Аполлона» Гумилёв поместил подборку стихов, в этом же номере появилась его первая публикация в разделе «Письма о русской поэзии»: рецензии на сборники С. Городецкого («Русь»), Б. Садовского («Позднее утро») и В. Бородаевского («Стихотворения»). На протяжении многих лет он был основным автором этого раздела, почти в каждом номере журнала были его рецензии.

Ноябрь. 2.11 — Гумилёв был у Кузмина на «башне», остался там ночевать. Утром уехал в Царское. 4.11 — собрание в «Аполлоне», были Гумилёв, Кузмин, Маковский, Зноско-Боровский и др. 6.11 — Гумилёв с Дмитриевой был на «башне», затем они с Кузминым поехали на морской бал; позже были в «Аполлоне», внутри редакции назревал конфликт, главная трещина которого, можно предположить, проходила между Гумилёвым и Волошиным. 9.11 — как записал Кузмин, «в „Аполлоне” опять перемена кабинета, кажется, хотят Макса, Гумми и меня…». После заседания поехали к Кузмину, был Хлебников, который «совсем расхрабрился, наскакивал на Гумилёва, вел себя непринужденно…». Гумилёв уговорил Вяч. Иванова ехать с ним в Африку. 10.11 — Гумилёв у Кузмина, история с Черубиной близится к развязке, И. фон Гюнтер узнает ее тайну. 11.11 — Гумилёв на «башне», заседание «Академии». Гюнтер сообщает Кузмину, что Черубина де Габриак — это Е. И. Дмитриева. 16.11 — собрание в «Аполлоне», история с Черубиной была предана гласности, о мистификации узнал С. Маковский, главный поклонник Черубины. Гумилёв остался ночевать у Кузмина на «башне», ругался с Гюнтером. 17.11 — Гумилёв был на «башне», Дмитриева больше не появляется там. 18.11 — Гумилёв объяснился у Брюсовых с Дмитриевой, потом поехал на «башню»: «Гумилёв сидел сам не свой в недрах башни. Макс с графом о чем-то совещались у клозета…» 19.11 — все сотрудники «Аполлона» собрались в мастерской Головина, который должен был написать групповой портрет всех участников журнала. Мастерская размещалась над сценой Мариинского театра. Шел «Фауст» с Шаляпиным. Когда все были в сборе, Волошин подошел к Гумилёву и ударил его по лицу. Все были потрясены, особенно Анненский. Гумилёв тут же вызвал Волошина на дуэль. 20.11 — в редакции «Аполлона» обсуждали условия дуэли. 21.11 — секундантами со стороны Гумилёва были назначены Кузмин и Зноско-Боровский, со стороны Волошина — Толстой и Шервашидзе. Достали пистолеты и выработали условия. Гумилёв провел весь день на «башне», остался там ночевать. Встал спокойно, молился. 22.11 — утром за Новой Деревней у Черной речки состоялась дуэль. Пистолет Волошина дал две осечки, и дуэль прекратили. Вернулись на «башню». «Коля загрустил о безрезультатности дуэли. Дома не спали, волнуясь. Беседовали…» — записал в дневнике Кузмин. 23.11 — утром Гумилёв был в «Аполлоне». Газеты подняли шум, и Гумилёв уехал домой извещать о событиях. 24.11 — последнее перед отъездом в Абиссинию собрание у Гумилёва; были Кузмин, Чулков, Кривич, Мейерхольд, Потемкин, Бородаевский; Зноско-Боровский читал свою новую драму «Крейсер „Алмаз”». 25.11 — в «Аполлоне» были Гумилёв, Лукомский, Кузмин, Петров-Водкин, Маковский, Зноско-Боровский. Перед отъездом Гумилёв объяснялся с Верой Шварсалон, и она, как член «Геософического общества», подарила ему на память свое стихотворное посвящение. 26.11 — Гумилёв, Кузмин, Потемкин и Толстой выехали из Петербурга в Киев. 28.11 — приехали в Киев, Кузмин и Гумилёв остановились в мастерской художницы Экстер. Гумилёв отправился к А. Горенко. 29.11 — в Киеве Гумилёв познакомился с Б. Лившицем и О. Форш. В тот же день в Малом театре Крамского состоялся вечер современной поэзии «Остров искусств», организованный поэтом В. Ю. Эльснером. Анна Горенко присутствовала на этом вечере. Гумилёв читал «Сон Адама». После вечера Гумилёв и Анна Горенко пошли в ресторан при Европейской гостинице, и там было получено последнее и окончательное согласие… 30 ноября друзья проводили Гумилёва на поезд до Одессы. В этот же день на другом вокзале умер И. Ф. Анненский.

Декабрь. 1.12 — приехал в Одессу, отправил письма Кузмину, В. Иванову: «…очень хотел бы Вашего общества». 3.12 — отплыл до Константинополя, с дороги, из Варны, отправил открытку Брюсову. 5.12 — высадился в Константинополе. 6.12 — на румынском пароходе отплыл в Каир. По дороге высаживался в Пирее, «был в Акрополе и молился Афине Палладе перед ее храмом». 9.12 — был в Каире. До 12.12 ждал телеграммы от В. Иванова, который обещал присоединиться к нему во время путешествия. Не дождавшись, послал письмо Вере Шварсалон и отправился дальше до Джибути. Из-за отсутствия прямого рейса плыл четвертым классом до Адена и оттуда переправлялся в Джибути. С дороги послал статью для «Аполлона». 23 декабря отправил из Джибути письма В. Иванову и В. Брюсову, и на следующий день начался его первый поход в глубь Абиссинии.

1910

Январь. Из Джибути Гумилёв добрался до Дире-Дауа, затем до Харара. Оттуда послал письмо Кузмину: «…Сегодня мне предстоит ехать еще 8 часов (50 километров), чтобы найти леопардов. <…> Я в ужасном виде: платье мое изорвано колючками мимоз, кожа обгорела <…> Мне кажется, что мне снятся одновременно два сна, один неприятный и тяжелый для тела, другой восхитительный для глаз <…> Я совсем забыл русский язык; здесь я говорю на пяти языках сразу. Но я доволен своей поездкой. Она меня пьянит, как вино…» Добраться до Аддис-Абебы, как собирался, не смог. В середине января отправился в обратный путь и через Константинополь и Одессу возвратился в Россию, привезя с собой несколько леопардовых шкур.

Февраль. 2.02 — был в Киеве у Анны Горенко. 5.02 — вернулся в Царское Село. 6.02 — неожиданная смерть отца. С. Я. Гумилёв был похоронен на Кузьминском кладбище в Царском Селе. В последнюю неделю февраля, на масленицу, в Петербург приезжала Анна Горенко. Остановилась она у отца на Жуковской, впервые побывала в доме Гумилёвых. Совместное посещение музеев, концертов, литературных вечеров. Через несколько дней она вернулась в Киев. Почти вся литературная деятельность Гумилёва в это время связана с «Аполлоном». В редких номерах журнала не появляются его «Письма о русской поэзии», он старается не пропустить ни одного нового поэтического сборника, начинающего ли автора или прославленного мэтра. Собственные стихи публикует в журналах реже. Были публикации в «Аполлоне» № 3 и в «Журнале Театра…», однако после конфликта с его издателем Б. С. Глаголиным печататься там перестал, последняя публикация была в начале года (№ 9/10, 1909/10).

Март. 20 марта уехал с С. Ауслендером в его имение Парахино на станции Окуловка в Новгородской губернии. 22 марта ходили на тетеревиный ток. Получив письмо от А. Горенко, 23 марта вернулся в Петербург. 26 марта в ОРХС Вяч. Иванов выступил с докладом «Заветы символизма». Этот доклад положил начало растянувшейся на несколько лет дискуссии вокруг символизма, которая в конечном итоге привела к появлению новой поэтической (акмеистической) школы. Уже во время доклада Гумилёв пытался возражать докладчику, что отметил в записной книжке А. Блок. Возможно, после доклада он впервые беседовал с Гумилёвым.

Апрель. 1.04 — в ОРХС было продолжено обсуждение доклада Вяч. Иванова. Выступили: С. Л. Рафалович, Н. Гумилёв, Н. В. Недоброво, А. А. Кондратьев, К. А. Сюннерберг, В. В. Гиппиус, С. Городецкий, В. М. Жирмунский, Ю. Н. Верховский, С. К. Маковский, А. Я. Терк. Дискуссия явно обозначила раскол на два лагеря: тех, кто поддержал основные положения доклада, и тех, кто согласился с высказанными Гумилёвым возражениями докладчику. А. Блок, не присутствовавший на обсуждении, 8 апреля выступил в ОРХС с докладом «О современном состоянии русского символизма». 14.04 — Гумилёв получает свидетельство, разрешающее отпуск за границу сроком по 20 августа, для представления в канцелярию Киевского губернатора при получении заграничного паспорта. 16 апреля наконец выходит третья книга стихов «Жемчуга», как и первоначально намечалось, в московском издательстве «Скорпион», но почти с двухлетним опозданием. «…Я вполне счастлив, что Вы, мой первый и лучший учитель, одобрили их. Считаться со мной как с поэтом придется только через много лет», — писал Гумилёв Брюсову после получения его отзыва. Книга не прошла незамеченной, в различных периодических изданиях появилось более десяти рецензий. Среди их авторов В. Брюсов, В. Иванов, С. Ауслендер, Г. Чулков, В. Гиппиус, И. Ясинский, В. Львов-Рогачевский, Л. Войтоловский, Е. Янтарев, Н. Абрамович. Помимо продолжения «Писем о русской поэзии», в апрельском номере «Аполлона» (1910, № 7) Гумилёв опубликовал свою первую большую теоретическую статью «Жизнь стиха». С несколькими экземплярами только что вышедшей книги 20 апреля Гумилёв выехал в Киев. 25.04 — «Означенный в сем студент С.-Петербургского университета Николай Степанович Гумилёв 1910 года апреля 25 дня причтом Николаевской церкви села Никольской Слободки Остерского уезда Черниговской губернии обвенчан с потомственной дворянкой Анной Андреевной Горенко». Шаферами на свадьбе были поэты В. Эльснер и И. Аксенов. Поэт подарил невесте «Жемчуга» с надписью: «А. А. Горенко. Кесарю кесарево», и стихотворение «Баллада». До конца месяца они оставались в Киеве. А в Петербурге 30 апреля был составлен обвинительный акт о дуэли, и дело передано в суд.

Май. 2.05 — выехали из Киева в Париж. Парижский адрес — Rue Buonaparte, 10. Посещение музеев, выставок, книжных лавок. Отправка ящиков книг в Россию. Встречи с С. Маковским, А. Экстер, с поэтами «Аббатства» А. Мерсеро, Р. Аркосом, Н. Деникером, с известным критиком Танкредом де Визаном, с Жаном Шюзевилем, первым французским специалистом по новейшей русской поэзии. Встречались с А. Модильяни, у Гумилёва произошла с ним ссора. Из Парижа в поезде ехали вместе с С. Маковским. В начале июня вернулись в Петербург.

Июнь. Поселились в доме Гумилёвых в Царском Селе, Бульварная, дом Георгиевского. 8.06 — впервые после возвращения был на «башне», виделся с Кузминым, В. Ивановым, который «его цукал», по выражению Кузмина; читали стихи. 10.06 — в Павловском парке Гумилёв представил жену своим друзьям М. Кузмину, С. Ауслендеру, Е. Зноско-Боровскому, и она впервые читала им свои стихи. 13.06 — Гумилёв впервые привел жену на «башню», В. Иванов отреагировал на чтение ею стихов фразой: «Какой густой романтизм!..» 18.06 — Гумилёв был в «Аполлоне», где собрались Кузмин, Судейкин, Маковский, затем пошли на «башню». «Вячеслав его не бранил», — замечает Кузмин. В июньском номере «Аполлона» в разделе «Письма» Гумилёв поместил рецензию на посмертно изданный сборник И. Анненского «Кипарисовый ларец», который читал еще в рукописи.

Июль — август. 1.07 — весь день провели в Павловске, куда приехали М. Кузмин, Е. Зноско-Боровский, С. Ауслендер. 3.07 — Гумилёв был на «башне». Расхождение его с В. Ивановым усиливается, что отмечает Кузмин: «Вяч. ругал последними словами Гумми, да и меня заодно…» 6.07 — Гумилёв в редакции «Аполлона», где были Кузмин, Каратыгин, Лансере. 13.07 — днем Гумилёв был в «Аполлоне», затем пошли на «башню», а вечером все уехали к Гумилёву в Царское Село; Кузмин остался там ночевать. 14.07 — Гумилёв в Царском Селе читал Кузмину 1-ю песнь «Открытия Америки», потом играли в теннис. 23.07 — Гумилёв был в редакции «Аполлона», встретился с Кузминым и В. Белкиным. 31.07 — в редакции «Аполлона». 4.08 — в «Аполлоне», как записал Кузмин, «Гумми ловчился объясниться со мною по поводу футуристов, но отвлекся грызнею Беленсона…» 13.8 — Кузмин: «В „Аполлоне” был Гумми с насморком и Сережа (Ауслендер), приходил Князев, высокий и милый». В середине августа Гумилёв проводил жену в Киев к родственникам. 15.08 — Кузмин застал у себя «печального Гумми». Кузмин с Е. Зноско-Боровским поехали к Гумилёву: «У Гумми было тепло и уютно, играли в винт и макао втроем. Женя (З.-Б.) был весел и оживленно рассказывал свою пьесу…» 16.08 — Гумилёв с Кузминым, Ауслендером и его невестой провели целый день в Павловске: «Бессмысленно бродили, музыки они не хотели. <…> Пошли в кинематограф. <…> Ехали назад также уничиженно, даже электричество потухло, но было весело. Дома было очень светло, была Кассандра <Ал. Чеботаревская>, читали свои рассказы. Почему-то все унижали Гумилёва…» — записал Кузмин. 17.08 — Кузмин, Зноско-Боровский и Ауслендер уехали в Окуловку, где должна была состояться свадьба Ауслендера с сестрой Зноско-Боровского. 20.08 — Гумилёв также приехал в Окуловку. 22.08 — Гумилёв был шафером на свадьбе С. Ауслендера. 30.08 — все вернулись в Петербург. 31.08 — в редакции «Аполлона» собрались Гумилёв, Кузмин, Ауслендер, Потемкин и Кожебаткин. Лето 1910 года было важным рубежом не только в личной жизни поэта, но и в развитии тех литературных течений, к которым он себя относил. В «Аполлоне» № 8 и № 9 выступили главные теоретики символизма: В. Иванов, А. Блок, В. Брюсов. В том же номере, где была помещена статья Брюсова (№ 9), Гумилёв опубликовал свои заметки «Поэзия в „Весах”», где он подвел итог деятельности журнала, за публикациями которого следил с момента его основания. Ведь история журнала своеобразным образом проецируется на творческую биографию поэта: если история «Весов», по словам Гумилёва, «может быть признана историей русского символизма в его главном русле», то эта же история отражает характер изменения отношения самого Гумилёва к символизму, что в конечном итоге привело к созданию собственной поэтической школы.

Сентябрь. Видимо, еще в августе Гумилёву пришло неожиданное решение снова уехать в Африку. По крайней мере, когда он в августе провожал жену в Киев, таких планов еще не было, а в начале сентября она получила письмо: «Если хочешь меня застать, возвращайся скорее, потому что я уезжаю в Африку». 1.09 — Гумилёв был на большом приеме у А. Толстого. Были Кузмин, Судейкин, Потемкин, Чулков, Белкин, Зноско-Боровский; как записал Кузмин, «читали кое-что». На этом вечере Гумилёв назначил день отъезда в Африку. 9.09 — Гумилёв с Кузминым просидели весь день в «Аполлоне». 13.09 — Гумилёвы устроили у себя прощальный вечер перед отъездом в Африку. 17.09 — Гумилёв еще в Петербурге, как записал Кузмин: «В „Аполлоне” был Гумми с седлом. Женю очень долго ждали. Пошли обедать втроем и потом на Негритянскую оперетку1, оказавшуюся вздором. Сначала было весело, но потом Потемкин и Гумилёв напились, последний удалился в Царское…» Это был, видимо, его последний приезд в Петербург. 23(?) сентября он выехал из Петербурга в Одессу и там сел на пароход до Константинополя.

Октябрь — декабрь. 7 октября Гумилёв был в Константинополе, оттуда открытка Е. Зноско-Боровскому. 13 октября добрался до Порт-Саида. По дороге в Средиземном море написал 4-ю песнь «Открытия Америки» и отправил ее из Порт-Саида С. Маковскому. Она была опубликована в декабрьском номере «Аполлона» (№ 12). 12 октября в окружном суде Петербурга рассматривалось дело о дуэли «поэта Гумилёва и беллетриста М. Волошина. Первый обвинялся в вызове на дуэль, второй — в принятии вызова <…> Окружной суд приговорил обоих дуэлянтов к домашнему аресту: г. Гумилёва на семь дней, а г. Волошина на один день». Судя по почтовому штемпелю на открытке Вяч. Иванову, свой «домашний арест» Гумилёв отбывал в каюте парохода, плывущего по Нилу. 23 октября он находился на пароходе, плывущем из Шеллаля в Хальфу. Из Хальфы он поездом добрался до Порт-Судана. Здесь опять сел на пароход и по Красному морю к концу месяца приплыл в Джибути. Это его путешествие в Абиссинию было самым продолжительным, более полугода, но оно наименее изучено. За все время странствия по африканским дебрям, — ни одного письма, только телеграмма матери с дороги в самом конце путешествия… Из Джибути, преодолев пустыню и Черчерские горы, к концу ноября он добрался до Аддис-Абебы. Поселился в «Hotel D’Imperatrice», потом переехал в «Hotel Terrasse». Был обворован. Ему помог русский посланник в Абиссинии Б. А. Чемерзин. Встречался с доктором А. И. Кохановским. 25 декабря присутствовал на обеде во дворце негуса, на котором был представлен весь дипломатический корпус и было около трех тысяч абиссинцев. Был представлен Менелику. Новый, 1911 год встретил у Чемерзина на территории русской миссии в нескольких верстах от Аддис-Абебы, куда Гумилёв добирался верхом на муле.

1911

Январь — февраль. Там, где нет информации, рождаются легенды. Одна из них, довольно распространенная, рассказывает, что во время этой поездки Гумилёв женился на чернокожей туземке и какое-то время счастливо прожил в ее племени. Легенда получила и стихотворное воплощение в дружеском приветствии А. Кондратьева: «…Трон золотой короля Менелика // Гордо отринув, привез он с собою // Пояс стыдливости, взятый им с бою // У эфиоплянки пылкой и дикой..» Во время путешествия Гумилёв много общался с местными поэтами и художниками. Среди его друзей был абиссинский художник Ато-Энгедуарк. Обратный путь из Аддис-Абебы в Джибути он снова проделал через пустыню в сопровождении местного поэта Ато-Иосифа, по дороге собирал абиссинские песни. Собрал интересную коллекцию предметов быта и оригинальных произведений местных живописцев. Привезенные им картины были воспроизведены в «Синем журнале», № 11, 1911 г. В конце февраля Гумилёв прибыл в Джибути и пароходом отправился в Россию.

Март. Через Александрию, Константинополь, Одессу, с сильнейшей тропической лихорадкой, к концу марта Гумилёв вернулся домой. 25 марта, в первый день после возвращения, попросил жену прочитать написанные ею стихи. «Ты поэт — надо делать книгу» — такова была реакция. Псевдоним она себе выбрала в его отсутствие: Ахматова — в русской поэзии появилось новое имя. Первые ее публикации в русской периодике приходятся на март. 26.03 — поехал в Петербург, там встретился с Кузминым, Зноско-Боровским. В ОРХС присутствовали на докладе Н. В. Недоброво «Ритм, метр и их взаимоотношение». 27.03 — к Гумилёву в Царское Село приезжали Кузмин, Чудовский, Чулков, Князев. В конце марта — начале апреля Гумилёв (с Городецким, Мандельштамом, Пястом) пытался возобновить журнал «Остров» (не удалось).

Апрель. 2.04 — днем Гумилёв был в «Аполлоне», потом с Кузминым и Князевым поехали в Царское Село, туда к Гумилёву приехал О. Мандельштам. 4.04 — у Кузмина на «башне» были Гумилёв с Ахматовой, Толстые, Пяст, Аничков, Вера Шварсалон, Чулков, Мандельштам. Много читали, Гумилёв остался ночевать. 5.04 — в редакции «Аполлона» Гумилёв сделал доклад о путешествии в Абиссинию. 6.04 — Гумилёв позвал Кузмина в ресторан Лейнера. Там был Чулков; затем решили устроить вечер Т. Готье. Встречавшийся в этот день с Гумилёвым Мандельштам сообщил С. П. Каблукову, что стихотворный отдел «Аполлона» отдан в безраздельное ведение вернувшегося из Абиссинии Гумилёва, и грозился забрать из редакции стихи, вернув деньги. 13.04 — в ОРХС В. Иванов дал оценку образцов абиссинской народной поэзии, записанных и переведенных Гумилёвым. На этом же заседании Гумилёв прочел поэму «Блудный сын», что вызвало оживленные прения и резкую критику со стороны В. Иванова. 16.04 — после двухлетнего отсутствия Гумилёв посетил заседание «Кружка Случевского» у И. И. Ясинского (Черная речка, Головинская ул., д. 9). На этом вечере Гумилёв встретился со своим бывшим учителем по гимназии Гуревича Ф. Ф. Фидлером. Этот вечер многим запомнился эпизодом, связанным с чтением Гумилёвым стихотворения «Ослепительное» и неожиданной реакцией на это маститого поэта А. А. Коринфского. 17.04 — у Гумилёва в Царском Селе был В. Князев. 22.04 — в ОРХС свои стихи читает Ахматова. После небольшого перерыва, связанного с африканским путешествием, в «Аполлоне» вновь появились гумилёвские публикации в разделе «Письма о русской поэзии». Первым делом он взялся за рецензирование двадцати книг стихов молодых или малоизвестных поэтов, и эта публикация заняла два номера журнала (№ 4 и № 5).

Май. 2.05 — были с Кузминым в Павловске, потом Гумилёв поехал к Кузмину. 4 мая Гумилёв подал прошение и с 7 мая был уволен из университета. В середине мая проводил Ахматову в Париж. Тогда же — конфликт с Кузминым: «С „Аполлоном” у меня, кажется, не на шутку разрыв…» 13 мая, после встречи с Зноско-Боровским и Гумилёвым в ресторане, Кузмин записал, что «последние с нами не сели, но Зноско здоровался…». В конце месяца Гумилёв уехал в Слепнево. 26 мая — самая ранняя запись в альбомах Маши и Оли Кузьминых-Караваевых, его двоюродных племянниц, постоянных спутниц этого лета.

Июнь — июль. Гумилёв впервые проводит летние месяцы в своем имении. Живя там, он, как писала впоследствии Ахматова, «наполнял альбом Кузьминых-Караваевых посредственными стихами». Эти альбомы — своеобразный поэтический дневник: под каждым стихотворением проставлена дата. Но, помимо этого, Гумилёв не прекращает обычной литературной работы. Он постоянно получает из редакции «Аполлона» корректуры, рассылает письма с просьбами стихов для журнала, подготавливаемых альманахов, — он готовит литературный альманах «Аполлон» (вышел в конце года). В начале лета вышла антология «Мусагета», в нее вошли стихи, написанные еще до отъезда в Абиссинию, печаталась она в отсутствие Гумилёва. Новые же стихи появились в журнале «Аполлон», № 5 и № 6, в «Русской мысли» № 7 («Из логова змиева…»). Бытовая сторона жизни в Слепневе в это лето хорошо описана в воспоминаниях В. А. Неведомской, владелицы соседнего имения Подобино, где часто бывал Гумилёв. Навещал он и Кузьминых-Караваевых в Борискове, бывал у Хилковых в Дубровке. В конце июня уезжал из Слепнева в Царское Село, чтобы встретить Ахматову, однако, не дождавшись ее, вернулся обратно. Ахматова впервые появилась в Слепневе 13 июля, прямо из Парижа. Подарила Гумилёву французское издание Т. Готье. Видимо, это подтолкнуло Гумилёва на переводы его стихов, и большая подборка его переводов с сопроводительной статьей появились уже осенью в «Аполлоне» № 9. 15 июля они вдвоем ездили в Борисково; среди прочих родственников там жили Д. В. Кузьмин-Караваев со своей женой Е. Ю. Кузьминой-Караваевой. Гумилёв, представляя Ахматову, прочитал там «Из логова змиева…». Самая поздняя запись в альбоме Маши — 26 июля.

Август. 7.08 — Гумилёв с Ахматовой уехали в Москву. Ахматова вскоре вернулась в Петербург, а потом уехала в Киев. Гумилёв остался в Москве, встретился с А. Белым, посетил В. Брюсова и у него познакомился с Н. Клюевым, ходил в Третьяковскую галерею. Из Москвы опять уехал в Слепнево и оставался там до начала сентября. В августе было много публикаций в периодических изданиях: в «Биржевых ведомостях», в журналах «Сатирикон» и «Галчонок», в альманахе «Северные цветы».

Сентябрь. До 4.09 Гумилёв вернулся в Царское Село. Летом А. И. Гумилёва купила новый собственный дом на Малой ул., 63. Ахматова вернулась в Царское около 15.09. 17.09 — вдвоем ходили к Неведомским на именины. 30.09 — Гумилёв «удостоился чести» быть обруганным известным критиком и фельетонистом В. Бурениным — в «Критическом очерке» в газете «Новое время». Опубликованная в сентябрьском номере «Аполлона» (№ 7) рецензия на сборник Вяч. Иванова «Cor Ardens» продолжает начатый в марте 1910 г. спор с идеологами символизма. В этом же номере Гумилёв поместил рецензию на антологию «Мусагет» и два некролога: на К. М. Фофанова и В. В. Гофмана.

Октябрь. 10.10 — Гумилёв был в «Аполлоне», встретился там с С. Маковским и М. Кузминым. 15.10 — Гумилёв был на «Вечере Случевского» у князя Ф. Касаткина-Ростовского. Посещение «Вечеров Случевского» — это, скорее, дань традиции, чем насущная необходимость. В это же время Гумилёв занят созданием литературного объединения совершенно нового типа — «Цеха поэтов». 20 октября на квартире С. Городецкого, Фонтанка, 143, кв. 5, состоялось первое собрание «Цеха поэтов». Среди участников и гостей были: Блок с женой (единственный раз в «Цехе»), Кузьмины-Караваевы, Пяст, Ахматова, Толстые и др. Гумилёв прочитал «Я верил, я думал…». Блок записал об этом вечере: «Безалаберный и милый вечер. <…> Молодежь. Анна Ахматова. Разговор с Н. С. Гумилёвым и его хорошие стихи <…> Было весело и просто. С молодыми добреешь». 24.10 — Гумилёв беседовал с Кузминым: «…Гумилёв что-то болтал о масонах…» 27.10 — Гумилёв был в «Аполлоне», там встретился с Кузминым, потом пошел «на географический доклад». 31.10 — Гумилёв был в театре «Кривое зеркало».

Ноябрь. 1.11 — состоялось второе заседание «Цеха поэтов» у Гумилёва в Царском Селе. Гумилёв читал «Туркестанских генералов» и новые стихи Брюсова. 2.11 — Гумилёв уехал на несколько дней в Финляндию, в Халиле, чтобы проведать находившуюся в санатории, смертельно больную, Машу Кузьмину-Караваеву, записал в ее альбом стихотворение. 10.11 — в отсутствие Гумилёва на квартире Е. Ю. Кузьминой-Караваевой, Манежный пер., 2, кв. 2, прошло третье заседание «Цеха поэтов», на котором в его состав был принят М. Лозинский; на этом заседании он познакомился с Ахматовой. В первый год его существования, с ноября 1911 по апрель 1912, заседания «Цеха» проходили часто, примерно три раза в месяц; всего состоялось около 15 заседаний. Постепенно определились структура и постоянный состав «Цеха» (на заседания часто приходили гости). «Цех» возглавляли два «синдика» — Гумилёв и Городецкий; был «стряпчий» — Д. В. Кузьмин-Караваев, и постоянные члены — Анна Ахматова, Е. Ю. Кузьмина-Караваева, М. Зенкевич, В. Нарбут, В. Гиппиус, О. Мандельштам, М. Лозинский, Г. Иванов, М. Моравская и др. 12.11 — Гумилёв присутствовал в ОРХС на обсуждении неизданных стихов Ахматовой, Зенкевича, В. Гиппиуса. 14.11 — Гумилёв был в «Аполлоне», обедал с Кузминым и Зноско-Боровским, потом втроем пошли на «башню», где были Философов, Толстые, Пяст; по записи Кузмина, «читали разные разности». 16.11 — Гумилёв был на заседании в «Аполлоне», оттуда с Кузминым уехал к Палладе. На обратной дороге, как записал Кузмин, «поехал со мной Гумми, терявший по дороге бумаги из портфеля». 19.11 — в Царском Селе у Гумилёвых состоялось заседание «Кружка Случевского», на котором Гумилёв прочитал свою пьесу «Дон Жуан в Египте». 20.11 — заседание «Цеха поэтов» у М. Лозинского. На этом вечере он познакомился с Гумилёвым. На одном из ноябрьских заседаний «Цеха» свою первую книгу «Сосен перезвон» вручил Гумилёву Н. Клюев. В этом же месяце Гумилёв получил и первую книгу с дарственной надписью от А. Блока («Ночные часы»). В осенних номерах «Аполлона» Гумилёв поместил рецензию на альманах «Северные цветы» (№ 8) и переводы Т. Готье (№ 9). С этой осени он серьезно начинает заниматься переводами поэзии. Значительно меньше — прозой. В журнале «Весна» № 11 был опубликован рассказ «Лесной дьявол», но он относится к более раннему периоду (начало 1909 г.). Спустя некоторое время Гумилёв опять вернется к прозе как документальной, так и художественной. В конце ноября в издательстве «Аполлон» вышел «Литературный альманах»; среди его авторов Гумилёв, Ахматова, Блок, Бальмонт, А. Белый, Н. Клюев, М. Зенкевич, О. Мандельштам, Б. Лившиц и др.

Декабрь. 2.12 — заседание «Цеха поэтов» у Гумилёва в Царском Селе. 3.12 — в ОРХС состоялся вечер памяти И. Ф. Анненского, председательствующий А. Блок. Выступали: Гумилёв — прочитал «Памяти Анненского», О. Мандельштам, Вяч. Иванов и др. 4.12 — Гумилёв был у Кузмина. 10.12 — было заседание «Цеха поэтов» у Е. Ю. Кузьминой-Караваевой, перед которым большинство его участников (без Гумилёва) посетили ресторан «Вена», где «королем русских поэтов» был избран А. Блок. 20.12 — заседание «Цеха поэтов» у М. Лозинского. В декабре Гумилёв проводил Машу Кузьмину-Караваеву на лечение в Италию. Она скончалась в Сан-Ремо 29 декабря. В декабрьском номере «Аполлона» (№ 10) Гумилёв поместил рецензии на сборники стихов Ю. Балтрушайтиса, И. Эренбурга, А. Конге, М. Долинова и др. Завершился 1911 год появлением на литературной карте Петербурга нового адреса. 31 декабря на Михайловской пл., д. 5, открылся подвал «Бродячая собака». Там — встреча Нового года.

1912

Январь. 1.01 — заседание «Цеха поэтов» у Гумилёвых в Царском Селе. 10.01 — заседание «Цеха поэтов» у М. Лозинского. 13.01 — на заочном чествовании К. Бальмонта (25 лет поэтической деятельности) в «Бродячей собаке» Гумилёв познакомился с артисткой студии В. Э. Мейерхольда Ольгой Николаевной Высотской. На этом вечере читали стихи Гумилёв, Городецкий, Ахматова, Мандельштам и др. 16.01 — Гумилёв встречался с Кузминым и Зноско-Боровским, обедали вместе у Альбера (ресторан). 18.01 — Гумилёв был в «Аполлоне», днем ушел на «башню» с М. Кузминым. 23.01 — Гумилёв был на «башне», вечером там читал свои новые вещи А. Белый. 28.01 — днем Гумилёв был у Городецких, предложил пришедшему позже Кузмину перебраться на время к ним в Царское Село; вечером посетил «Кружок Случевского» у М. Г. Веселковой-Кильштет (Петроградская ст., Церковная, 23), заседание которого было приурочено к 75-летней годовщине со дня смерти Пушкина. В январском номере «Аполлона» рецензии на сборники А. Блока («Ночные часы»), Н. Клюева («Сосен перезвон»), К. Бальмонта («Зеленый вертоград»), П. Верлена в переводе В. Брюсова, В. Шершеневича, М. Г. Веселковой-Кильштет. Отдельные стихотворения опубликованы в «Русской мысли» № 1, «Новой жизни» № 1, «Новом слове» № 1, «Биржевых ведомостях» (15.01).

Февраль. 1.02 — днем к Гумилёвым приехал Кузмин: «У Гумилёвых электричество, бульдог…» Вечером собрался «Цех поэтов». Кроме Кузмина среди гостей были Пяст, Аничков. Кузмин остался у Гумилёвых: «Спал в библиотеке. Печально, вольно и сладко. Очень странно». 2.02 — Кузмин остался у Гумилёвых. Вечером Гумилёв проводил Ахматову в Киев. 3.02 — Гумилёв с Кузминым были в «Аполлоне». Гумилёв присутствовал на выступлении Ф. Сологуба. Вечером вдвоем вернулись в Царское: «Тихо и снежно. Спят. Молли (бульдог) обрадована. Что мне делать, не знаю…» 4.02 — у Гумилёвых в гостях Кузьмины-Караваевы. Кузмин: «…Семейно сидели за чаем…» 5.02 — Кузмин у Гумилёвых: «Гуляли в парке. …Спорили о Иванове. Ленюсь и ни о чем не думаю…» 11.02 — Гумилёв был на «Вечере Случевского» у И. И. Соколова (Николаевская, 75), встретился там с Фидлером и записал в его альбом акростих. 12.02 — в Царском у Гумилёва снова появился Кузмин: «Встретили как беглеца. Радушны. Был брат Гумилёва. Коля хочет ехать в Киев…» 13.02 — Гумилёв с Кузминым и Маковским из Царского приехали в «Аполлон». Вечером Гумилёв уехал в Киев за Ахматовой. 18.02 — Гумилёв с Ахматовой вернулись в Петербург. Вечером того же дня состоялось «историческое» заседание ОРХС, на котором обсуждались доклады В. Иванова и А. Белого о символизме (опубликованы в «Трудах и днях» № l). О своем отрицательном отношении к высказанным в докладах положениям и к символизму в целом заявили Гумилёв, Городецкий и Д. Кузьмин-Караваев. Фактически было провозглашено создание нового литературного направления — акмеизма. 21.02 — у Гумилёвых Кузмин: «Гумми уговорил меня остаться… Ходили вечером, рассуждая о стариках и „цехе”…» 22.02 — вместе с Ахматовой поехали в город: «Пришлось долго ждать. Проезжали цари. Гумилёвой раскланивались стрелки и генералы…» В феврале отдельные стихотворения Гумилёва были опубликованы в «Новом слове» № 2, «Черном и белом» № 2 и «Биржевых ведомостях» (5.02).

Март. 1.03 — последний день пребывания Кузмина у Гумилёвых: «В Царском хорошо, но у Гумилёвых скучно…» В этот день у Гумилёвых заседал «Цех поэтов»: «…На „цехе” Городецкий и Гумилёв говорили теории не весьма внятные. Ехали назад все вместе весело…» 10.03 — (насыщенный день!). Днем было заседание «Цеха поэтов» у Е. Ю. Кузьминой-Караваевой. Отмечался выход первых книг издательства «Цех поэтов» — «Вечер» Ахматовой и «Дикая порфира» М. Зенкевича. Затем Гумилёв был на «Вечере Случевского» у Н. Н. Вентцеля (В. о., 16 л., д. 11, кв. 4); на этом вечере Гумилёв рекомендовал в члены кружка Е. А. Зноско-Боровского, привел он на вечер и В. Нарбута. В альбоме кружка Гумилёв записал короткий экспромт. Ночью был в «Бродячей собаке» и там познакомился с Б. А. Садовским; пытались организовать «литературную дуэль» на лучшее знание Пушкина. 11.03 — Гумилёв присутствовал в Неофилологическом обществе при университете на заочном чествовании К. Бальмонта. 17.03 — заседание в «Аполлоне»; присутствовавший Кузмин записал: «Гумми говорил умный вздор, я и Женя (Зноско-Боровский) восставали…»

Апрель. 1.04 — заседание «Цеха поэтов» у Гумилёвых в Царском. 3.04 — Гумилёв и Ахматова отправились в путешествие по Италии. На вокзале их провожали Кузмин и Зноско-Боровский. Ехали поездом по маршруту Вержболово — Берлин — Лозанна — Уши — Оспедалетти. Там провели неделю у родных Кузьминых-Караваевых. Затем Сан-Ремо, на пароходе в Геную, в Генуе остановились, далее в Пизу и Флоренцию. Из Флоренции Гумилёв один ездил в Рим и Сиену, через неделю вернулся во Флоренцию. Всего во Флоренции провели 10 дней. Оттуда вдвоем в Болонью, Падую и Венецию. В Венеции — 10 дней. Из Венеции, уже в мае, отправились в обратный путь. В это путешествие Гумилёв брал с собой французского Т. Готье «Émaux et Camèes». В отсутствие автора в издательстве «Аполлон» вышел его четвертый сборник стихов, правда, обозначенный Гумилёвым как: «Чужое небо. Третья книга стихов». Первые экземпляры были получены в Италии, один из них был тут же послан А. Блоку. Блок ответил благодарственным письмом. Вслед за получением книги Блок, занося в дневник свои мысли, связанные с публикацией в «Трудах и днях» статей о символизме А. Белого и В. Иванова, 17 апреля записал: «…Если мы станем бороться с неопределившимся и, может быть, своим (!) Гумилёвым, мы попадем под знак вырождения…» Среди авторов многочисленных рецензий на «Чужое небо» были: М. Кузмин, В. Брюсов, Б. Садовской, И. Ясинский, В. Нарбут, С. Городецкий, В. Ходасевич, А. Рославлев, М. Шагинян. В сдвоенном номере «Аполлона», вышедшем в апреле, помещены рецензии Гумилёва на сборники В. Брюсова («Зеркало теней»), М. Зенкевича («Дикая порфира»), Е. Кузьминой-Караваевой («Скифские черепки»), Г. Иванова («Отплытие на о. Цитеру»).

Май. Из Италии, через Вену и Краков, 17 мая Гумилёв с Ахматовой вернулись в Киев. Оставив Ахматову у матери (вскоре она уехала в Подольскую губернию, в имение кузины М. А. Змунчилло — Литки), Гумилёв уехал в Петербург. По дороге сделал короткую остановку в Москве. 26.05 — Гумилёв был в «Аполлоне», встретился там с Кузминым, получил письмо от Брюсова с согласием о публикации итальянских стихов в «Русской мысли». 28.05 — Гумилёв подписал договор о передаче издательскому товариществу «А. Ф. Маркс» в полную собственность выполненных им переводов стихотворений Оскара Уайльда (поэма «Сфинкс» и четыре стихотворения). Эти переводы были выполнены Гумилёвым по просьбе К. Чуковского и вошли в 4-й том сочинений О. Уайльда, выпущенный издательством «А. Ф. Маркса» в 1912 г. В тот же день Гумилёв уехал в Слепнево. В майском номере «Аполлона» опубликованы рецензии Гумилёва на сборники стихов Марины Цветаевой («Волшебный фонарь»), Саши Черного («Сатиры и лирика»), П. Радимова, В. Курдюмова, А. Бурнакина и П. Потемкина («Герань»).

Июнь — июль. Большую часть лета Гумилёв проводит в Слепневе. В конце июня он пишет Ахматовой в Литки, что живет «тихо, скромно, почти без книг, вечно с грамматикой, то английской, то итальянской. Данте уже читаю… Я увлекся также верховой ездой… Мы с Олей <Кузьминой-Караваевой> устраиваем теннис…». 11 июля все обитатели Слепнева выезжали в Бежецк, где был устроен обед по случаю Олиных именин. Среди присутствовавших был и Д. Кузьмин-Караваев, «стряпчий» «Цеха поэтов». Об этом обеде Гумилёв записал в Олин альбом целую «пьесу». В середине июля Гумилёв выехал в Москву, чтобы встретить там Ахматову. Заходили с нею в редакцию «Русской мысли» к Брюсову. Были вдвоем у А. Белого. Из Москвы вместе поехали в Слепнево, где провели конец июля и начало августа. В июле вышел номер «Русской мысли» с «итальянскими» стихами Гумилёва, а в «Аполлоне» № 6 были напечатаны рецензии на сборники стихов Вяч. Иванова («Cor Ardens». Часть вторая), Н. Клюева («Братские песни»), В. Нарбута («Аллилуйя»), П. Бобринского и на перевод А. Дейча поэмы Оскара Уайльда «Сфинкс».

Август. 12.08 — выехали из Слепнева в Петербург. На лето царскосельский дом сдавали дачникам, поэтому до конца августа жили в Петербурге в меблированных комнатах «Белград». 24.08 — Гумилёв был у Кузмина. 30.08 — Гумилёв с Ауслендером были у Кузмина, который собирался уезжать в Ригу с В. Князевым.

Сентябрь. В начале сентября, после возвращения А. И. Гумилёвой из Слепнева, Гумилёв с Ахматовой переехали к себе в Царское, на Малую, 63. С начала осени Гумилёв с Городецким затевают издание журнала стихов, первоначально дав ему название «Невская цевница», а затем изменив его на «Гиперборей». В «Аполлоне» Гумилёв продолжает вести поэтический раздел, у него появляется постоянный приемный день для авторов — по понедельникам. 18 сентября в родильном приюте императрицы Александры Федоровны на 18-й линии Васильевского острова у Гумилёва и Ахматовой родился сын — Лев. 19.09 — Гумилёв был у Кузмина, сообщил ему, что у него сын. 25.09 — Гумилёв подает прошение о зачислении в число студентов историко-филологического факультета Императорского С.-Петербургского университета. 27.09 — получено разрешение на издание журнала «Гиперборей», издатель и ответственный редактор М. Лозинский. Возникший журнал, выходивший на протяжении 1912–1914 гг., публиковал только стихи и краткие рецензии на поэтические книги. Он стал основным органом «Цеха поэтов». Первоначально редакция размещалась на квартире у М. Лозинского (В. о., Болховской пер., 2, кв. 27), а затем на Разъезжей ул., д. 3. В сентябре одно стихотворение Гумилёва было опубликовано в приложении к «Ниве».

Октябрь. В октябре возобновились заседания «Цеха поэтов», проходили они реже, чем в первый сезон, — с октября 1912 г. по апрель 1913 г. прошло около 10 заседаний (примерно по два в месяц). 1.10 — первое заседание сезона у Гумилёвых в Царском Селе. В начале месяца вышел первый номер журнала «Гиперборей», в нем стихи Гумилёва, Ахматовой, В. Гиппиуса, Городецкого, Клюева, Мандельштама, В. Нарбута и С. Гедройц, а также написанные Гумилёвым рецензии на стихотворные сборники В. Брюсова («Зеркало теней»), К. Бальмонта («Зарево зорь»), М. Кузмина («Осенние озера») и Ю. Балтрушайтиса («Горная тропа»). Вторым автором рецензий для «Гиперборея» стал С. Городецкий. Одновременно с участием в «Гиперборее» Гумилёв принял предложение С. Маковского взять на себя заведование литературным отделом «Аполлона» с правом приглашения нужных сотрудников и самостоятельной подготовки материалов. 12.10 — Гумилёв был вновь зачислен в университет и приступил к занятиям, причем, в отличие от предыдущей попытки, посещал занятия весьма прилежно. В осенний семестр 1912 г. он прослушал следующие лекции: «Введение в языковедение» (И. А. Бодуэн де Куртенэ), «Русская история» (С. Ф. Платонов), «История новейшей философии» (А. И. Введенский), «История западноевропейской литературы» (Д. К. Петров), «Клеман Маро» (В. Ф. Шишмарев), «История русской литературы» (И. А. Шляпкин), «Избранные места из Ливия» (Холодняк), «Чтенье Ксенофонта» (Придик), «Чтенье научного текста» (Ларанд), «Просеминарий по староиспанскому» (Д. К. Петров). Изучает и сдает зачеты по греческому и латинскому языкам. Помимо занятий принимал активное участие в работе студенческого кружка романо-германистов при историко-филологическом факультете, которым руководил профессор Д. К. Петров. В рамках романо-германского кружка Гумилёв пытается создать собственное литературное объединение «Кружок изучения поэтов», к которому примкнули О. Мандельштам, В. Гиппиус, В. Пяст, М. Лозинский, В. Шилейко, К. Мочульский и др. С поступлением в университет Гумилёв снял себе небольшую комнату по соседству в Тучковом пер., д. 17, кв. 29. Его соседом по дому был К. В. Мочульский. Гумилёв постоянно привлекал к «Цеху поэтов» молодых авторов, так, 18 октября к нему в Царское приезжали А. И. Тиняков и И. Северянин. 20.11 — состоялось юбилейное заседание «Цеха поэтов» у М. Лозинского, на котором чествовали С. Городецкого в связи с выходом книги «Ива»; торжества были продолжены в «Бродячей собаке», где произошла встреча с польскими актерами. С октября члены «Цеха поэтов» стали по пятницам собираться на квартире М. Лозинского.

Ноябрь. 1.11 — заседание «Цеха поэтов» у Гумилёвых в Царском Селе. 7.11 — члены «Цеха поэтов» читали свои стихи в редакции «Аполлона». 15.11 — заседание «Цеха поэтов» у Гумилёвых в Царском. 17.11 — Гумилёв был на вечере с участием московских и петербургских поэтов в «Бродячей собаке», на котором впервые публично читал стихи В. Маяковский. 20.11 — Гумилёв посетил первый в сезоне «Вечер Случевского» у В. П. Авенариуса (Торговая, 18). 21.11 — Блок высказал пришедшему к нему Городецкому все, что думает о Гумилёве, о «Цехе»: «…я говорил откровенно, бранясь и не принимая всерьез то, что ему кажется серьезным и важным делом…» 28.11 — Гумилёв присутствовал на торжественном заседании романо-германского кружка, посвященном 350-летию со дня рождения Лопе де Веги. После заседания отдельные участники (Гумилёв, Боткин, В. Гиппиус, М. Лозинский, Мандельштам, Мочульский, Пяст) отправились в трактир на 1-й линии Васильевского острова, а оттуда — в «Бродячую собаку», где чествование было продолжено до 5 часов утра. Если судить по публикациям, то можно сказать, что этой осенью Гумилёв-критик взял верх над Гумилёвым-поэтом. Только в «Аполлоне» № 9 опубликовано стихотворение «Памяти Анненского», в «Гиперборее» № 2 новых стихов не появилось. В то же время в «Аполлоне», «Гиперборее» и приложении к «Ниве» появились рецензии на следующие стихотворные книги: большая обзорная рецензия на все три книги «Собрания стихотворений» А. Блока (начинается словами: «Обыкновенно поэт отдает людям свои творения. Блок отдает людям самого себя…»), на сборники М. Кузмина («Осенние озера»), С. Городецкого («Ива»), М. Зенкевича («Дикая порфира»), Вл. Бестужева («Возвращенье»), С. Ауслендера («Рассказы»).

Декабрь. 1.12 — заседание «Цеха поэтов» у П. Потемкина. Пятого декабря Гумилёв был в «Русском драматическом театре» (А. Рейнеке) на премьере «Изнанка жизни» с Кузминым, Зноско-Боровским, Ахматовой и др. Там разразился скандал: брат Веры Шварсалон С. К. Шварсалон избил М. Кузмина. Гумилёв пытался разнять дерущихся, потом расписался в протоколе в качестве свидетеля. После все поехали в «Бродячую собаку». На 13.12 был назначен готовившийся «Бродячей собакой» вечер: «Парижский игорный дом на улице Луны (1814 год)». Специально для него Гумилёв написал сцену в стихах «Коварная десятка». Вечер не состоялся, сцена же, в переработанном виде, под названием «Игра», была включена Гумилёвым в вышедший в 1916 году «Альманах муз». 15.12 — на «Вечере Случевского» у М. Г. Веселковой-Кильштет, в члены которого баллотировалась Ахматова, рекомендовали ее Гумилёв, В. Кривич и Мейснер; Ахматова была избрана. 17.12 — заседание «Цеха поэтов» у Городецкого, после которого участники «Цеха» отправились в «Бродячую собаку» и там выступали с чтением своих стихов. В этот же день Блок записал в дневнике: «…Придется предпринять что-нибудь по поводу наглеющего акмеизма и адамизма…» 19.12 — в «Бродячей собаке» состоялась лекция С. Городецкого «Символизм и акмеизм», декларировавшая создание нового литературного течения. В прениях выступили Гумилёв, В. Ховин, Н. Кульбин, В. Гиппиус, М. Долинов, Д. Кузьмин-Караваев, Е. Зноско-Боровский и др. Дискуссия вокруг акмеизма выплеснулась на страницы печати (газеты «День», «Речь», «Русская молва», «Биржевые ведомости», «Русские ведомости»; журналы «Аполлон», «Жатва», «Русская мысль», «Заветы», «Северные записки», «Современник», «Русское богатство» и т. д.). В декабрьских номерах «Аполлона» и «Гиперборея» помещены рецензии Гумилёва на сборники Б. Гуревича, А. Тинякова, Н. Животова и на альманах эгофутуристов «Орлы над пропастью». В «Гиперборее» № 3 опубликованы и три новых стихотворения. Постоянные рассказы Гумилёва об африканских путешествиях в декабре заинтересовали университетских профессоров, и один из них, «профессор Ж.» (Жебелев?), дал ему рекомендательное письмо в Академию наук. Там его приняли доброжелательно и предложили организовать экспедицию. Первый предложенный им маршрут через Данакильскую пустыню для исследования неизвестных племен был отклонен из-за дороговизны. Второй маршрут был принят Музеем антропологии и этнографии при Императорской Академии наук. Началась подготовка к экспедиции.

1913

Январь. Начало года — время сдачи зачетов и экзаменов в университете. К этому времени Гумилёв очень сблизился со своим соседом по дому в Тучковом переулке К. В. Мочульским, который помогал ему в подготовке к испытаниям по греческому и латинскому языкам. Как писал Мочульский, «часто вечерами мы плаваем с ним в облаках поэзии и табачного дыма, обсуждая все вопросы поэтики и поэзии, споря и обсуждая новое литературное течение „акмеизм”, maître’ом которого он себя считает. Все это хоть и не вполне соответствует моим вкусам, тем не менее очень оригинально и интересно…». В этих спорах складывались окончательные формулировки программной статьи «Наследие символизма и акмеизм», которая была опубликована, вместе со статьей С. Городецкого, в январском номере «Аполлона» (журнал вышел в начале февраля). 10 января, без ведома автора, в городе Митава в местном театральном Кружке под руководством Иоганнеса фон Гюнтера впервые была поставлена одноактная пьеса Гумилёва «Дон Жуан в Египте». 15.01 — заседание «Цеха поэтов» у Н. Бруни. 25.01 — заседание «Цеха поэтов» в Царском Селе у Гумилёвых. 26.01 — Гумилёв присутствовал на «Вечере Случевского» у Н. Н. Вентцеля и записал там экспромт в альбом хозяйки дома. В начале года почти в каждом номере приложений к «Ниве» публиковались новые стихи Гумилёва (№ 1, 2, 4 и 5). В январском «Гиперборее» (№ 4) помещены рецензии на сборники Вяч. Иванова «Нежная тайна» («„Нежная тайна”, может быть, лучшая из книг Вячеслава Иванова…») и Я. Любяра (А. К. Лозина-Лозинский) «Противоречия».

Февраль. В начале февраля в романо-германском кружке Гумилёв прочитал свой реферат об «Эмалях и камеях» Т. Готье. 9.02 — отвечая А. Н. Чеботаревской, В. Брюсов писал: «…Ни в какой „акмеизм” я, конечно, — как и вы, — не верю… Это не мешает мне, однако, считать Гумилёва, Городецкого, Анну Ахматову — поэтами интересными и талантливыми…» 13.02 — Гумилёв должен был выступать в прениях после доклада Е. Зноско-Боровского «Революция или бунт в современном театре» в «Бродячей собаке». 15.02 — в Литературном обществе с докладом об акмеизме выступил Городецкий; председательствовал Ф. Сологуб, об этом заседании была интересная публикация Д. Философова в газете «Речь» (17.02). Во время этого вечера Н. Клюев публично отрекся от «Цеха поэтов». 16.02 — заседание «Цеха поэтов» в редакции «Аполлона», на котором было принято решение расширить «Цех» путем кооптации новых членов. Были приняты В. Курдюмов, Д. Цензор, С. Радлов, В. Юнгер, В. Парнах, В. Гарднер и др. Состав «Цеха» постоянно менялся, наряду с приемом новых членов, многие покидали его. После этого заседания «Цех» стал насчитывать 26 членов, из них последователей акмеизма было всего 6 человек. Гумилёв продолжил занятия в университете. На весенний семестр он опять записался на курсы по языковедению, русской истории, истории русской и западноевропейской литературы. Записался на новые курсы по психологии (А. И. Введенский) и по древнесеверному языку (Ф. А. Браун). В «Аполлоне» № 2 Гумилёв поместил рецензии на сборники В. Иванова («Нежная тайна»), В. Гарднера, А. Скалдина, А. Рославлева, Я. Любяра (А. Лозина-Лозинского), В. Курдюмова, В. Шершеневича, а кроме этого, рассмотрена изданная в Киеве «Антология современной поэзии», включившая в себя как русскую, так и переводную поэзию.

Март. 1.03 — очередное заседание «Цеха поэтов» в редакции «Аполлона». 4.03 — состоялся вечер «Гомельского землячества», участвовать в котором были приглашены Гумилёв и Ахматова. 15.03 — заседание «Цеха поэтов» у Гумилёвых в Царском Селе. 23 и 24 марта в Троицком театре (Троицкая, 18) прошел публичный диспут о новейшей русской литературе, организованный «Союзом молодежи», на котором Маяковский заявил, что «Бальмонт — парфюмерная фабрика, Блок, Брюсов, Гумилёвы, Городецкие слащавы, фальшивы, крикливы…». 25 марта в этом же театре — премьера: поставлена пьеса Гумилёва «Дон Жуан в Египте». Прошло несколько спектаклей. Пьеса была замечена. Отзывы на нее поместили газеты «Речь», «День», «Русская молва», «Обозрение театров», журналы «Аполлон» № 4, «Театр и искусство» № 13. 30.03 — Гумилёв был на «Вечере Случевского» у Д. И. Коковцова (Петр. стор., Бол. Дворянская, д. 27, кв. 4). В мартовском номере «Аполлона» (№ 3) помещены стихи поэтов (Гумилёв, Ахматова, Гopoдецкий, Мандельштам и др.), которые, как сказано в редакционном примечании, объединены идеями акмеизма. Гумилёв опубликовал «Пятистопные ямбы». В «Гиперборее» № 5 ему принадлежит вполне доброжелательная рецензия на сборник футуристов «Садок Судей II», среди авторов которого Маяковский, Хлебников, Б. Лившиц и др. Однако главной заботой в марте были не литературные дела, а сборы в экспедицию: «Приготовления к путешествию заняли месяц упорного труда. Надо было достать палатку, ружья, седла, вьюки, удостоверения, рекомендательные письма и пр. и пр…» Своим спутником Гумилёв выбрал племянника Н. Л. Сверчкова, по-домашнему — «Колю-маленького». 21 марта директор Музея антропологии и этнографии академик В. Радлов обратился в Российскую миссию в Абиссинии и к русскому консулу в Джибути с просьбой об оказании содействия экспедиции. 26 марта Гумилёв получил Открытый лист от музея, на расходы было выделено 600 рублей, им выдали 5 винтовок и 1000 патронов.

Апрель. 1.04 — в университете Гумилёв получил зачет в просеминарии по староиспанскому языку. 4.04 — состоялось 1-е публичное собрание «Общества поэтов», основанного Н. В. Недоброво, на котором Блок прочитал драму «Роза и Крест», однако Гумилёв там не присутствовал. В «Гиперборее» № 6 была опубликована подборка его стихов, кроме этого, он передал в редакции ряда журналов свои новые произведения. В его отсутствие в «Аполлоне» № 4 были помещены переводы Ф. Вийона; новые стихи печатались в «Ниве» и приложении к «Ниве», в «Заветах». Незадолго до отъезда Гумилёв написал Брюсову, рассказал ему о предстоящем путешествии и попросил его прислать корректуру статьи об акмеизме: «…Вы поймете все мое нетерпение узнать Ваше мнение, мнение учителя, о движеньи, которое мне так дорого. Я буду обдумывать его в пустыне, там гораздо удобнее это делать, чем здесь…» Корректуру Брюсов не прислал, статья «Новые течения в русской поэзии. Акмеизм» была напечатана в апрельском номере «Русской мысли» после отъезда Гумилёва. «…Акмеизм — выдумка, прихоть, столичная причуда…» Такое мнение учителя не могло не повлиять на их дальнейшие отношения… Перед самым отъездом Гумилёв заболел, однако это не помешало ему 7 апреля сесть со своим племянником на поезд и выехать в Одессу. Накануне отъезда в Риге произошло еще одно событие, почти не замеченное тогда, но спустя годы своеобразно отразившееся в творчестве близкого Гумилёву человека. 5 апреля покончил жизнь самоубийством поэт В. Князев, один из главных прототипов «Поэмы без героя» Ахматовой… 9.04 — путешественники прибыли в Одессу. Оттуда — письмо Ахматовой. 10.04 — сели на пароход «Тамбов» и отплыли до Джибути; по ходатайству В. Радлова им был предоставлен бесплатный проезд. 12.04 — короткая остановка в Константинополе, посещение храма Айя-София. Далее морем до Порт-Саида. С дороги открытки Ахматовой и О. Н. Высотской, — с сонетом «В ночном кафе мы молча пили кьянти…», — в Москву. Две недели в море. По дороге была короткая остановка в Джидде, где Гумилёв наблюдал за ловлей акулы. Рассказ об этом, единственный опубликованный фрагмент «Африканского дневника», появился в «Ниве», 1916, № 8. 24 апреля члены экспедиции высадились в Джибути. Там провели три дня. Гумилёв сразу начинает собирать сомалийские песни. В субботу 27 апреля они сели на поезд до Дире-Дауа, — в прошлые его приезды железной дороги еще не было. На станции Айша выяснилось, что рельсы размыло дождями и поезд дальше не пойдет. До Дире-Дауа добрались на дрезине. По дороге познакомились с турецким консулом, который направлялся в Харар. В конце апреля добрались до Дире-Дауа.

Май. Весь май ушел на подготовку экспедиции, ожидание необходимых документов. В Хараре купили мулов. Наняли слуг и переводчика. Посетили местный театр, где давала спектакли индийская труппа. Были приняты местным правителем дедьязмачем Тафари (будущий император Хайле Селасие). Фотографировали его и принцессу лидж Иясу. Фотографией занимался Н. Сверчков. Начали собирать коллекции: насекомых (Сверчков) и предметов быта (Гумилёв). 20 мая Гумилёв известил академика Л. Я. Штернберга о прибытии на место и планируемом маршруте. К концу мая все необходимые бумаги были получены. Пока их дожидались, совершили поход в Джиджигу, к сомалийскому племени Габараталь.

Июнь — август. Основной поход начался 4 июня. Вышли из Харара через Тоанские ворота, прошли мимо озер Оромайо и Адели и направились в сторону Черчерских гор. Маршрут проходил по высокогорью, миновали вершины Голя, Уалджира, Фурда. Прошли деревню Беддану. На седьмой день подошли к городку Ганами. 13 июня отправились дальше. По дороге охотились. 19 июня достигли долины реки Рамис и по долине вышли к крупной реке Уаби. С трудом переправились, река была полна крокодилами. Продолжили движение на юг. К 23 июня вышли к горе Шейх-Гуссейн, посетили селение Шейх-Гуссейн, где располагалась гробница этого местного святого. Участников похода мучила лихорадка. 30 июня добрались до города Гинир. Четыре дня отдыхали. Из Гинира вышли 4 июля. Селения стали встречаться чаще. Опять была переправа через Уаби. Из-за жары шли ночью, а днем разбивали лагерь. Начались дожди. 25 июля пришли в Лагохардин (Метахара), в поселок, расположенный на дороге из Дире-Дауа в Аддис-Абебу. Отсюда вернулись в Харар. 7 августа Гумилёв послал письмо русскому посланнику Чемерзину с просьбой дополнительных средств. Получил 200 талеров. До конца августа оставались в Абиссинии.

Сентябрь. Во время путешествия была собрана богатая этнографическая коллекция. Проделав морем обратный путь, путешественники 20 сентября вернулись в Петербург. 26 сентября собранные коллекции и большое количество фотопластинок были переданы в Музей антропологии и этнографии Академии наук. В изданном вскоре путеводителе по музею коллекции, собранные Гумилёвым (так они обозначены в путеводителе), выделены в самостоятельные разделы в отделе: «Абиссиния и полуостров Сомаль».

Октябрь. 1.10 — состоялось заседание «Цеха поэтов» в Царском Селе у Гумилёвых. 13.10 — в Москве у О. Н. Высотской родился сын Орест, единокровный брат Льва Гумилёва. (Встреча братьев произойдет в 30-е годы. Ахматова и О. Н. Высотская будут вместе стоять в тюремной очереди…) 23.10 — Гумилёв был в «Бродячей собаке» с Л. Ильяшенко, читал там стихи. 29.10 — Гумилёв выступал на «Вечере современной поэзии» в «Бродячей собаке». В «Гиперборее» № 7, вышедшем после возвращения Гумилёва, опубликована его пьеса «Актеон» (заняла весь номер). С октября Гумилёв продолжил занятия в университете. На осенний семестр он записался на следующие лекции: «Логика» (А. И. Введенский), «Введение в романскую филологию» (Д. К. Петров), «Семинарий по истории испанской литературы» (Д. К. Петров), «Семинарий Плеяда» (В. Ф. Шишмарев), «Просеминарий по старофранцузскому языку» (В. Ф. Шишмарев), «Античная религия» (Ф. Ф. Зелинский), «Сравнительная морфология» (С. К. Булич), «Введение в немецкую филологию» (Смирнов), «История греческой литературы» (Придик).

Ноябрь. 5.11 — заседание «Цеха поэтов» у С. Гедройц. 8.11 — чествование К. Бальмонта в «Бродячей собаке». 9.11 — возобновились заседания в ОРХС в редакции «Аполлона»; Гумилёв был доизбран к прежнему составу совета. 13.11 — в романо-германском кружке был проведен «Вечер стихов», на котором выступали Гумилёв, В. Гиппиус, Г. Иванов, О. Мандельштам, В. Пяст и др. 24.11 — чествование Бориса Пронина в «Бродячей собаке». 25.11 — присутствовал на банкете в «Отель де Франс», устроенном в честь приехавшего в Россию Э. Верхарна; встретив там Ф. Фидлера, Гумилёв записал ему в альбом экспромт. 27.11 — в «Бродячей собаке» прошел «Вечер поэтов», в котором участвовали Гумилёв, Ахматова, Городецкий, Г. Иванов, Мандельштам, Хлебников и др. 28.11 — после встречи с Гумилёвым Хлебников записал в дневнике: «Гумилёв рассказал, что в Абиссинии кошки в загоне, никогда не мурлычат, и что у него кошка замурлыкала только через час после того, как он нежно гладил: сбежались абиссинцы и смотрели на удивительное дело: неслыханные звуки…» 30.11 — в ОРХС стихи читали Ахматова, Мандельштам, Гумилёв. Чтение Гумилёвым одноактной пьесы «Актеон» вызвало продолжительные прения.

Декабрь. 6.12 — Гумилёв со Зноско-Боровским были у Кузмина. 8.12 — присутствовал на занятиях в ОРХС. 10.12 — Гумилёв был объявлен в афише среди участников диспута после лекции Н. И. Кульбина «Футуризм и отношение к нему современного общества и критики», однако в диспуте не участвовал. 14.12 — Гумилёв с Ахматовой были на вечере памяти И. Анненского в ОРХС; встретили М. Кузмина, который записал об этом: «…Гумилёв был с Анной Андр., напомнив Царское, мое житье, Аполлон, Князева почему-то…» 22.12 — Гумилёв присутствовал в «Бродячей собаке» на докладе А. А. Смирнова о новых течениях во французском искусстве. В конце года новые стихи были опубликованы в журналах «Нива» и «Современник». Появились и первые зарубежные публикации акмеистов: в Париже вышла французская «Антология русских поэтов», составленная Жаном Шюзевилем, с предисловием В. Брюсова, в которую вошли переводы стихотворений Гумилёва «Попугай», «Камень», «Основатели», «Озеро Чад». Рецензию на эту «Антологию» Гумилёв поместил в «Аполлоне», 1914, № 5. Последние месяцы года Гумилёв много занимался переводами французских и английских поэтов (Т. Готье, Ф. Вьеле-Гриффен, Р. Браунинг). В журналах «Северные записки» № 12 и «За 7 дней» было напечатано несколько переводов из Т. Готье. Проводя большую часть времени в Петербурге, Гумилёв и Ахматова обычно останавливались в снятой Гумилёвым ранее комнате в Тучковом переулке. В опубликованном в начале 1914 года сборнике «Пушкинист» приводятся списки участников Пушкинского семинария при С.-Петербургском университете на 1913 г., среди перечисленных фамилий есть и Н. Гумилёв.

1914

Январь. 3.01 — «Бродячая собака» в зале по Малой Конюшенной, д. 3, организовала «Собачью карусель» с участием актеров, живописцев, поэтов, музыкантов. В первых числах января (6?) Гумилёв познакомился с Т. В. Адамович. 10.01 — заседание «Цеха поэтов», участвовал В. Хлебников. 16.01 — Гумилёв присутствовал на лекции Г. И. Чулкова «Пробуждаемся мы или нет?» в зале Тенишевского училища и выступил в прениях (с Городецким и Мандельштамом) в защиту акмеизма, присутствовал А. Блок. 18.01 — Гумилёв присутствовал на «Вечере Случевского» у Д. И. Коковцова. 20.01 — Гумилёв выступал на заседании ОРХС, состоявшемся в связи с приездом Вяч. Иванова. 26.01 — в «Бродячей собаке» состоялся большой «Вечер лирики», на котором выступили Гумилёв, Ахматова, Кузмин, Пяст, Р. Ивнев, Г. Иванов, Мандельштам, Тэффи и др. В «Северных записках» № 1 была напечатана статья Гумилёва о французском поэте Ф. Вьеле-Гриффене и его перевод поэмы «Кавалькада Изольды». После почти годичного перерыва в январском «Аполлоне» появились новые гумилёвские «Письма о русской поэзии». Изменился их характер, — теперь это не краткие рецензии, а скорее развернутые статьи о творчестве поэтов, выпустивших новые книги или чем-то заинтересовавших автора «Писем». Так, большая часть январского обзора посвящена В. Хлебникову, не выпустившему еще отдельной книги. Данью памяти учителю можно считать заметки о «Фамире-кифареде» И. Ф. Анненского. Высоко оценивает Гумилёв вышедшие в 1913 г. первые книги поэтов О. Мандельштама («Камень»), В. Комаровского («Первая пристань» — для автора единственная). Кроме этих книг рассмотрены «Громокипящий кубок» И. Северянина, «Жемчужные светила» Ф. Сологуба и анонимные «Стихи Нелли». В январе в футуристическом альманахе «Рыкающий Парнас» был помещен коллективный манифест «Идите к черту!». В манифесте, в частности, говорилось: «…свора адамов с пробором — Гумилёв, С. Маковский, С. Городецкий, Пяст <…> начала кружиться пестрым хороводом вокруг утвердившихся футуристов…» Среди подписавших манифест В. Маяковский, В. Хлебников, И. Северянин и др.

Февраль. В начале февраля Гумилёв выступил в редком для себя публицистическом жанре: в журнале «Нива» № 5 помещена статья «Умер ли Менелик?», освещающая политическую ситуацию в Абиссинии; статья завершается одной из переведенных Гумилёвым абиссинских песен. 8.02 — Гумилёв выступал на литературном диспуте в Психоневрологическом институте. Вечером присутствовал на традиционном ужине участников романо-германского семинара в ресторане «Малоярославец», там записал в альбом Ф. Фидлера акростих. В ресторане был сделан коллективный снимок, а после ужина Гумилёв уговорил Ф. Фидлера сходить в «Бродячую собаку», — «в первый и в последний раз», — записал Фидлер в дневнике. Там в этот вечер проходил организованный футуристами диспут «О новом слове», но они, видимо, на него опоздали. 12.02 — у Адамовичей собрались Гумилёв, Кузмин, Божерянов, Ивнев, Мандельштам, Каннегиссер, Н. К. Бальмонт, сын поэта. 24.02 — Гумилёв был в театре (?), встретился там с Кузминым. 25.02 — в ОРХС в помещении редакции «Аполлона» (Разъезжая, 8) Гумилёв прочитал свою новую эпическую поэму «Мик и Луи» и изложил свои мысли о современном эпосе. В прениях выступили Городецкий, Чудовский, Недоброво, Волынский, Ауслендер, Лозинский и др. Продолжая занятия в университете, на весенний семестр Гумилёв записался на лекции по романской филологии и истории испанской литературы (Д. К. Петров), на лекции по французской литературе и старофранцузскому языку (В. Ф. Шишмарев), по немецкой филологии, греческой литературе, античной религии. Из новых курсов записался на лекции по истории французской революции (Кареев). Это был его последний семестр в университете.

Март. 1.03 — Гумилёв с Ахматовой посетили Кардовских; по словам Ахматовой, записанное ею по просьбе хозяйки дома стихотворение в альбом на самом деле принадлежало Гумилёву. 7.03 — Гумилёв с Ахматовой были в «Бродячей собаке» на концерте певицы Леони Фейнгль и пианистки И. С. Миклашевской. 15.03 — вышли «Четки» Ахматовой; по ее воспоминаниям, «Гумилёв, когда мы обсуждали тираж, задумчиво сказал: «А может быть, ее придется продавать в каждой мелочной лавке…» 21.03 — Гумилёв с Ахматовой были у Н. С. Кругликова, там же — М. Кузмин, Городецкие, Зноско-Боровские, Белкины и др. 22.03 — Гумилёв присутствовал на «Вечере Случевского» у Н. Н. Вентцеля. С 17 по 24 марта в «Бродячей собаке» прошло несколько вечеров в честь «короля поэтов» Поля Фора. 28.03 — Гумилёв присутствовал на «Вечере танцев XVIII века» Т. П. Карсавиной в «Бродячей собаке». Специально к вечеру был выпущен сборник «Тамаре Платоновне Карсавиной „Бродячая собака”». Изящно изданный, он включал приветственное слово Н. Евреинова и посвященные ей стихи Гумилёва, Ахматовой, Кузмина, Г. Иванова, Потемкина, а также живописные портреты, статьи и ноты. Указанная на сборнике дата «26 марта 1914» связана с тем, что в последний момент время проведения вечера было изменено. 31.03 Гумилёв был объявлен среди участников диспута после проведенного в «Бродячей собаке» доклада В. Пяста «Театр слова и театр движения». В марте, с выходом последнего номера (№ 9/10), прекратил свое существование журнал «Гиперборей»; Гумилёв поместил в нем три стихотворения. Кроме этого, отдельные стихотворения были напечатаны в журналах «Златоцвет» и «Новая жизнь». Но важнее те мартовские публикации, которые раскрыли возможности Гумилёва-переводчика. В первых числах марта отдельной книгой вышел перевод «Эмалей и Камей» Т. Готье (стихотворное посвящение М. Лозинскому на книге подписано 1 марта; к этому дню была отпечатана тетрадка со стихами, но еще обсуждалось внешнее оформление). Впервые вышедший «русский» Готье привлек к себе внимание критики. Большинство высоко оценили работу переводчика. Появились рецензии С. Городецкого, Н. Венгрова, А. Левинсона, Л. Войтоловского, Н. Абрамовича, а также ряд анонимных или подписанных инициалами заметок в «Златоцвете», приложении к «Ниве», «Новом времени», «Петроградских вечерах» и др. Помимо Готье в «Северных записках» (№ 3 и № 4) был опубликован гумилёвский перевод пьесы Роберта Браунинга «Пиппа проходит». По просьбе С. Ауслендера Гумилёв перевел стихотворные строки для подготовленной его приятелем книги рассказов Г. Мопассана «Сестры Рондоли» (вышла в «Университетской библиотеке», № 942, 1916 г.). К марту этого года относятся первоначальные планы учреждения цикла лекций по стиховедению — «литературный политехникум»; в качестве лекторов Гумилёв предлагал В. А. Чудовского и Е. А. Зноско-Боровского, но эти кандидатуры не устраивали Городецкого, — одна из причин последовавшего конфликта. К проекту «Литературного политехникума» Гумилёв вернулся в 1919 году.

Апрель. 7.04 — на первом представлении «Балаганчика» и «Незнакомки» А. Блока, поставленных Вс. Мейерхольдом в Тенишевском зале, были многие петербургские поэты; после спектакля разгорелся спор между Гумилёвым, который говорил, что постановка прекрасна, и Кузминым, считавшим все это невероятным вздором. 13.04 — Гумилёв выступал в «Бродячей собаке» в прениях после доклада М. Кузмина о современной русской прозе. 15.04 — в комнате Гумилёва в Тучковом переулке произошел резкий разговор с Городецким, прерванный приходом В. Шилейко. 16.04 — в продолжение прерванного разговора Городецкий прислал Гумилёву письмо, тон которого он счел «совершенно неприемлемым»; тут же последовал ответ, в котором Гумилёв изложил свои взгляды на спорные вопросы, — об акмеизме, «Цехе поэтов», издательстве «Гиперборей». Городецкий писал Гумилёву, что «от акмеизма ты сам уходишь, заявляя, что он не школа; также и из Цеха, говоря, что он погиб…». Вечером того же дня они встретились в ресторане «Кинши» (угол Второй линии и Большого проспекта, — в этот ресторан Гумилёв с Ахматовой иногда ходили завтракать, когда жили на «Тучке»), после чего отношения до известной степени восстановились. Фактически же распад «Цеха» и их расхождение было предрешено. 22.04 — Гумилёв выступал в прениях по докладу Е. Г. Лисенкова об акмеизме, состоявшемуся в «Обществе поэтов». 25.04 — на заседании Всероссийского литературного общества Гумилёв сделал теоретический доклад «Об аналитическом и синтетическом искусстве», там же выступали Городецкий, Мандельштам, Зенкевич. В апреле редакция иллюстрированного журнала «Лукоморье» предложила молодым поэтам печататься на его страницах; было напечатано одно стихотворение Гумилёва (позже журнал печатал стихи и давал рецензии на книги Гумилёва и его окружения).

Май — июнь. 13 мая закрылась на лето «Бродячая собака», начинался «спокойный» летний сезон. В очередном номере «Аполлона» (№ 5) Гумилёв опять поместил развернутые рецензии на новые поэтические книги: С. Городецкого («Цветущий посох»), Анны Ахматовой («Четки»), П. Радимова («Земная риза»), Г. Иванова («Горница»), В. Ходасевича («Счастливый домик»), на французскую антологию русских поэтов Жана Шюзевиля. 20 мая Гумилёв с Ахматовой уехали в Слепнево. 1 июня Гумилёв в письме приглашал в Слепнево М. Лозинского, но тот приехать не смог. Через две недели Ахматова одна уехала в Петербург, Гумилёв просил ее продать в «Ниву» очерк «Африканская охота» (напечатан в «Ниве», 1916, № 8). Из Петербурга Ахматова уехала в Дарницу под Киевом. Гумилёв в середине июня уехал в Вильно, а оттуда в Либаву (Лиепая в Латвии). В Либаве пробыл до конца июня.

Июль. В начале месяца Гумилёв вернулся в Петербург. 5.07 — он был в гостях у брата Дмитрия на 5-летии со дня его свадьбы. 6.07 — уехал в Териоки, остановился в пансионе «Олюсино», комната № 7. 9.07 — написал Лозинскому, жившему по соседству, просил его приехать, но тот по семейным обстоятельствам должен был срочно вернуться в Петербург. Послал письмо Ахматовой: «…У Чуковского я просидел целый день; он читал мне кусок своей будущей статьи об акмеизме, очень мило и благожелательно. …Вчера беседовал с Маковским, долго и бурно. …Я пишу новое письмо о русской поэзии — Кузмин, Бальмонт, Бородаевский… Потом статью об африканском искусстве… Меланхолия моя, кажется, проходит…» В середине июля Ахматова вернулась в Слепнево. 15 июля Австрия объявила войну Сербии. «Пахнет войной» — записал Блок в дневнике. Гумилёв вернулся в Петербург и остановился у Шилейко на Васильевском острове, 5-я линия, 10 (этот же адрес под именем Гумилёва Н. С., как советника ОРХС, значится в справочнике «Весь Петербург» на 1915 г.). Гумилёв с Городецким и Шилейко присутствовали при разгроме германского посольства, участвовали в манифестациях в поддержку сербов: «…музицировал с Мандельштамом, манифестировал с Городецким, а один написал рассказ и теперь продаю его…» — написал он Ахматовой в Слепнево, сообщив, что срочно выезжает к ней. 18 июля в 10 часов вечера Германия объявила войну России. Ахматова получила письмо 19 июля. 20 июля был опубликован «Высочайший манифест», в этот же день Гумилёв написал свое первое «военное» стихотворение, посвященное родившемуся сыну М. Лозинского: «Вот голос, томительно звонок… Зовет меня голос войны…» Решение идти на войну уже принято… 23 июля Гумилёв приехал в Слепнево. 24 июля они уже вернулись — в Петроград. Остановились у Шилейко. В этот день газеты опубликовали «Правила о приеме в военное время охотников на службу в сухопутные войска». На следующий день Гумилёв с Ахматовой уехали домой в Царское Село, и Гумилёв начал собирать необходимые документы для поступления на военную службу. 30 июля он получил медицинское свидетельство, в котором сказано, что он «оказался не имеющим физических недостатков, препятствующих ему поступить на действительную военную службу, за исключением близорукости правого глаза и некоторого косоглазия, причем, по словам г. Гумилёва, он прекрасный стрелок». 31 июля полицией Царского Села ему было выдано свидетельство «об отсутствии опорачивающих обстоятельств, указанных в статье 4 сих правил». К началу августа все документы были собраны. В июльском номере «Русской мысли» были опубликованы последние «мирные» стихи…

Август. 5 августа Гумилёв был уже в военной форме. В этот день они с Ахматовой встретили на Царскосельском вокзале А. Блока. Гумилёва определили в Гвардейский запасной кавалерийский полк, в котором готовили кавалеристов для гвардейских кавалерийских полков, составлявших 1-ю и 2-ю гвардейские кавалерийские дивизии. 13 августа Гумилёв прибыл в место расквартирования полка, в поселок Кречевицкие Казармы под Новгородом. Ежедневно проходили учения. 24 августа он был зачислен на жалованье в Лейб-Гвардии Уланский Ее Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны полк.

Сентябрь. Почти весь сентябрь Гумилёв оставался под Новгородом. На несколько дней к нему приезжала Ахматова. Л.-Гв. Уланский полк, входивший в состав I Армии с начала войны, участвовал в боях с конца июля, совершил рейд в глубь Восточной Пруссии, но в начале сентября вынужден был отойти в пределы России. С 9 сентября полк был отправлен на отдых в г. Россиены (Расейняй в Литве). Туда и был направлен 23 сентября второй маршевый эскадрон Л.-Гв. Уланского полка, в который вошел Гумилёв. 30 сентября маршевый эскадрон прибыл в полк, и 190 вольноопределяющихся рядового звания (такой чин был у Гумилёва в начале войны) были поставлены на довольствие. Гумилёв был определен в 1-й эскадрон, или эскадрон Ее Величества (ЕВ), командовал которым ротмистр князь И. А. Кропоткин. Командиром Л.-Гв. Уланского полка был полковник (с 1.01.1915 — генерал-майор) Д. М. Княжевич. Непосредственным начальником Гумилёва, командиром взвода, был поручик М. М. Чичагов.

Октябрь. В начале месяца — полковые учения. «…Я уже чувствую осень и очень хочу писать», — сообщал он Ахматовой в письме из Новгорода, а в начале октября уже посылает первое стихотворение. Одновременно ведет дневник, ставший впоследствии «Записками кавалериста». 14 октября полк был временно включен в состав 1-й отдельной кавалерийской бригады генерала Майделя и переведен в район города Владиславова (Кудиркос-Науместис в Литве). 17.10 — Гумилёв участвовал в первом бою. В этот день пехота взяла Владиславов. 18.10 — уланы вошли в город. Кавалерии было поручено разведывать неприятеля. 20.10 — началось наступление немцев и сильный обстрел Владиславова. 25.10 — Гумилёв участвовал в начале второго наступления в пределы Восточной Пруссии. 26.10 — участвовал во взятии Шиленена и Вилюнена. 27.10 — Л.-Гв. Уланский полк был отозван в Россиены, а затем расположился на отдых в Ковно.

Ноябрь. 1.11 — пишет из Ковно письмо М. Лозинскому. В Ковно — до 9.11. В этот день началась переброска на другой фронт. С эшелоном через Гродно, Белосток, Малкин, Пиляву Гумилёв прибыл 13.11 в расположенный в Южной Польше Ивангород. С 13 по 16 ноября — переход полка через Радом, Потворов, Кльвов, Ново-Място, Уязд до железнодорожной станции Колюшки. До 18.11 полк стоял рядом со станцией в д. Катаржинов. Вечером был получен приказ срочно перейти в район г. Петрокова. К утру 19.11 полк прибыл в район деревень Камоцын и Литослав. В этот день началось немецкое наступление. Два дня прошли в непрерывных боях, особенно тяжелый бой был 20.11, когда главный удар пришелся на Уланский полк. Гумилёв принимал участие как в бою, так и в ночной разведке после боя, когда надо было выяснить расположение неприятеля. Только под утро 21.11 уланы отошли на бивак в д. Мзурки. Полк успешно сдержал наступление противника, что позволило укрепить позиции у Петрокова. За бой и ночную разведку Гумилёв вместе с другими 65 уланами был представлен к награждению Георгиевским крестом. Любопытно, что именно 21 ноября в Петрограде состоялся первый после начала войны «Вечер поэтов» в «Бродячей собаке». Среди выступавших — Ахматова, Мандельштам, Кузмин и др.; в программе было объявлено о чтении стихов Н. Гумилёва… С 21 по 27 ноября — участие в разведывательных разъездах, перестрелка. 28.11 уланы отошли на отдых за Петроков, в Лонгиновку. 30.11, в воскресенье, Гумилёв присутствовал на торжественном богослужении и панихиде по всем убитым в эту войну чинам полка.

Декабрь. С 1.12 начался отход всего корпуса, которым командовал Гилленшмидт, за реку Пилицу. Л.-Гв. Уланскому полку было поручено прикрывать отход. Гумилёв был назначен для связи полка со штабом Уральской казачьей дивизии. 2.12 его эскадрон находился при Уральской казачьей дивизии в Роспрже. 3.12 противник занял Петроков. В ночь с 3 на 4 декабря Гумилёв со штабом Уральской дивизии перешел за Пилицу в д. Скотники. Там он познакомился с ксендзом, в доме которого расположился штаб. Вечером он присоединился к своему полку, и с 4 по 7 декабря полк отходил к Крушевцу. С 7 по 10 декабря Гумилёв участвовал в боях у переправ через р. Пилицу около местечка Иновлодзь. До конца месяца полк оставался на тех же позициях, либо выставляя сторожевое охранение на участке реки от Иновлодзи до Козловца, либо отходя на отдых в район Држевицы. Одну из таких недель отдыха, с 18 по 25 декабря, Гумилёв использовал для поездки в Петроград. Пробыл там всего три дня. Посетил «Бродячую собаку», познакомился там с английским журналистом К. Бехгофером, описавшим эту встречу в одном из «Писем из России», напечатанном в газете «The New Agе» 28 января 1915 г. В «Собаке» прочитал стихотворение «Наступление». 24.12 — Гумилёв выехал из Петрограда. Именно в этот день в Уланском полку был зачитан приказ № 30 по Гвардейскому Кавалерийскому корпусу о награждении Георгиевскими крестами «за отличие в делах против германцев». Первым в списке награжденных Георгиевским крестом 4 степени значится Н. Гумилёв. Ахматова вспоминала, что на Рождество 1914 года она провожала Гумилёва на фронт до Вильно, там они ночевали в гостинице, окна которой выходили на ворота Аушрос, и из окна они наблюдали молящихся, на коленях двигавшихся к церкви. Из Вильно Ахматова уехала на несколько дней к матери в Киев, а Гумилёв — к себе в полк. 26 декабря уланы опять заступили в сторожевое охранение и простояли на позициях до 30 декабря. В конце года появились первые после начала войны публикации Гумилёва: в «Аполлоне» № 10 — «Наступление», в «Отечестве» № 4 — «Война», в «Новой жизни», в приложении к «Ниве».

1915

Январь. 2.01 — Гумилёв написал Лозинскому, что «в полку меня ждал мой собственный Георгий». До 12 января уланы стояли на прежних позициях, а затем были отправлены на отдых в район Шидловца и расположились в д. Кржечинчин, где простояли до начала февраля. В конце января Гумилёв еще раз посетил Петроград. На этот раз — с Георгиевским крестом и в чине унтер-офицера, который ему присвоили 15 января за отличия в делах против германцев. Афиша «Бродячей собаки» гласила: «27 января 1915 года. Вечер поэтов при участии Н. Гумилёва (стихотворения о войне и др.). Участвуют Анна Ахматова, С. Городецкий, М. Кузмин, Г. Иванов, О. Мандельштам, П. Потемкин, Тэффи». Об этом вечере написали газеты «Петроградский курьер» и «Биржевые ведомости». 28.01 — Гумилёв читал свои стихи в романо-германском кружке. Посетил он с Ахматовой и М. Лозинского, там, в присутствии В. Шилейко, Н. Недоброво, В. Чудовского, Ахматова впервые прочитала поэму «У самого моря». 30.01 — Гумилёв был у Городецкого, застал там Г. Чулкова.

Февраль — март. В начале февраля имя Гумилёва появилось среди списка специальных военных корреспондентов газеты «Биржевые ведомости». 1.02 — в газете было опубликовано стихотворение «Священные плывут и тают ночи…», а 3.02 началась публикация «Записок кавалериста». Помимо этого, стихи Гумилёва стали появляться в «Вершинах», в «Новом журнале для всех», в «Новой жизни». Пока Гумилёв оставался в Петрограде, в Ивангороде началась погрузка его дивизии в эшелон; с 7 по 9 февраля Л.-Гв. Уланский полк был перевезен через Холм, Брест, Лиду, Вильно в Олиту (Алитус в Литве). Гумилёв, видимо, присоединился к полку либо в Вильно, либо в Олите. 10 января Уланский полк выступил из Олиты и перешел в район Балкосадзе. Была поставлена задача войти в соприкосновение с неприятелем и произвести усиленную разведку вокруг Серее (Сейрияй в Литве). Гумилёв участвовал в ежедневно высылаемых разъездах. Разведка усложнялась тем, что резко похолодало, начались метели. Постоянно происходили столкновения с немецкими частями, в полку было много раненых и заболевших. 22.02 — началось наступление русской армии, немцы были выбиты из Серее, и дивизия начала преследовать неприятеля. Головным был назначен Л.-Гв. Уланский полк. К вечеру уланы достигли д. Куцюны, но неожиданно натолкнулись на отряд противника, и всю ночь Гумилёв со своим эскадроном провели в сторожевом охранении, прикрывая конную артиллерию. В следующие два дня наступление продолжалось, 24.02 были заняты Сейны (Польша), и уланы дошли до Краснополя. Однако 25.02 немцы опять перешли в наступление, и Уланский полк отошел к югу на Копциово (Капчяместис). 26–27 февраля полк располагался в районе д. Кадыш (Гродненская обл.), а 28.02 перешел в Лейпуны (Лейпалингис). Опять — непрерывные разъезды, один из них, дальний, с поручиком Чичаговым на Шадзюны. Во время этого разъезда было обнаружено проволочное заграждение, и Гумилёв с товарищами едва не попали в засаду. 1 марта Гумилёв провел на главной заставе в Салтанишках. 2 марта — новое наступление русской армии. Дальний разъезд с корнетом князем С. А. Кропоткиным. Был сильный мороз, и во время этого разъезда Гумилёв заболел. Несколько дней он оставался в строю, однако после того, как он обратился к полковому врачу, его отправили на излечение. Через Ковно он в десятых числах марта попал в Петроград и был помещен в лазарет деятелей искусства на Введенской ул., № 1. Последующие два месяца Гумилёв находился то в лазарете, то дома в Царском Селе. 23.03 — в Царском Селе Гумилёва навещал С. Ауслендер. С пребыванием Гумилёва в лазарете весной связаны стихотворения «Сестре милосердия» и «Ответ сестры милосердия» (опубликованы в альманахе «Петроградские вечера» № 4). Они оба обращены к А. Бенуа, дочери архитектора Л. Н. Бенуа. Ей посвящено и стихотворение «Средневековье». 3 марта, когда Гумилёв был еще на фронте, прекратила свое существование «Бродячая собака». Она была закрыта распоряжением градоначальника за незаконную торговлю вином. 5 марта Гумилёв был уволен из университета «за неуплату».

Апрельмай. 3 апреля, в день рождения, была сделана известная фотография: Гумилёв в уланской форме с Георгиевским крестом, Ахматова и Лева. 5 апреля Гумилёв подарил такую фотографию матери. Судя по тому, что отсутствуют свидетельства его публичных выступлений за эти месяцы, болел он серьезно. В мае была продолжена публикация «Записок кавалериста». 12 мая «Биржевые ведомости» поместили также его «Оду Д’Аннунцио». Публиковались стихи в «Новом журнале для всех», в «Вершинах», в «Голосе жизни». При прохождении медицинской комиссии Гумилёва по состоянию здоровья признали негодным к военной службе, однако, как и в начале войны, ему удалось переубедить врачей, и в мае он снова на фронте. Полк в это время находился в районе Ковно и Мариамполя, однако активных боевых действий не велось.

Июнь. До конца июня Л.-Гв. Уланский полк находился на Мариампольской позиции, защищая дефиле у Даукше, Новополе и Яворова. 24 июня в Олите началась погрузка дивизии в эшелон, который отправился в путь и, через Гродно, Барановичи, Брест, 27 июня прибыл во Владимир-Волынский. С 28 по 30 июня уланы перешли в Менчицы.

Июль. С 1 по 4 июля полк располагался на позициях по Зап. Бугу. 4.07 Л.-Гв. Уланский полк остановился в д. Заболотце. В ночь с 5 на 6 июля Гумилёв со своим эскадроном занял участок обороны по Зап. Бугу у д. Джарки. Под утро началась сильная атака противника. Была поставлена задача удерживать позиции до подхода пехоты. Главный удар пришелся как раз на тот эскадрон, в котором находился Гумилёв. Временами расстояние до противника не превышало 50 шагов. Только после получения приказа начался отход эскадрона, причем были спасены два пулемета. Необходимо было пройти более версты по открытой местности под сильным оружейным и артиллерийским огнем. Гумилёв помогал везти пулемет. После отхода к д. Заболотце бой продолжался весь день. К вечеру подошли пехотные части, и в результате удачно проведенной операции удалось взять в плен свыше 800 австрийцев. За этот бой Гумилёв был представлен к награде и приказом по 2-й Гвардейской Кавалерийской дивизии от 5.12.1915 за № 148б он был награжден Георгиевским крестом 3 степени. Всего за этот бой награды получили 86 улан. До 11.07 полк стоял в резерве в д. Биличи. С 11 июля начался отход армии вдоль Буга на север. Уланский полк с 11 по 15 июля перешел на левый, занятый противником, берег Буга, чтобы прикрывать отступление пехотных частей. С 15 по 17 уланы перешли в Лушков, а затем, в авангарде отходящих частей, двигаясь по правому берегу Буга, Уланский полк делал остановки: 18–19.07 — в Погулянках; 20.07 — в Штуне; 21.07 — в Ровно; 21–27.07 — отдых в Столенских Смолярах; 28–29.07 — в Забужье. За это время — три письма Ахматовой. 31 июля — первое за время перехода столкновение с противником у Собибора. В Собиборе Гумилёв посетил брошенный помещичий дом, который тем же вечером был сожжен.

Август — сентябрь. В самом начале августа Гумилёв на несколько дней выезжал в Петроград. Останавливались они с Ахматовой в Царском Селе во флигеле, так как дом на лето был сдан. Посетили они благотворительный вечер, устроенный Ф. Сологубом в пользу ссыльных революционеров. Ахматова читала стихи. По ее словам, Гумилёв не читал, так как был в военной форме и счел неудобным выступать. Через несколько дней он вернулся в полк, продолжавший отход вдоль Буга. С 6 по 10 августа полк стоял на отдыхе в д. Медно. Видимо, в эти дни Гумилёв и был в Петрограде. 11.08 начался отход от Буга на Кобрин и далее на Слуцк. Через Радваничи (13.08), Борисово (14.08), Кустовичи (15–16.08), Воротно (17.08), Угляны (18–20.08), Ново-Пески (21–25.08) Уланский полк отошел за реку Ясельду и занял оборону па переправах у дд. Стригин и Здитово. Там было столкновение с противником. После смены кавалерии пехотными частями в ночь с 25 на 26 августа, пройдя 50 верст, полк встал на бивак в д. Озерец. Там — недельный отдых, а затем начался отход за Огинский канал. 1.09 эскадрон, в котором служил Гумилёв, был оставлен у д. Козики для прикрытия единственной дороги. Затем, вслед за остальными частями, уланы отошли за Огинский канал. Со 2 по 4 сентября полк стоял в Логишине, ведя наблюдение за каналом. С 5 по 9 сентября уланы расположились в Рудно. 10 сентября эскадрон Гумилёва неожиданно попал под артиллерийский обстрел со стороны собственной батареи. До конца года Л.-Гв. Уланский полк оставался на позициях вдоль Огинского канала, однако Гумилёв туда уже не возвращался. Приказом по полку № 433 от 22.09.1915 он был откомандирован в школу прапорщиков и уехал в Петроград. Поселился в Царском Селе. За время его последнего отсутствия у Ахматовой умер отец (25.08). Летом, в июне, была продолжена публикация «Записок кавалериста», отдельные стихотворения напечатали «Вершины» и «Русская мысль».

Октябрь — декабрь. Вскоре после возвращения с фронта Гумилёв, у себя дома в Царском Селе, встретился с главой издательства «Альциона» А. М. Кожебаткиным, приехавшим договориться с Ахматовой об издании ее новой книги. Кожебаткин предложил и Гумилёву издать его «Колчан», на что Гумилёв согласился и одновременно предложил еще ряд книг бывших участников «Цеха поэтов» (к этому времени распавшегося). Устраивал Гумилёв осенью литературные собрания, частично заменявшие «Цех»; на них бывали О. Мандельштам, B. Шилейко, М. Лозинский, М. Струве, М. Тумповская и др. Осенью состоялось знакомство с молодой поэтессой М. Е. Левберг-Купфер. С 15 по 30 октября Ахматова лечилась в санатории в Хювиньке (Финляндия). Гумилёв дважды приезжал туда. Во второй раз он забрал Ахматову, и они вернулись в Царское, где оставались до весны 1916 года. 21 ноября Гумилёв был на «Вечере Случевского» у В. П. Лебедева (Дмитровский пер., д. 9, кв. 5). На этом собрании в члены кружка баллотировался C. М. Городецкий. Гумилёв беседовал с Ф. Фидлером, о чем имеется запись в его дневнике: «Я спросил Гумилёва, который принимал участие в военных действиях на трех фронтах, приходилось ли ему быть свидетелем жестокостей со стороны немцев. Он ответил: „Я ничего такого не видел и даже не слышал! Газетные враки!” — „Значит, немецкую жестокость Вы испытывали только тогда, когда были моим учеником в гимназии?” — спросил я. Он подтвердил, засмеявшись». 12 декабря Гумилёв был на заседании ОРХС, посвященном общей теории стихосложения и прошедшем под председательством Н. В. Недоброво. 19.12 — Гумилёв посетил «Вечер Случевского» у В. П. Авенариуса. Это было юбилейное (50-е) собрание Кружка, и, видимо, последнее, на котором был Гумилёв. А за несколько дней до этого вышла новая книга стихов «Колчан», с посвящением Татиане Викторовне Адамович. Самые ранние дарственные надписи на книге — 15 декабря. «Колчан» вобрал в себя стихи, написанные за последние четыре года, и военные стихи составили лишь малую часть. Книга вышла в издательстве «Альциона» — марка издательства проставлена на обложке. Однако, по непонятной причине, все рецензии представляют «Колчан» как книгу издательства «Гиперборей». Несмотря на военное время, появилось множество рецензий на новую книгу Гумилёва. Среди их авторов С. Городецкий, С. Парнок, Б. Эйхенбаум, Н. Венгров, М. Тумповская, Д. Выгодский, К. Липскеров, Г. Чулков, П. Владимирова, И. Гурвич, И. Оксенов, Б. Олидорт и др. (ряд рецензий подписан инициалами или псевдонимами). В конце года Гумилёв публиковал свои стихи в «Новой жизни» и «Лукоморье», в «Альманахе стихов, выходящих в Петрограде», вып. 1, и в «Невском альманахе жертвам войны». С октября была продолжена публикация «Записок кавалериста»2. В декабрьском номере «Аполлона» появились новые «Письма о русской поэзии» — Гумилёв объединил в них десять книг начинающих поэтов (М. Левберг, Л. Берман, М. Долинов, А. Корона, Чролли, А. Пучков, Т. Чурилин, А. Салтыков, Г. Гагарин, В. Пруссак). После возвращения с фронта Гумилёвым были написаны стихи, которые не вошли в «Колчан», в которых зазвучали новые для поэта темы — стихи из «Костра»: «Андрей Рублев», «Деревья»… С начала зимы Гумилёв начал хлопотать о переводе его из Л.-Гв. Уланского полка в 5-й Гусарский Александрийский полк.

1916

Январь — март. Зимой 1915–16 гг., воспользовавшись передышкой, связанной с занятиями в школе прапорщиков и переводом в другой полк, Гумилёв реализовал многочисленные литературные замыслы, накопившиеся за несколько лет. Помимо выхода новой книги стихов, в январе в газете «Биржевые ведомости» завершилась публикация «Записок кавалериста»: 17 газетных номеров, выходивших в течение года, составили не разрозненные заметки военного корреспондента, а законченную документальную повесть о службе поэта на войне. В «Аполлоне» № 1 появилась последняя публикация «Писем о русской поэзии», целиком посвященная ближайшим соратникам по бывшему «Цеху поэтов»: О. Мандельштам («Камень»), М. Лозинский («Горный ключ»), Г. Иванов («Вереск»), Г. Адамович («Облака»). Посещая редакцию «Аполлона», Гумилёв встречался там с приезжавшим в Петроград из Москвы Вяч. Ивановым, присутствовал на заседаниях ОРХС. 6.02 — Гумилёв надписал «Колчан» А. Блоку: «Моему любимейшему поэту Александру Блоку с искренней дружественностью». В феврале, присутствуя на генеральной репетиции спектакля театра марионеток (основанного П. Сазоновым и Ю. Слонимской) «Сила любви и волшебства», обещал написать для Театра пьесу «Дитя Аллаха». Уже 19 марта Гумилёв прочитал эту пьесу на заседании ОРХС, было длительное обсуждение, однако поставить ее в театре не удалось (хотя П. Кузнецовым в 1917 году были выполнены эскизы декораций и кукол для этой постановки). В феврале было учреждено объединение литературы, музыки, живописи «Медный всадник», в совет которого включили Гумилёва. Первый вечер объединения состоялся 13 февраля. В феврале Гумилёв был представлен к производству в прапорщики, и началась переписка между Генеральным Штабом и Л.-Гв. Уланским полком. В марте Гумилёв участвовал в подготовке литературного «Альманаха муз»; у В. Кривича он попросил неопубликованные стихи его отца И. Ф. Анненского, сам представил для альманаха упоминавшуюся пьесу «Игра». 24 марта Гумилёв, по-видимому, в последний раз посетил заседание ОРХС, на котором В. Шилейко прочитал свой перевод «Хождения Иштар», из вавилонского эпоса. Гумилёв еще перед войной, после бесед с В. Шилейко, начинал переводить «Гильгамеша», однако завершить эту работу ему удалось только после войны. 28 марта приказом Главнокомандующего Западным фронтом № 3332 Гумилёв был произведен в прапорщики с переводом в 5-й Гусарский Александрийский полк.

Апрель. Выехав в начале апреля из Петрограда, 10.04 Гумилёв был зачислен в список офицеров 4-го эскадрона 5-го Гусарского полка. Полк стоял севернее Двинска, на правом берегу Зап. Двины, у ф. Рандоль. В этот день в полку праздновали Пасху, а в газете «Одесский листок» (!) было напечатано ставшее впоследствии знаменитым пророческое стихотворение «Рабочий». С 12 по 26 апреля полк был направлен в окопы по Двине от Лавренской до р. Иван. 13.04 — начался сильный обстрел русских позиций у станции Ницгаль и Авсеевки. 12 и 29 апреля Гумилёв дежурил по полку. О начале его службы в Гусарском полку сохранились воспоминания ротмистра С. Топоркова и офицера при штабе В. Карамзина. 30.04 — на торжественном обеде Гумилёв прочитал стихотворный экспромт, посвященный командиру его эскадрона А. Радецкому.

Май. С 1 мая резко похолодало. 6 мая Гумилёв заболел и был эвакуирован в Петроград. Был обнаружен процесс в легких, и его поместили в лазарет Большого дворца в Царском Селе, где старшей медицинской сестрой работала императрица Александра Федоровна, шеф тех полков, в которых служил Гумилёв. Там же он познакомился с великими княжнами Ольгой Николаевной и Татьяной Николаевной. 14 мая Гумилёв посетил доклад В. Брюсова «Средневековая армянская поэзия» в Тенишевском зале. 18 апреля в Петрограде открылся сменивший «Бродячую собаку» — «Привал комедиантов». По-видимому, Гумилёв бывал там. 12 и 26 мая в «Привале комедиантов» устраивались поэтические вечера. В середине мая Гумилёв съездил на три дня в Слепнево. Лечение затягивалось, и Гумилёву было предписано отправиться в санаторий на юг.

Июнь — июль. В начале июня Гумилёв в санаторном поезде уехал в Крым. 13 июня Гумилёв прибыл в Ялту и остановился в санатории в Массандре. В Ялте он встречался с молодой поэтессой О. Мочаловой. Занимался литературной работой, — практически завершил драматическую поэму «Гондла». 7 июля он покинул Ялту и 8 июля был на даче Шмидта в Севастополе у родственников Ахматовой. С женой разминулся на один день. На обратной дороге заезжал в Иваново-Вознесенск, где навестил жившую там у своих родителей А. Н. Энгельгардт. 14 июля Гумилёв вернулся в Петроград. 16.07 — он был помещен в царскосельский эвакуационный госпиталь № 131 для медицинского освидетельствования и 18.07 был признан здоровым. Ему было выдано предписание вернуться в полк, и 25 июля Гумилёв был в Витенгофе, куда в начале июля перевели Гусарский полк. Полк отошел от линии фронта и составил резерв XII Армии. 26 июля Гумилёв был уже назначен дежурным по полку.

Август. И на этот раз его пребывание в полку было недолгим. Еще в Петрограде он начал хлопотать о допуске к сдаче экзаменов на чин корнета. Все время, пока полк стоял в резерве, шло обучение офицеров и солдат, каждый день устраивались скачки по пересеченной местности. Об этих состязаниях Гумилёв написал матери 2.08. Район, где стоял полк, располагался южнее Зегевольда (Сигулда), недалеко от Лембурга (Малпилс). На мызе Витенгоф (Упеспилс) был штаб Гусарского полка, 4-й эскадрон, в котором служил Гумилёв, стоял в Анкориже. Весь месяц шла подготовка к намеченному на 30 августа полковому празднику, на котором должны были разыгрываться призы на скачках. 15 августа очередное дежурство по полку, 17 августа приказом по полку № 240 Гумилёв был командирован в Николаевское кавалерийское училище. Еще в начале месяца он писал матери: «…Я поеду на сентябрь, октябрь держать офицерские экзамены. Конечно, провалюсь, но не в том дело, отпуск все-таки будет». 19 августа Гумилёв прибыл в Петроград и снял себе комнату на Литейном пр., 31, кв. 14. В августе в приложении к «Ниве» был напечатан давно переданный туда очерк «Африканская охота»; пытался Гумилёв издать, но безуспешно, «Абиссинские песни».

Сентябрь — октябрь. В сентябре Гумилёв сдавал экзамены, за месяц сдал 11; в октябре, на одном из четырех оставшихся, по фортификации, провалился, как и предполагал. В редакции «Аполлона» Гумилёв прочитал С. Маковскому и М. Лозинскому «Гондлу». В начале осени Г. Иванов и Г. Адамович организовали «Второй Цех поэтов». Гумилёва пригласили на первое заседание, которое, как он написал Ахматовой в Севастополь, «провалилось, второе едва ли будет». Однако «Второй Цех» просуществовал до весны следующего года, прошло около семи заседаний, примерно по одному в месяц. На октябрьском заседании Гумилёв прочитал начало «Гондлы». В сентябре он опять попал в клинику, — лежал в «Лазарете Обществ Писателей» на Петроградской стороне, где его навестил С. Ауслендер. Это была их последняя встреча. В лазарете написал две рецензии, которые 30 сентября появились в «Биржевых ведомостях» (на сборники М. Струве «Стая» и К. Ляндау «У темной двери»). 23 сентября Гумилёв написал первое стихотворное послание студентке Психоневрологического института Ларисе Рейснер. 30 сентября Гумилёв с Лозинским были у «Шилейки — пили чай и читали Гомера». Это из письма, посланного Ахматовой 1 октября. Намерение после экзаменов съездить на неделю в Севастополь, где гостила Ахматова, не осуществилось, и, не выдержав экзамены, Гумилёв 25 октября возвратился в полк. В сентябре полк, оставаясь в резерве XII Армии, как сказано в полковом деле, «из-за недоразумений с жителями», перешел из района Лембурга в район ж. д. станции Рамоцкое (между Лигатне и Цесисом). Сюда и прибыл Гумилёв. Штаб гусар стоял в фольварке Шоре, а 4-й эскадрон располагался в Дайбене.

Ноябрь — декабрь. Эти два месяца на фронте было спокойно. До середины ноября полк стоял далеко от передовой, и Гумилёв мог погрузиться в П. Флоренского: «…У меня „Столп и Утверждение Истины”, долгие часы одиночества, предчувствие надвигающейся творческой грозы, — писал он Л. Рейснер 8 ноября. — …Я часто скачу по полям, крича навстречу ветру Ваше имя. <…> Я начинаю писать новую пьесу <…> Здесь тихо и хорошо. По-осеннему пустые поля и кое-где уже покрасневшие от мороза прутья…» Идиллия продолжалась недолго. 18 ноября начался переход к Двине на позиции в районе Фридрихштадта (Скривери) и Кокенгузена (Кокнесе). В течение двух дней Гусарский полк, пройдя Нитау (Нитауре), Юргенбург (Заубе), Фистелен (около Меньгеле), 19 ноября расположился в районе мызы Новый Беверсгоф (Вецбебри). 4-й эскадрон остановился в д. Озолино, штаб полка — в Новом, или Ней-Беверсгофе. Гусарский полк вошел в состав V Армии, и перед ним была поставлена задача оборонять участок на Двине от Капостина до Надзина (около Кокнесе). С 4 декабря отдельные эскадроны были направлены в окопы, но боевых действий в начале декабря не было. 8.12 — Гумилёв был в штабе полка, получил 2 письма от Л. Рейснер. 17 декабря произошла смена гусар в окопах, и в связи с приближающимся Рождеством многим офицерам был предоставлен короткий отпуск. 19 декабря Гумилёв, воспользовавшись отпуском, приехал в Петроград и неожиданно встретил только что вернувшуюся из Севастополя Ахматову. В тот же день они вместе с Кузьмиными-Караваевыми уехали в Слепнево. Там Гумилёв дал прочитать Ахматовой «Гондлу». В Слепневе он пробыл два дня (Ахматова оставалась в Слепневе до середины января) и вернулся в Петроград. Там встретился с Лозинским, читал ему главы из поэмы «Мик», виделся с Л. Рейснер, был в «Привале комедиантов». До 27 декабря Гумилёв вернулся в полк. 28.12 — приказом по Гусарскому полку на время нахождения полка в окопах Гумилёв был прикомандирован к 5-му эскадрону, и с 29 декабря он с другими гусарами занял окопы вдоль Двины на участке от Капостина до Надзина. В конце года немцы начали проявлять активность, началась частая перестрелка. В окопах, в снегу Гумилёв встретил новый, 1917 год…

1917

Январь. С 1 по 10 января Гумилёв оставался в окопах на левом фланге обороны у д. Грютерсгоф. В одном эскадроне с ним служил штабс-ротмистр А. Посажный, рассказывавший о браваде Гумилёва, о том, как Гумилёв под пулеметным огнем демонстративно раскуривал сигарету, не желая спрыгивать в окоп, за что командир эскадрона А. Мелик-Шахназаров устроил ему разнос. А. Посажный в 30-е годы издал графоманскую автобиографическую поэму «Эльбрус». Не будучи поклонником современных поэтов, он в поэме рассказывает, как «за какие-то грехи мне слушать многие досталось год гумилёвские стихи…». 10.01 гусар в окопах сменили драгуны, и полк отошел в Н.-Беверсгоф. 11.01 состоялось общее собрание офицеров, на котором было объявлено о частичном расформировании полка и сокращении числа эскадронов в нем с шести до четырех. В течение января многих гусар отправили в Стрелковый полк. 15 января он послал письма М. Лозинскому и Л. Рейснер, просил у них «Русскую мысль» со статьей В. Жирмунского об акмеистах, книги и лыжи. 20 января командующий 5-й Кавалерийской дивизией назначил смотр полка. В этот день Гумилёв был дежурным по полку. Смотр прошел успешно. Видимо, перспектива дальнейшей службы в Стрелковом полку Гумилёва не прельщала. 22 января он делится своими мыслями с Л. Рейснер: «…Я начал сильно подумывать о Персии. Почему бы мне на самом деле не заняться усмирением бахтиаров?..» На его решение покинуть Россию могло повлиять и то, что с декабря 1916 г. 5-й Гусарский полк вошел в состав отдельного отряда генерала Нилова, вместе со 2-й Особой пехотной дивизией, готовившейся к отправке во Францию. Завершилась служба Гумилёва в 5-м Гусарском полку неожиданно. Необходимостью временно пристроить офицеров в связи с переформированием полка был вызван приказ № 24 от 23.01.1917: прапорщик Гумилёв прикомандировывался к корпусному интенданту 28 корпуса для закупки сена частям дивизии. По распоряжению корпусного интенданта Гумилёв был направлен в распоряжение 4-го Уланского Харьковского полка полковника барона фон Кнорринга на станцию Турцевичи Николаевской жел. дор. В полк он больше не возвращался… Добравшись до ст. Турцевичи, Гумилёв остановился в Окуловке Новгородской губернии. У него появилась возможность бывать в Петрограде, до которого было несколько часов езды па поезде. Однако первая его поездка в столицу завершилась неудачно. 28 января в Петрограде он столкнулся с командиром отдельного корпуса пограничной стражи генералом от инфантерии Пыхначевым и за неотдание чести был арестован им на одни сутки. После отбывания наказания Гумилёва отправили согласно имевшемуся при нем предписанию на ст. Турцевичи. «Русскую мысль» № 12 за 1916 г. Гумилёв получил еще в полку. О напечатанной там статье В. Жирмунского «Преодолевшие символизм» он написал Рейснер: «…По-моему, она — лучшая статья об акмеизме, написанная сторонним наблюдателем…» А в январском номере журнала был напечатан «Гондла».

Февраль. 1.02 — приказом по Гусарскому полку Гумилёв был включен в список офицеров, предназначенных для командирования в Стрелковый полк, однако весь февраль Гумилёв оставался в Окуловке, изредка приезжая в Петроград. В Петрограде останавливался у Ахматовой, которая в это время жила у Срезневских. Из Окуловки часто пишет Л. Рейснер. 9.02 — Гумилёв сообщил ей, что его полковник застрелился: «Я не знаю, пришлют ли мне другого полковника или отправят в полк, но, наверно, скоро заеду в город…» 10.02 был, видимо, в городе, так как этим числом помечена корректура неосуществившегося издания поэмы «Мик» в журнале «Нива». 22 и 23 февраля Гумилёв оказался в Москве, — так помечены два стихотворных послания («Канцоны») Л. Рейснер. Февральская революция никак не отразилась на заготовке фуража. По воспоминаниям Ахматовой, в воскресенье 26 февраля Гумилёв заезжал в Петроград, звонил ей по телефону и сказал: «Здесь цепи, пройти нельзя, а потому я сейчас поеду в Окуловку…» — «Он очень об этом спокойно сказал — безразлично…»

Март. 8.03 — не возвращаясь из командировки в полк, Гумилёв заболел, был принят на учет 134 петроградским тыловым распределительным пунктом и помещен в 208-й городской лазарет на Английской набережной, № 48. В лазарете продолжал писать начатую еще на фронте повесть «Подделыватели» (известна как «Веселые братья»), читал ее Ахматовой и Лозинскому. 19.03 — Гумилёв присутствовал на собрании учредителей нового литературного общества «Союз писателей». 22.03 — приезжал к Ф. Сологубу, читал ему пьесу «Дитя Аллаха». 23 марта Гумилёв был представлен за боевые отличия к награждению орденом св. Станислава. 24.03 — Гумилёв присутствовал на 7-м собрании «Второго Цеха» у М. Струве. Посещал он собрания и у режиссера С. Э. Радлова, в альбоме его жены поэтессы А. Радловой были его экспромты. Приказом по войскам V Армии от 30 марта № 269 за отличия в делах против неприятеля прапорщик Гумилёв награжден орденом св. Станислава с мечами и бантом. Это была третья боевая награда поэта, но о ней обычно забывают…

Апрель. Весь месяц прошел в хлопотах, связанных с переводом в русский экспедиционный корпус. Гумилёв хотел попасть на Салоникский фронт. В этом ему оказывал содействие участник «Цеха поэтов» М. А. Струве, служивший при штабе и познакомившийся с Гумилёвым еще весной 1915 г., в госпитале. Одновременно Гумилёв оформился как специальный военный корреспондент газеты «Русская воля». В этот месяц Гумилёв, останавливаясь в Петрограде, жил либо у М. Лозинского, либо в меблированных комнатах «Ира». 30.04 — встретился днем с А. Блоком.

Май. Все это время Гумилёв продолжал числиться прапорщиком 5-го Гусарского полка. В приказе № 139 от 8.05 сказано, что состоявший больным в г. Петрограде прапорщик Гумилёв по выздоровлении 2 мая поступил в распоряжение Начальника Штаба Петроградского военного округа для отправления на пополнение офицерского состава особых пехотных бригад, действующих на Салоникском фронте. 8.05 — Гумилёв с Ахматовой встретили А. Блока. 15.05 — Гумилёв выехал из Петрограда. Через два дня он был в Швеции. Оттуда — стихотворное послание Л. Рейснер. На открытке штамп — 30.05. Жизнь по «новому стилю» для Гумилёва началась почти на год раньше, чем для его соотечественников. Все дальнейшие даты — по «новому стилю».

Июнь. 2 июня Гумилёв был в Стокгольме, затем, через Христианию (Осло), прибыл в Берген. 5 июня послал оттуда открытку Л. Рейснер, завершив ее фразой: «…Ну, до свидания, развлекайтесь, но не занимайтесь политикой…» Это было последнее послание ей. Л. Рейснер поместила в журнале «Летопись» № 5–6 рецензию на «Гондлу». И занялась политикой… Из Бергена пароходом в начале десятых чисел июня Гумилёв добрался до Лондона. В Лондоне провел две недели: «…живу отлично, каждый день вижу кого-нибудь интересного, веселюсь, пишу стихи, устраиваю литературные связи…» Гумилёв встретился в Лондоне с Борисом Анрепом, художником-мозаичистом и поэтом, близким другом Ахматовой с 1915 года. Анреп ввел Гумилёва в литературные лондонские круги. Из старых знакомых Гумилёв встретил русского поэта В. Гарднера, участника первого «Цеха поэтов», и К. Бехгофера, переводчика и журналиста, с которым познакомился в «Бродячей собаке» в декабре 1914 г. Он пригласил Гумилёва остановиться в своем доме. Гумилёв встречался с составителем английской антологии русской поэзии Д. Курносом, поэтом У.-Б. Йитсом, писателем Г.-К. Честертоном (в своей «Автобиографии» Честертон вспоминал об этой встрече), критиком Р. Фрайем, посетил 16–17 июня кружок леди Оттолин Моррел в ее доме в Гарсингтом Мэнор (Оксфордшир), где собирались известные художники и литераторы Д.-Х. Лоуренс, Б. Рассел, В. Вулф, О. Хаксли (последний вспоминал о встрече с Гумилёвым). Договорился печатать после войны книги издательства «Гиперборей» в Лондоне. 28 июня К. Бехгофер опубликовал в лондонском еженедельнике «Новый век» («The New Age») интервью с Гумилёвым, в котором он изложил свой взгляд на современную поэзию. Отправив в последний день своего пребывания в Лондоне длинный список книг русских поэтов, необходимых для составления антологии современных русских поэтов, М. Лозинскому, Гумилёв перебрался во Францию.

Июль — сентябрь. 1 июля Гумилёв был в Париже. С первых дней его пребывания во Франции его ближайшими друзьями стали художники Н. Гончарова и М. Ларионов. По словам Ларионова, Гумилёв отнюдь не рвался на Салоникский фронт, и они свели его через полковника Соколова и А. М. Полякову с представителем Временного правительства при русских войсках во Франции генералом М. А. Занкевичем. В результате 25 июля Гумилёв был оставлен в Париже в распоряжении генерала Занкевича, находясь в составе управления Военного Комиссара. Военным Комиссаром в начале июля был назначен Е. И. Рапп. Через своих парижских друзей Гумилёв познакомился с Раппом, и тот предложил ему быть офицером для связи и особых поручений непосредственно при нем самом. Раппу по штату полагалось иметь при себе одного офицера и писаря. Эту должность Гумилёв и занял, вплоть до расформирования русского экспедиционного корпуса после октябрьских событий в России. Остановился Гумилёв на Rue Galilee, в отеле с таким же названием. Служба при Комиссаре, особенно в первые месяцы, не была формальной или кабинетной. Рапп отвечал за поддержание порядка в русских войсках, а в них с июня начался разброд. 24 июня около восьми тысяч солдат I бригады, стоявших в лагере Ла-Куртин, недалеко от Лиможа, департамент Крез на юго-западе Франции, провозгласили собственный Совет, отказались подчиняться командованию и стали требовать возвращения в Россию. 22 июля Рапп выезжал в Ла-Куртин, но переговоры с мятежниками не дали никаких результатов. 1 августа Гумилёву был выдан пропуск для передвижения по железной дороге во внутренней зоне Франции. Гумилёв тут же выехал в Ла-Куртин, о чем свидетельствует печать коменданта лагеря на пропуске. Французские власти старались не вмешиваться в конфликт, все переговоры и попытки воззвать к разуму не меняли ситуации. В Париже было спокойнее. 12 августа в «Доме русского солдата» состоялось «литературное утро», на котором должен был выступить поэт Н. Гумилёв. Объявление об этом появилось в выходившей в Париже русской газете «Русский солдат-гражданин во Франции». Однако, как сказано в этой газете, его выступление не состоялось, так как он был неожиданно отозван из зала по спешному делу. 25 августа Рапп поручил Гумилёву ознакомиться с хозяйственно-административной частью ведения дел упомянутой газеты и доложить ему о результатах. Газета издавалась на средства Временного правительства. Попытки разрешить противостояние в Ла-Куртин мирным путем ни к чему не привели, и в конце августа был получен приказ восстановить порядок в лагере. Генерал-майором Беляевым был сформирован сводный отряд. Гумилёв с Раппом также отправились в Ла-Куртин. 1 сентября была прекращена доставка продуктов в бунтующий лагерь, и войска заняли назначенные позиции. 2 сентября Гумилёв отправился в лагерь с извещением от Раппа о том, что он, представитель Временного правительства, ожидает руководителей I бригады на границе лагеря в местечке Ла-Куртин. Гумилёв привел к Раппу Председателя Совета Глобу и трех членов Совета. Рапп вручил им ультиматум генерала Занкевича о сложении оружия. 3 сентября по лагерю открыли редкий артиллерийский огонь, предупредив, что, если ультиматум не будет выполнен, огонь станет интенсивным. 4 сентября вновь начался артиллерийский обстрел. Один из участников операции вспоминал, как стоявший рядом с ним незнакомый офицер сказал после первого залпа: «О, Господи, спаси Россию и наших русских дураков». Этим офицером был Н. Гумилёв… В 11 час. 30 мин. утра мятежники выкинули два белых флага и начали выходить из лагеря. В лагере осталось 100–200 человек, которые открыли сильный пулеметный огонь. Окончательно лагерь был занят к 9 часам утра 6 сентября. (В этот же день, на основании решения Главного Штаба, прапорщик Гумилёв был исключен из списков 5-го Гусарского Александрийского полка.) Военный министр М. И. Терещенко потребовал от генерала Занкевича сообщения о волнениях в русских войсках во Франции, и Гумилёв, выполняя поручение Занкевича, составил подробный рапорт о причинах волнений и подавлении мятежа в лагере Ла-Куртин. Среди главных причин Гумилёв называет развернутую в войсках пропаганду «ленинского с оттенком махаевского направления». Никто из повинившихся куртинцев никакого наказания не понес. Гумилёв работал в следственной комиссии и занимался разбором солдатских дел. Положение Гумилёва и всего русского корпуса во Франции было неопределенным, и, вернувшись в Париж, 27 сентября Гумилёв подал своему начальнику стихотворный рапорт, в котором предложил три варианта решения своей дальнейшей судьбы. По одному из них — пойти в авиацию: «…Мне будет сладко в вышине, там воздух чище и морозней, оттуда не увидеть мне контрреволюционных козней…» Но Рапп не отпустил Гумилёва от себя.

Октябрь — декабрь. В начале октября Гумилёв написал Ахматовой: «…Я остаюсь в Париже в распоряжении здешнего наместника от Временного Правительства. …Меня, наверное, будут употреблять для разбора разных солдатских дел и недоразумений. …Я по-прежнему постоянно с Гончаровой и Ларионовым, люблю их очень… Дня через два завожу постоянную комнату и тогда напишу адрес. …Здесь сейчас Аничков, Минский, Мещерский (помнишь, бывал у Судейкина). Приезжал из Рима Трубников…» Новый адрес — Rue Cambon, Hotel Castille; в этом же отеле жили Ларионов и Гончарова. Несмотря на достаточно напряженную службу, за время пребывания в Париже Гумилёву удалось реализовать многие родившиеся за годы войны литературные планы. Более того, круг интересов расширился. Ларионов и Гончарова свели Гумилёва с С. П. Дягилевым. Полтора месяца они водили Гумилёва на русские балетные спектакли в театре Шатлэ, и Дягилев заказал Гумилёву либретто для балета. Гумилёв решил с Ларионовым поставить балет «Гондла», а с Гончаровой — «Феодору», из византийской жизни. У Ларионова хранился рисунок, изображавший Гумилёва с С. Дягилевым и Г. Аполлинером. Однако отъезд Дягилева в Венецию и Испанию на гастроли и последующие события в России не позволили осуществиться этим планам. Из балета «Феодора» возникла трагедия «Отравленная туника», черновой вариант которой датирован: осень 1917 — зима 1918. По словам Ларионова, когда Гумилёв жил в Париже, «самой большой его страстью была восточная поэзия, и он собирал все, что этого касается». Это подтверждается и пометками в оставленной Гумилёвым в Лондоне записной книжке: «Купить в Париже: <…> 3) Антология экз. поэтов: китайских, малайских, персидских и т. д. …» Осень 1917 года в Париже была спокойной. Почти каждый вечер Гумилёв с Ларионовым ходили в сад Тюильри, где он «имел странность садиться на бронзового льва, который одиноко скрыт в зелени в конце сада почти у Лувра». Среди его парижских друзей были скульптор Д. Стеллецкий, поэты Ш. Вильдрак, К. Н. Льдов. В альбомах Ларионова и Гончаровой сохранилось несколько зарисовок поэта в Париже. Н. Гончарова выполнила изящный акварельный триптих, отражающий «мир» поэта: Гумилёв пишет «восточные» стихи; Гумилёв-гусар верхом на пушке; Гумилёв в Африке. Гумилёв посвятил Гончаровой и Ларионову стихи («Пантум»), рассказ «Черный генерал». Говоря об этой осени в Париже, нельзя не упомянуть «о любви несчастной Гумилёва в год четвертый мировой войны». Елена Карловна Дюбуше — она же «девушка с газельими глазами», или «Синяя звезда». У нее остался альбом со стихами, «где страсть сквозит без меры»… Ближе к концу года Гумилёв поселился в сквере у станции метро Passy у А. Л. Цитрона. 17 ноября в газете «Русский солдат-гражданин во Франции» появилась заметка Гумилёва о сборнике стихов «полкового поэта» Никандра Алексеева «Венок павшим». Событие, случившееся в России за десять дней до появления этой заметки, в Париже прошло почти незамеченным. Продолжалась служба Гумилёва при Раппе. Когда 29 ноября Гумилёва хотели у него забрать, Е. Рапп обратился к Старшему коменданту г. Парижа: «Прошу Вас освободить от дежурства прапорщика Гумилёва, единственного офицера, находящегося в моем распоряжении. …В отсутствие прапорщика Гумилёва вся работа останавливается». Только 24 декабря Клемансо подписал положение о русских войсках во Франции, согласно которому командование ими переходило к французам, никакие комитеты не допускались. Фактически русский экспедиционный корпус расформировывался.

1918

Январь. 4.01 — приказом по русским войскам № 176 Гумилёв, за расформированием управления Военного Комиссара, был оставлен на учете Старшего коменданта русских войск в г. Париже. 8.01 — Гумилёв подает два рапорта. Первый — своему непосредственному начальнику, по традиции, стихотворный: «…Наш комиссариат закрылся, я таю, сохну день от дня, взгляните, как я истомился — пустите в Персию меня!..» Второй, официальный, генералу Занкевичу: «Согласно телеграммы № 1459 генерала Ермолова ходатайствую о назначении меня на персидский фронт». Хотя Занкевич 9.01 наложил на этом рапорте резолюцию «Согласен», попасть Гумилёву в Персию не удалось. Были у него намерения отправиться и в Африку, о чем свидетельствует подготовленная им для французских властей «Записка, касающаяся возможности набора отрядов добровольцев для французской армии в Абиссинии». С 15.01 Гумилёв считается командированным по собственному желанию в Англию для направления на Месопотамский фронт, но дальше Англии уехать он уже не смог. 16.01 — Гумилёву было выдано жалованье и командировочные по 1 апреля 1918 г. и предписание отправиться в Англию в распоряжение генерала Ермолова. 21.01 — получив визу, Гумилёв сел на пароход и покинул Францию. Часть своих личных вещей (ящик с книгами, картины, гравюры, рисунки) Гумилёв оставил у А. Л. Цитрона. 23 января Гумилёв посетил Военного Агента в Лондоне, который выдал ему дополнительно 54 фунта на возвращение в Россию. В Лондоне почти сразу стало ясно, что попасть на Месопотамский фронт не удастся.

Февраль — март. Надо было найти временную работу, в чем Гумилёву помог Б. Анреп, устроив его в шифровальный отдел Русского Правительственного Комитета. Анреп вспоминал, что Гумилёв, «с которым я виделся почти каждый день, рвался вернуться в Россию. Я уговаривал его не ехать, но все напрасно. Родина тянула его…». В Лондоне вновь встретился со многими из тех, с кем познакомился по дороге во Францию. 3 февраля получил письмо от К. Льдова из Парижа: «…Мы обрадовались, узнав, что Вам удалось пристроиться в Лондоне. Жаль, что не удалось уехать на Восток. <…> Если условия окажутся неблагоприятными для возвращения в Россию, консульство даст Вам возможность продержаться до неизбежного переворота <…> Единственным приятным воспоминанием остается знакомство c Вашей Музой. У нее привлекательный облик и музыкальным голос…» Муза не покидала поэта и в Лондоне. Уезжая, Гумилёв оставил Анрепу свои ненапечатанные произведения, среди них альбом со стихами, пьеса «Отравленная туника», неоконченная повесть «Веселые братья», план книги «Теория интегральной поэтики», записные книжки с набросками статей, стихами, а кроме этого — документы и офицерские погоны.

Апрель. 3.04 — Российское Генеральное Консульство в Лондоне выдало Гумилёву паспорт для свободного проезда. Среди оставленных в Лондоне бумаг сохранился датированный 10 апреля счет за комнату в гостинице на Gillford Street, недалеко от Британского музея и Лондонского университета. В начале апреля на английском транспортном судне Гумилёв отплыл в Россию, до Мурманска. По дороге, судя по воспоминаниям Ларионова, судно делало остановку в Гавре, и Гумилёв успел на один день съездить в Париж. В одной каюте с ним плыл бывший соратник по «Цеху поэтов» В. Гарднер, описавший это плаванье в стихотворном дневнике: «…До Мурманска двенадцать суток мы шли под страхом субмарин. <…> Смягчал мне муки Гумилёв. Со мной он занимал каюту, деля и штиль и шторма рев. <…> Стихи читали мы друг другу <…> Но вот добравшись до Мурмана, на берег высадились мы. То было, помню, утром рано. Кругом белел ковер зимы. С литвиновской пометкой виды представив двум большевикам, по воле роковой планиды помчались к невским берегам…» В конце месяца Гумилёв был в Петрограде. Остановился он в меблированных комнатах «Ира». 29 апреля его встретил М. Кузмин. Оказавшись в Петрограде, Гумилёв, позвонив Срезневским, выяснил, что Ахматова у Шилейко. Там они встретились. На следующий день Ахматова попросила развод, сказав, что выходит замуж за В. Шилейко… Так закончилась для Гумилёва военная служба и началась жизнь в Советской России. В апреле, с большим опозданием, вышел номер «Аполлона» (1917, № 6/7) с пьесой «Дитя Аллаха», иллюстрированной П. Кузнецовым.

Май. 3.05 — Гумилёв был прописан по Ивановской ул., д. 26/65, кв. 15; ранее эта квартира принадлежала С. Маковскому, уезжая весной 1917 г. в Крым, он ее оставил аполлоновцам. Первые же дни пребывания Гумилёва в России показали, что для него по-прежнему главным делом остается литература, понимаемая не только как личное творчество. Уже в мае они с М. Лозинским возобновили деятельность издательства «Гиперборей». Из-за отсутствия средств договорились печатать книги в кредит, оплачивая типографию по их продаже. Сразу же Гумилёв примкнул к работе созданной Репертуарной секции Театрального отдела Наркомпроса. 8 мая Гумилёв прочитал пьесу «Отравленная туника» Ф. Сологубу, побывав у него дома на Васильевском острове, 9 линия, д. 44. 13 мая Гумилёв был на первом собрании общества «Арзамас», проводившем «Вечер петербургских поэтов», среди участников которого были А. Блок, О. Мандельштам, Г. Иванов, Г. Адамович, М. Кузмин. На вечере была прочитана и поэма Блока «Двенадцать». В течение года в периодических изданиях никаких новых произведений Гумилёва не появлялось. Первая «советская» публикация стихов была в еженедельнике «Воля народа» 19 мая: «Сон» и «Мы в аллеях светлых пролетали…».

Июнь — июль. Гумилёв принимал участие в работе кружка искусств «Арион». 15 июня он выступал на вечере этого кружка в зале Тенишевского училища (Моховая, 33) вместе с поэтами Г. Адамовичем, Б. Вериным, С. Дубновой, Б. Евгеньевым, Г. Ивановым, М. Кузминым, Д. Майзельсом, В. Рождественским, М. Тумповской. 10 (23) июня, «на Троицу», Гумилёв с Ахматовой в последний раз вместе ездили в Бежецк к сыну. Семья Гумилёвых покинула Царское Село (Малая, 63) еще весной 1916 года и всю осень и зиму 1917 года проживала в Слепневе. Осенью усадьбу пришлось бросить, и все ее обитатели перебрались в Бежецк, где поселились в доме на Рождественской ул., д. 68/14 (сейчас ул. Чудова). Там, в Бежецке, произошел запомнившийся Ахматовой разговор: «…Мы поехали к Левушке в Бежецк. Было это на Троицу. Мы сидели на солнечном холме, и он мне сказал: „Знаешь, Аня, я чувствую, что я останусь в памяти людей, что жить я буду всегда…”» 10 июня Ахматова надписала Гумилёву «Белую стаю»: «Моему дорогому другу Н. Гумилёву с любовью А. Ахматова». После решения о разводе с Ахматовой Гумилёв сделал предложение А. Н. Энгельгардт и получил согласие. Почти одновременно в издательстве «Гиперборей» вышли три новые книги Гумилёва: 28 июня — африканская поэма «Мик», 9 июля — сборник стихов «Костер» и 14 июля — китайские стихи «Фарфоровый павильон». Первый вариант поэмы «Мик» относится к 1912 году, публично она была прочитана автором в ОРХС в 1914 году (тогда же появились первые отзывы в журналах «Аполлон» № 5 и «Златоцвет» № 9), предполагалась публикация поэмы в журнале «Для детей», отрывки были опубликованы в «Аргусе», 1917, № 9–10. В «Костер» вошли стихи последних лет, многие из них были написаны во Франции и посвящены «Синей звезде». Замыслы «Фарфорового павильона» также относятся к Парижу, Гумилёв пользовался французскими антологиями китайских поэтов, главным образом «Яшмовой книгой», составленной Жюдит Готье, дочерью Т. Готье. Хотя число периодических изданий резко сократилось, все три книги были замечены критикой, причем заметно расширилась «география» отозвавшихся на выход книг изданий. Помимо Петрограда и Москвы, это Воронеж, Ростов, Харьков, Одесса. Из-за одновременности выхода книг многие издания поместили сводные рецензии. Среди авторов появившихся в 1918–1920 гг. рецензий — Л. Гроссман, П. Клейнер, Р. Иванов-Разумник, А. Левинсон, П. Медведев, К. Мочульский, Б. Олидорт, А. Смирнов, В. Шершеневич, П. Шлейман… Одновременно с выходом новых книг Гумилёв в июле вел переговоры с Н. Н. Михайловым, возглавлявшим издательство «Прометей», о переиздании ранее вышедших сборников. В результате до конца года вышли существенно переработанные издания двух сборников — «Романтические цветы» и «Жемчуга». Новые стихи были опубликованы в журналах «Нива» (№ 26 и № 30) и «Новый Сатирикон» (№ 15 и № 16), в альманахах «Юг» (кн. 2) и «Творчество» (кн. 2). Лето возвращения в Россию после четырех лет войны оказалось самым продуктивным в жизни поэта. Среди новых знакомых Гумилёва появилась юная поэтесса Ирина Кунина. Сохранились ее воспоминания о лете 1918 года. 19 июля: «…Мы пересекли Садовую наискось по трамвайным рельсам. <…> Внезапно на нас налетел оголтело орущий мальчишка-газетчик. Слов мы не разобрали, и только когда он заорал, вторично промчавшись мимо нас, расслышали: „УБИЙСТВО ЦАРСКОЙ СЕМЬИ В ЕКАТЕРИНБУРГЕ!” <…> Гумилёв рванулся и бросился за газетчиком, схватил его за рукав, вырвал из его рук страничку экстренного выпуска <…> Он был бел, и казалось — еле стоял на ногах. Раскрывал он этот листок — одну вдвое сложенную страничку — вечность. <…> Гумилёв опустил левую руку с газетой, медленно, проникновенно перекрестился и только погодя, сдавленным голосом, сказал: „Царствие им небесное. Никогда им этого не прощу…”»

Август — сентябрь. 5 августа был оформлен развод между Гумилёвым и Ахматовой. 13.08 — Кузмин, встретивший Гумилёва, Лозинского и В. Кривича, узнал о новости и заметил: «…Неужели Ахматова с Шилейко, какой-то danse macabre!..» (пляска смерти). Вскоре Гумилёв женился на Анне Николаевне Энгельгардт, мать которой была в первом браке замужем за К. Бальмонтом. С 16 по 21 августа Гумилёв с женой был в Бежецке, где познакомил ее со своими родственниками. Мать Гумилёва Анна Ивановна и старшая сестра Александра Степановна в августе приезжали в Петроград и останавливались у него на Ивановской. Судя по записям в домовой книге, они провели там всю зиму 1918–19 гг. 30 сентября там же прописался брат Гумилёва Дмитрий Степанович с женой. После развода Ахматова с Шилейко уехали в Москву. В сентябре они приезжали на несколько дней в Петроград, и Гумилёв приходил к ним, читал стихи из будущей книги «Шатер». Помимо работы над «Шатром», летом и осенью Гумилёв переводил вавилонский эпос «Гильгамеш». В конце сентября по инициативе М. Горького и А. Н. Тихонова было создано издательство «Всемирная литература», объединившее и обеспечившее работой многих литераторов. С момента образования Гумилёв стал членом редколлегии «Всемирной литературы». Вместе с Блоком и Лозинским он занимался редактированием переводов стихов (заведовал французским отделом) и входил в Коллегию экспертов по отделу Запада. Другими членами этой Коллегии были: А. Блок, Ф. Браун, Е. Браудо, А. Волынский, М. Горький, Е. Замятин, А. Левинсон, М. Лозинский, Б. Сильверсван, А. Тихонов, К. Чуковский.

Октябрь — ноябрь. С октября начались регулярные заседания редколлегии «Всемирной литературы». Наиболее полно хронология этих заседаний отражена в «Записных книжках» А. Блока (краткие записи) и в «Дневниках» К. Чуковского (подробные рассказы, включающие даже «схемы заседаний», т. е. порядок рассаживания участников за столом). Осенью собрания проходили в помещении бывшей конторы газеты «Новая жизнь» (Невский пр., 63), собирались по вторникам и пятницам. Осенью возник «Дом литераторов», Гумилёв входил в возглавляющий его работу Комитет. Первоначально деятельность «Дома литераторов» свелась к организации столовой для буквально умирающих с голода литераторов, а зимой «Дом литераторов» предоставлял им сравнительно теплое и светлое помещение для занятий. 18 октября состоялось заседание организационного совета Института живого слова, располагавшегося в здании бывш. городской думы, Невский пр., д. 33. Гумилёв был зачислен преподавателем по курсам теории и истории поэзии. Работая в Репертуарной секции, Гумилёв написал детскую пьесу «Дерево превращений». 21.10 — текст пьесы был послан в Москву для напечатания ее в вып. III сборника «Игра» (не осуществлено). 1 ноября в газете «Жизнь искусства» была опубликована рецензия на сборник стихов молодых поэтов «Арион». Это была последняя критическая заметка Гумилёва из составивших впоследствии «полное» собрание «Писем о русской поэзии». Составители сборника «Арион», участники одноименного кружка, преподнесли эту книгу своему мэтру: «Николаю Степановичу Гумилёву — благодарный «Арион». 25 окт. 1918 г. СПб.». 12 ноября на заседании «Всемирной литературы» Гумилёв впервые сообщил Чуковскому о своем намерении составить «Правила для переводчиков». Отвергнутое вначале, вскоре оно реализовалось в подготовленном ими обоими пособии. 15 ноября состоялось открытие Института живого слова, созданного при Театральном отделе Наркомпроса. В институт записалось более 400 человек, первое собрание слушателей — 19 ноября. Первая лекция Гумилёва по курсу «Теория поэзии», состоявшаяся 28 ноября, описана в воспоминаниях И. Одоевцевой. 23 и 24 ноября — два заседания «Всемирной литературы». 24.11 — на квартире у Горького Гумилёв прочитал свою «Декларацию» (о принципах перевода), как сказано у Чуковского, «великолепную, но неисполнимую».

Декабрь. В «Дневниках» Блока отмечается присутствие Гумилёва на заседаниях «Всемирной литературы» 3 и 10 декабря. 14 декабря Блок был у Гумилёва и поручил ему перевести поэму Гейне «Атта Тролль». В этот вечер Блок и Гумилёв обменялись книгами с дарственными надписями — «Двенадцать» и «Костер». 17.12 — на заседании «Всемирной литературы» присутствовали Гумилёв, Блок, Кузмин, Ходасевич и др. В декабре Гумилёв прочитал пьесу «Отравленная туника» на Репертуарной секции Театрального отдела Наркомпроса. В конце года он переводил для «Всемирной литературы» баллады о Робин Гуде и «Поэму о старом моряке» С.-Т. Кольриджа.

1919

Январь. По вторникам и пятницам Гумилёв присутствует на заседаниях «Всемирной литературы». 18.01 — Блок передал Гумилёву 4 стихотворения для альманаха Союза писателей. На одном из заседаний (17.01) Чуковский подарил книгу «Неизданные произведения» Н. А. Некрасова с надписью: «Возлюбленному Н. Гумилёву — с чувством давней и растущей любви. К. Чуковский, 1919. Янв.».

Февраль. 5.02 — Гумилёв присутствовал на собрании литературной секции «Союза Деятелей Художественной Литературы» (СДХЛ). Эта организация была создана по инициативе Ф. Сологуба в 1918 году, предполагалось, что это будет профессиональный Союз, призванный помогать литераторам как материально, так и в организации издательской деятельности. Размещался «Союз» в бывш. особняке барона Гинзбурга, Васильевский остров, 11 линия, д. 18. В начале года Отделом Театров и Зрелищ в помещении бывш. Литейного театра (Литейный пр., 51) была создана первая Театральная Студия и при ней открыт первый в стране «Детский театр». Премьерный спектакль, сказка в 3-х действиях Н. Гумилёва «Дерево превращений», состоялся 6 февраля. Постановка К. Тверского, музыка Ю. Шапорина, декорации и костюмы — В. Ходасевич. 8.02 — в газете «Жизнь искусства» А. Левинсон дал отзыв об этой постановке. С 11 февраля в «Детском театре» гумилёвское «Дерево превращений» шло вместе с исполняемой автором, К. И. Чуковским, сказкой «Крокодил»; эта программа стояла в репертуаре весь февраль и начало марта, по три спектакля в неделю — вторник, четверг и суббота. 13.02 — Гумилёв присутствовал на заседании редакционной коллегии СДХЛ; были Кони, Чуковский, Слезкин, Немирович-Данченко, Замятин. 20.02 — был объявлен «Вечер поэтов» в «Привале комедиантов» с участием Гумилёва, однако его выступление не состоялось. 22.02 — Гумилёв присутствовал на заседании СДХЛ, во время которого Чуковский прочитал отзыв на роман В. В. Муйжеля «Год»; были Горький, Замятин, Слезкин и др. 27.02 — Гумилёв был приглашен (с Блоком) в совет издательства «Всемирная литература» по стихам, с жалованьем 2000 р. С февраля при издательстве была организована литературная студия по подготовке переводчиков. Гумилёв читал лекции по французской и английской поэзии, свои заметки о французской поэзии 4 февраля он послал А. Н. Тихонову. Помимо лекций во «Всемирной литературе» Гумилёв продолжал вести курсы по теории поэзии в Институте живого слова, программы этих лекций были напечатаны в № 1 «Записок Института живого слова».

Март. Сфера общественной деятельности Гумилёва продолжала расширяться. 3.03 — состоялось общее собрание членов СДХЛ. Гумилёв был выбран в редакционную комиссию. Председателем «Союза» был В. В. Муйжель, среди его членов — Кони, Горький, Венгеров, Куприн, Мережковский, Блок, Чуковский, Шишков, Замятин и др. Несмотря на столь представительный состав, СДХЛ не проявил себя, издательская деятельность не была организована, хотя было объявлено об издании еженедельного органа Союза «Литературный современник», редакционный коллектив которого составили Н. Гумилёв, Ю. Слезкин и В. Трахтенберг. 5.03 — собрание СДХЛ у Чуковского с участием Горького, Гумилёва, Куприна, Мережковского, Муйжеля, Блока, Слезкина, Замятина, Шишкова. Запись Чуковского об этом собрании: «…Гумилёв с Блоком стали ворковать. Они оба поэты — ведают у нас стихи. Блок Гумилёву любезности. Гумилёв Блоку: „Вкусы у нас одинаковые, но темпераменты разные”». В начале марта вышла подготовленная Гумилёвым и Чуковским книга «Принципы художественного перевода» (изд-во «Всемирная литература»). 8.03 — в «Жизни искусства» напечатана рецензия на эту книгу Н. Лернера. 9.03 — Гумилёв навещал больного Чуковского, беседовали о Горьком, потом Гумилёв поехал с незнакомой «дамой» (запись Чуковского) чествовать В. Муйжеля ужином в СДХЛ. 11.03 — Гумилёв был на заседании «Всемирной литературы», в котором участвовали Горький, Блок, Левинсон, Чуковский, Волынский, А. Тихонов, Браун (председатель), Батюшков, Лернер. После заседания Гумилёв с Чуковским отправились к А. Н. Тихонову смотреть Джорджоне и персидские миниатюры. 13.03 — Гумилёв был на заседании СДХЛ, проходившем под председательством Горького в помещении «Всемирной литературы» (Невский, 64). 14.03 — заседание «Всемирной литературы», как записал Блок, — «долгий разговор с Гумилёвым». 18.03 — во «Всемирной литературе». 19.03 — заседание в СДХЛ. 21.03 — на заседании «Всемирной литературы» Гумилёв распространял анкету, связанную с образованием «Союза поэтов». В этот же день Гумилёв подарил Блоку только что вышедший перевод вавилонского эпоса «Гильгамеш»: «Дорогому Александру Александровичу Блоку — последнему лирику первый эпос. Искренне его Н. Гумилёв». Рецензия Н. Лернера на перевод «Гильгамеша» напечатана в «Жизни искусства» 17.5.1919. Возможно, в этот же день Блок подарил Гумилёву «Стихотворения. Книга третья» с надписью: «Дорогому Николаю Степановичу Гумилёву — автору „Костра”, читанного не только днем, когда я „не понимаю” стихов, но и ночью, когда понимаю. Ал. Блок. III.1919». 24.03 — в театре «Гротеск» (Невский пр., 56) состоялся первый (и, видимо, последний) бесплатный «Вечер писателей», организованный СДХЛ; среди выступавших были Гумилёв, Блок, Г. Иванов, В. Кривич, В. Рождественский, Замятин, Клюев, Шишков и др. 25.03 — во «Всемирной литературе» Блок прочитал доклад о переводах Гейне, затронув тему о крушении гуманизма. После заседания Гумилёв, как записал Блок, «развивает мне свою теорию о гуннах, которые осели в России и след которых историки потеряли. Совдепы — гунны…» 30.03 — во «Всемирной литературе» состоялось чествование Горького в связи с 50-летием; Гумилёв попал на одну из групповых фотографий, сделанных во время торжества. 31.03 — на заседании СДХЛ Гумилёв беседовал с Блоком, Замятиным и Шишковым. В конце марта — начале апреля внутри СДХЛ произошел раскол, вызванный конфликтом с Ф. Сологубом, обвинившим «Союз» в бездеятельности и растрате средств. В марте было создано издательство З. И. Гржебина; Гумилёв был приглашен к участию в редакционных совещаниях по отделу русской литературы.

Апрель. 4.04 — Гумилёв и члены его семьи покинули квартиру на Ивановской улице и переехали в другое помещение по адресу Преображенская ул., д. 5/7, кв. 2. Весной с ним жил сын Лева, Гумилёв часто водил его к Ахматовой. 7.04 — Гумилёв был во «Всемирной литературе», встретил там Кузмина, Сологуба, Венгерова и др. 9.04 — во «Всемирной литературе» Блок прочитал доклад «Крушение гуманизма». 11.04 — во «Всемирной литературе» Гумилёв выступал с сообщением о словаре рифм. 12.04 — большинство членов редакционной коллегии СДХЛ сложило с себя полномочия и вышло из состава «Союза», среди них — Горький, Блок, Мережковский, Чуковский, Замятин, Шишков. 14.04 — у Гумилёва и А. Н. Энгельгардт родилась дочка Лена. В апреле на бывшей Английской наб., д. 16, открылся клуб общества «Арион»; Гумилёв был почетным членом «Ариона», и 25.04 — он прочитал там «Отравленную тунику». В прениях выступили В. Жирмунский, А. Тихонов, А. Пиотровский. 27.04 — в Петрогорсоюзе состоялся литературный вечер с участием Гумилёва, Блока, Горького и Чуковского.

Май — июнь. Гумилёв продолжал бывать на заседаниях во «Всемирной литературе». 10.05 — Блок вернул Гумилёву анкету о «Союзе поэтов». 12.05 — состоялось чрезвычайное собрание членов СДХЛ, на котором совет решил сложить свои полномочия из-за отказа регистрации «Союза» и прекращения субсидирования его Комитетом Народного Просвещения. Вся издательская деятельность была передана в ведение «Всемирной литературы». В течение весны и лета появлялись объявления СДХЛ об устройстве литературных воскресных утренников и интимных вечеров по вторникам (с экспромтной программой), среди участников которых назывался Гумилёв, однако о его участии в этих мероприятиях СДХЛ сведений нет. 28.06 — на состоявшемся открытии студии художественного перевода при «Всемирной литературе», разместившейся в «доме Мурузи» на Литейном пр., 24, выступили Гумилёв и Чуковский. За первое полугодие Гумилёв напечатал три стихотворения из «Шатра» в журналах «Москва» № 3, «Северное сияние» № 1/2 и «Творчество» № 5/6 (Харьков). Занимался переводами французских поэтов Леконт де Лиля, Ш. Бодлера, А. Рембо, Ж.-М. де Эредиа, баллад Р. Саути. Написал предисловие к сборникам Р. Саути (вышел во «Всемирной литературе» в 1922 г.) и Ш. Бодлера. Занимался редактированием переводов баллад о Робин Гуде, стихов Сюлли-Прюдома, драматических сочинений Э. Ростана, драматической поэмы Сема Бенелли «Рваный плащ» и др.

Июльавгуст. В начале июля Гумилёв прочитал в Институте истории искусств (бывш. дом графа Зубова на Исаакиевской пл.) цикл лекций о творчестве Блока. 4.07 — на последней, четвертой лекции присутствовали Блок и Чуковский; лекция была посвящена поэме «Двенадцать». В этот же день на заседании «Всемирной литературы», на котором присутствовал Сологуб, Гумилёв прочитал «Отравленную тунику». Вечером был у брата на 10-летии свадьбы. 22.07 — во «Всемирной литературе» Блок высказал свои замечания об исправлениях Гумилёвым пьесы Сема Бенелли «Рваный плащ». В июле Гумилёв вернулся к возникшей еще в 1914 году идее лекционного курса под названием «Литературный политехникум». В середине августа издательство «Всемирная литература» переехало с Невского пр., 64, на Моховую ул., 36, заняв два этажа бывш. особняка генеральши Хириной. Во «Всемирной литературе» Гумилёв часто встречается с Блоком. 12.08 — Гумилёв попросил Блока перевести предисловие к «Цветам зла» Бодлера. 26.08 и 29.08 — Блок подарил Гумилёву свои книги «Песня Судьбы», «Ямбы» и «Россия и интеллигенция». В августовском выпуске «Вестника литературы» (№ 8), в разделе «Чем заняты наши писатели», Гумилёв сообщил, что он «усиленно занят своим трудом, касающимся теории поэзии», помимо этого пишет детскую поэму из китайско-индусского мира („Два сна”), переводит „Орлеанскую Девственницу” Вольтера. Там же сказано, что «Гумилёв текущим летом снова начал писать свои оригинальные стихотворения, после довольно значительного промежутка времени, в течение которого его поэтическая муза предавалась dolce far niente». За лето были написаны многие стихотворения из будущей книги «Огненный столп» («Память», «Слово», «Душа и тело», «Персидская миниатюра», «Лес» и др.). Все лето в студии в доме Мурузи продолжались занятия. Когда Гумилёв в эти месяцы уезжал из Петрограда (один или два раза, видимо, в Бежецк), его курсы брал на себя В. Шилейко.

Сентябрь — октябрь. С конца августа при Наркомпросе начала работать Секция исторических картин, созданная по инициативе М. Горького и ставящая перед собой задачу художественно воплотить всю историю человечества. Известные литераторы получили задания на написание драматических произведений на определенные темы. Гумилёв вошел в состав коллегии и взялся за написание нескольких пьес. 20.09 — Горький сделал доклад о картинах для кинематографа и театра. В сентябре в издательстве «Всемирная литература» под редакцией Гумилёва вышла книга «Баллады о Робин Гуде», в которую вошли и его переводы. В октябре вышла «Поэма о старом моряке» С.-Т. Кольриджа в переводе и с предисловием Гумилёва. Для Секции исторических картин Гумилёв предложил «Гондлу» и начал сочинять «пьесу в двух действиях из доисторической жизни» — «Охота на носорога». 28.10 — во «Всемирной литературе» заседала Секция исторических картин и обсуждались подготовленные Гумилёвым переводы баллад Р. Саути. По воспоминаниям Чуковского, при обсуждении Горький заявил, «что оттуда надо изъять <…> все переводы Жуковского, которые рядом с переводами Гумилёва страшно теряют! Блок пришел в священный ужас…».

Ноябрь. 4.11 — Блок взялся написать отзыв для редактируемого Гумилёвым сборника Т. Готье. На этом же заседании «Всемирной литературы» Горький поручил Гумилёву редактировать Жуковского для Гржебина, а также обсуждался вопрос о художнике, которому можно было бы поручить сделать декорации для постановки «Гондлы». 7.11 — у Гумилёва вечером был Чуковский: «…Мы мечтали с ним о том, как бы уехать на Майорку…» После этой встречи Гумилёв на несколько дней уехал к родственникам в Бежецк. Там было проще с продовольствием, и он отправил туда Леву и жену с дочерью. 11.11 — на заседании Секции исторических картин, как записал Чуковский, «„Гондлу” Гумилёва провалили» (видимо, в отсутствие автора). 13.11 — Гумилёв присутствовал во «Всемирной литературе» на заседании по продовольствию. Затем у Гржебина, с Горьким, участвовал в обсуждении плана серии книг русских писателей XIX века. 17.11 — Гумилёв был у Чуковского и принес ему в подарок из Бежецка ½ фунта крупы; жаловался, что нет дров — «топили шкафом, но шкаф дал мало жару». Получил от Чуковского взаймы 36 полен. Вечером в компании Чуковского, Шкловского, Эйхенбаума, С. Бонди и др. слушал доклад В. Жирмунского о «Поэтике» Шкловского. 18.11 — Гумилёв участвовал в трех заседаниях подряд: в Секции исторических картин, во «Всемирной литературе», у Гржебина по поводу ста лучших русских книг. О последнем заседании Чуковский записал: «…Гржебин в шутку назвал меня негодяем, я швырнул в него портфелем Гумилёва — и сломал ручку. Говорили о деньгах — очень горячо, — выяснилось, что все мы — нищие банкроты…» 19.11 — открылся «Дом искусств», разместившийся в бывшем доме Елисеева на пересечении Невского с Мойкой (Невский, 57, и Мойка, 59). 23.11 — на заседании во «Всемирной литературе» Гумилёв передал Чуковскому записку с благодарностью за добытые дрова. Тогда эта проблема захватила всех членов коллегии. Один из работников издательства Д. С. Левин, имевший связи в Совнархозе и помогавший писателям доставать дрова, завел альбом, и там появилось множество экспромтов на эту злободневную тему, в том числе и гумилёвский (20.11). Чуть позже, 5 декабря, эта же тема была продолжена Гумилёвым в «Чукоккале». 24.11 — на заседании во «Всемирной литературе» обсуждались разные планы «ста книг». Свои программы предложили Блок, Гумилёв, Чуковский. Последний записал: «Я издевался над гумилёвской, но в глубине души уважал его очень: цельный человек. Вообще все заседание носило характер гумилёвской чистоты и наивности…» Всю осень продолжала работать литературная Студия при «Всемирной литературе», готовившая переводчиков для издательства. Однако оказалось, что большинство заинтересовано в самостоятельном творчестве. Поэтому с открытием «Дома искусств» Студия «Всемирной литературы» была преобразована в Студию при «Доме искусств», куда она и перебралась из дома Мурузи 27 ноября. Задачи Студии были расширены. Гумилёв читал курсы «Драматургия» и вел «Практические занятия по поэтике». Руководил Студией К. Чуковский. Помимо Студии, Гумилёв продолжал преподавать в Институте живого слова, в студиях Пролеткульта, вел занятия в 1-й культурно-просветительной коммуне милиционеров. В ноябре Гумилёв переводил Лонгфелло, подготовил второе издание «Гильгамеша», а 25.11 Блок попросил его перевести поэму Г. Гейне «Вицли-Пуцли».

Декабрь. 3.12 — у Гржебина обсуждался список лучших русских книг, — теперь уже 250 томов. Произошел конфликт Гумилёва с Ивановым-Разумником, назвавшим «бывшими акмеистами» Гумилёва и близких к нему поэтов. 4.12 — при обсуждении списка книг Гумилёв и Блок, по записи Чуковского, «сидя друг против друга — внезапно заспорили о символизме и акмеизме, очень умно и глубоко…». 10.12 — официальное открытие чтения лекций при «Доме искусств». 19.12 — в «Доме искусств» состоялся организационный вечер, на котором Гумилёв читал свои стихи. Во главе «Дома искусств» встал Горький, Гумилёв вошел в Совет по литературному отделу. Было решено открыть при «Доме искусств» общежитие для писателей и художников, которые не могут работать дома. Намечено по пятницам проводить интимные вечера, а по понедельникам — публичные литературные вечера и лекции. Официальное открытие «Дома искусств» для публики состоялось 25.12, а первый литературный вечер прошел 29 декабря. На «Вечере петроградских поэтов» выступили Гумилёв, Блок, М. Кузмин, В. Пяст, Г. Иванов, В. Рождественский, Н. Оцуп, Б. Верин. По воспоминаниям Н. Оцупа, после вечера Гумилёв отправился с ним к его приятелю А. В. Крестину, они провели там всю ночь, а утром, когда они расставались на улице, неожиданно появившийся трамвай заставил Гумилёва броситься его догонять. На следующий день Гумилёв прочитал Оцупу «Заблудившийся трамвай». (Но есть и другие версии, по одним — стихотворение было начато летом 1918 года, — свидетельство Ирины Куниной, а по другим — оно было написано в марте 1920 года.) В декабре Гумилёв переводил «Принцессу Вавилонскую» Вольтера.

1920

Январь — февраль. 2.01 — Гумилёв делал доклад в «Доме искусств» — «на тему о том, что поэты и прочие артисты должны в будущем делать жизнь, участвовать в правительствах…». В январе на Секции исторических картин при «Всемирной литературе» были заслушаны новые пьесы. 16.01 — шло обсуждение пьесы С. Ольденбурга и Н. Гумилёва «Жизнь Будды». 20.01 — как записал Блок, «Гумилёв читал свои сценарии». Это могли быть сценарий для кинематографа на тему об Гаруне аль-Рашиде по материалам «Тысячи и одной ночи» и пьеса «Охота на носорога». В конце января «Дом литераторов», который до этого предоставлял страждущим литераторам лишь «физическую» пищу (Гумилёв, как и многие другие, ходил туда в столовую), начал культурную деятельность. Были организованы литературные вечера, посвященные отдельным литераторам, а кроме этого, начали выходить «Живые Альманахи», на которых со своими новыми произведениями выступали писатели и поэты, — альтернатива отсутствующим печатным изданиям. Гумилёв был частым участником этих «Альманахов». 5 февраля при культурно-просветительном отделе Балтфлота открылась литературная студия для моряков. Лекторами студии являлись Чуковский, Гумилёв (теория поэзии), Замятии и Шкловский. Нормальная рабочая неделя складывалась следующим образом: понедельник — лекции в Балтфлоте, вторник — заседания в Секции исторических картин и во «Всемирной литературе», среда — лекции в Пролеткульте, четверг — занятия в Студии при «Доме искусств», пятница — Секция исторических картин, «Всемирная литература» и лекции в «Доме искусств». 9.02 — было заседание у Гржебина по изданию классиков; во время заседания Гумилёв с Чуковским отправились в Управление Советами к Б. Г. Каплуну за вином и дровами. 14.02 — Гумилёв был у Чуковского. В 1920 году практически не выходили журналы; единственная публикация за год — стихотворение «Сахара» в «Москве» № 4. За первые два месяца Гумилёв перевел английские народные баллады и произведения Г. Гейне «Вицли-Пуцли» и «Бимини». В феврале написал посвященное О. Н. Арбениной стихотворение «Сентиментальное путешествие».

Март. 1.03 — в «Доме искусств» был вечер А. Белого. 2.03 — на Секции исторических картин был подготовлен отчет о ее деятельности за период с 26 августа 1919 по 1 марта 1920 года, указываются следующие работы Гумилёва (помимо уже упоминавшихся): закончена 2-актная пьеса «Фальстаф» по историческим хроникам Шекспира; заказана пьеса «Завоевание Мексики»; готова пьеса из ирландской жизни «Красота Морни». 3.03 — на заседании у Гржебина было обсуждение отредактированного Гумилёвым собрания сочинений А. К. Толстого; для этого издания Гумилёв написал вступительную статью. Работа Гумилёва была подвергнута критике. Чуковский, помогавший Гумилёву исправлять ошибки, рассказывал о реакции Гумилёва на его замечания: «Да… Я очень плохой прозаик, но я в тысячу раз лучше Вас пишу стихи!» Оба рассмеялись, а потом Гумилёв благодарил Чуковского за «спасенье». Книга вышла в 1921 году. В первой половине марта Гумилёв на несколько дней ездил в Бежецк. 15.03 — вечером Гумилёв, Блок, А. Белый, Кузмин и др. принимали участие в проведенном «Домом искусств» «Вечере поэтов». 17.03 — Гумилёв был на заседании у Гржебина и опять подвергся критике со стороны Горького за редактирование А. К. Толстого. 26.03 — на заседании «Всемирной литературы» Блок передал Гумилёву два стихотворения для альманаха.

Апрель — май. 5.04 — в «Доме искусств» на очередном «понедельнике» состоялся вечер Н. Гумилёва. В программе было объявлено, что будут прочитаны — драматическая поэма «Гондла», стихи из готовящихся сборников «Шатер» и «Огненный столп». По словам Чуковского, «Гумилёв имел успех, особенно аплодировали стихотворению „Бушменская Космогония”…» (правильно: «Дамара. Готтентотская космогония»). В апреле в «Доме искусств» В. Жирмунский прочитал доклад «Современная поэзия». 29.04 — Блок начал редактирование гумилёвского перевода поэмы Гейне «Атта Тролль». 30.04 — прием у Гумилёва дома по случаю приезда из Москвы А. Белого; Гумилёв представил Белому молодых поэтов И. Одоевцеву, В. Рождественского, Н. Оцупа. Пришедший позже Г. Иванов особое внимание обратил на «Балладу о толченом стекле» И. Одоевцевой, и с этого дня она стала известна в литературных кругах Петрограда. 3.05 — Гумилёв с Одоевцевой присутствовали на лекции Чуковского о творчестве А. Я. Панаевой. 5.05 — в «Доме искусств» Н. Оцуп прочел доклад «Перелом современной поэзии», посвященный современным течениям в поэзии. В диспуте участвовали Гумилёв, Белый, Пяст. В мае вышло второе издание книги «Принципы художественного перевода» со статьями Гумилёва и Чуковского, дополненными двумя статьями Ф. Батюшкова. Отзыв на второе издание книги опубликован в «Жизни искусства» 20.05. В мае Гумилёв переводил стихи Ш. Бодлера и Антеро де Кентала, редактировал переводы «Орлеанской Девственницы» Вольтера (Г. Иванова и М. Лозинского), стихов Р. Браунинга (В. Рождественского), поэмы Р. Хамерлинга «Агасфер в Риме». О бытовой стороне жизни Гумилёва в мае запись Кузмина: 22.05 — «..Выбегал на рынок. Ходит Гумми, насчет масла, сам стряпает…»

Июнь — июль. По-видимому, начало июня Гумилёв провел в «Первом доме Отдыха» на правом берегу Невы, где по ходатайству «Дома литераторов» было отведено несколько мест для писателей. Одновременно с ним там отдыхали В. Пяст, Н. Волковыский и др. В августовском номере «Вестника литературы» рассказывалось о его пребывании там (в разделе «Чем заняты наши писатели»): «…Н. С. Гумилёв, отдыхая, время от времени выступал на вечерах со своими стихами и воспоминаниями о своих африканских скитаниях. Одновременно Гумилёв немало писал. Он заканчивает следующие свои работы: 1) «Теория интегральной поэтики» …Курс этот был читан в Институте Живого Слова, в студии «Дома искусств» и пр. Теперь курс появится в значительно расширенном виде. 2) «Поэма Начала»: она состоит из 18 песен, разделенных на шесть книг. <…> 3) Переводы стихов Жана Мореаса…» Помимо этого летом Гумилёв участвовал в подготовке сочинений Т. Готье, куда должны были войти как переводы молодых поэтов, участников студий, так и «Эмали и Камеи» в переводе Гумилёва. Для этого издания Гумилёв подготовил новую статью о творчестве Т. Готье. Книга эта не вышла, статья осталась в архиве поэта (см. наст. изд., Т. 3, с. 309); как предисловие к «Избранным стихам» Т. Готье в переводе В. Рождественского, изданным в 1923 году (Пг., «Мысль»), была перепечатана статья из «Аполлона» (1911). Переводил Гумилёв летом и «Балладу о темной леди» С.-Т. Кольриджа. Летом им были написаны стихотворения «Шестое чувство», «Слоненок», «Канцона вторая». Много занимался редакторской работой, в частности, написал предисловие к роману Г.-Р. Хаггарда «Аллан Кватерман». 19.06 — из Москвы в Петроград приехала Н. Павлович; по поручению Брюсова она должна была организовать, по примеру Москвы, Петроградское отделение Всероссийского Профессионального Союза Поэтов. В этот день она встретилась с Блоком. 21.06 — в «Доме искусств» прошел первый вечер Блока. 22.06 — Блок обсудил вопрос о создании «Союза поэтов» с Гумилёвым. 25.06 — этот вопрос обсуждался во «Всемирной литературе». 27.06 — в помещении «Вольной философской Ассоциации» («Вольфила» — пл. Чернышева, д. 2, подъезд № 1) состоялось организационное заседание «Союза поэтов». Председателем Союза стал А. Блок, Гумилёв вошел в организационную группу. Были разосланы приглашения петроградским поэтам на организационное собрание, которое состоялось 4.07 — в помещении Вольфилы. Была образована приемная комиссия для проверки литературного ценза вновь вступающих членов, в которую вошли А. Блок, Н. Гумилёв, М. Кузмин и М. Лозинский. 5.07 — в «Доме искусств» прошел второй вечер Блока. 6.07 — в Ростове-на-Дону в «Театральной мастерской» на Б. Садовой ул. состоялась премьера пьесы Гумилёва «Гондла» в постановке А. Надеждова. В Петрограде об этой постановке узнали от случайно оказавшегося в Ростове художника Ю. Анненкова. Он рассказал о спектакле Гумилёву и свои впечатления изложил в заметке в «Жизни искусства» (21.08). 8.07 — в «Доме литераторов» (на Бассейной) прошел очередной поэтический «Живой Альманах». 14.07 — на «Живом Альманахе» в «Доме литераторов» Гумилёв читал свои новые стихи; с ним выступали В. Шишков и Ю. Тынянов. 27.07 — состоялось заседание «Союза поэтов»; в этот же день Блок читал статью Гумилёва о «Гондле» (неизвестна). В конце июля в Петрограде появились вернувшиеся из поездки по Волге Л. Рейснер и С. Городецкий. Городецкий отсутствовал несколько лет, февральскую революцию встретил в Персии, потом жил в Тифлисе. Рассказывая о встречах со старыми друзьями в июле — августе, заметил, что «встречи с Н. Гумилёвым окончились полным разрывом».

Август. 2.08 — на очередном «понедельнике» «Дома искусств» состоялся вечер Н. Гумилёва. Он прочитал фрагменты из африканских воспоминаний, драматическую поэму «Дитя Аллаха», стихи — «Память», «Эзбекие», «Средневековье» и др. Отчет об этом вечере был напечатан в «Жизни искусства» 6.08. На вечере был А. Блок с Л. Раскольниковой (Рейснер). 3.08 — Гумилёв представил И. Одоевцеву на ее первом публичном выступлении на литературном утреннике «Дома литераторов». 4.08 — в Тенишевском зале состоялся первый организованный «Союзом поэтов» вечер, на котором выступил С. Городецкий, а вступительное слово произнесла Л. Рейснер; А. Блок рассказал о «Союзе поэтов». 5.08 — по-видимому, состоялось первое заседание приемной комиссии «Союза поэтов», рассмотревшей стихи М. Шкапской. 10.08 — во «Всемирной литературе» рассматривались гумилёвские переводы Ш. Бодлера, отзыв на которые подготавливал Блок. В этот же день заседала приемная комиссия «Союза поэтов». 13.08 — состоялось заседание президиума и общее собрание «Союза поэтов». 17.08 — во «Всемирной литературе» все обсуждали фельетон С. Городецкого «Покойнички», опубликованный 8.08 в «Красной газете»; в нем Городецкий обвинил научно-художественную интеллигенцию в антисоветских настроениях. В августе Гумилёв начал собирать вокруг себя молодых поэтов. 20.08 — он прочитал им в «Доме искусств» первую лекцию. Среди присутствовавших были И. Одоевцева, Г. Иванов, Г. Адамович, Н. Оцуп, В. Рождественский, С. Нельдихен и др. 22.08 — в помещении Вольфилы состоялось заседание президиума «Союза поэтов». 27.08 — на приемной комиссии «Союза поэтов» рассматривалось заявление Е. Полонской.

Сентябрь. 3.09 — президиум «Союза поэтов», где собиралась приемная комиссия, переехал из Вольфилы в новое помещение: Литейный пр., д. 30, кв. 7. Приемная комиссия рассмотрела заявления пяти поэтов. 4.09 — в «Доме искусств» состоялся первый вечер «Союза поэтов». 7.09 — на это число был объявлен первый вечер поэтов в Павловском вокзале с участием Гумилёва, однако в отчете о нем было сказано, что вместо Гумилёва выступил С. Ауслендер (Нельдихен). 8.09 — на заседании совета «Дома искусств» обсуждался вопрос о книжной лавке писателей и о журнале «Дом искусств». 11.09 — в «Доме искусств» состоялся второй вечер «Союза поэтов» с участием Гумилёва, Г. Иванова, Н. Грушко, Б. Евгеньева, Л. Бермана, С. Нельдихена, И. Одоевцевой. 14.09 — заседание президиума и приемной комиссии «Союза поэтов». 15.09 — в «Союзе поэтов» Чуковский прочитал лекцию «Две России (Ахматова и Маяковский)». 16.09 — состоялось «интимное» открытие «Союза поэтов», который разместился в доме Мурузи, Литейный пр., д. 24. 20.09 — Чуковский прочитал лекцию об Ахматовой и Маяковском в «Доме искусств». 21.09 — во «Всемирной литературе» Блок надписал Гумилёву книгу «За гранью прошлых лет»; рассматривались заявления в «Союз поэтов». 22.09 — в «Доме искусств» прошел вечер «Союза поэтов» (в записной книжке Блока этот вечер назван «первым»). 28.09 — во «Всемирной литературе» напрасно прождали приехавшего к Горькому Г. Уэллса. Внутри «Союза поэтов» начались разногласия; Блок записал, что «Гумилёв и другие фрондируют против Павлович и Шкапской…». 29.09 — «Союз поэтов» организовал в «Доме искусств» юбилейное чествование М. Кузмина (15 лет литературной деятельности), на котором выступили Блок, Гумилёв (от «Всемирной литературы») и др. 30.09 — в «Доме искусств» чествовали Г. Уэллса и по этому случаю устроили торжественный обед.

Октябрь. С 1 октября начались занятия в Литературной Студии «Дома искусств». Гумилёв читал лекции по теории поэзии и вел практические занятия. Среди лекторов — Е. Замятин, К. Чуковский, Н. Евреинов, М. Лозинский, А. Левинсон, В. Шкловский, Ю. Тынянов и др. Продолжал Гумилёв читать лекции и вести практические занятия и в Институте живого слова. На этих занятиях (в «студии поэзотворчества») сочинялись многочисленные коллективные стихотворения, некоторые из них сохранились. 5.10 — состоялось общее собрание «Союза поэтов», на котором прошли перевыборы президиума, в результате, как записал Блок, «выперли Павлович, Шкапскую, Оцупа, Сюннерберга и Рождественского». Блок сложил с себя полномочия председателя «Союза». Победил, как писала Павлович, «гумилёвский клан». 6.10 — в «Доме искусств» состоялся «Второй вечер стихов», организованный «Союзом поэтов»; среди его участников — Гумилёв, прочитавший «Заблудившийся трамвай», И. Одоевцева, М. Тумповская, Г. Иванов, М. Лозинский, С. Нельдихен и др. 7.10 — состоялся вечер будущего журнала «Дом искусств». 10.10 — Блока выбрали в правление Союза Писателей и в суд чести. 12.10 — общее собрание «Союза поэтов» и перевыборы президиума. 13.10 — утром к Блоку пришли пятнадцать поэтов во главе с Гумилёвым и упросили его остаться председателем «Союза поэтов». 21.10 — в клубе на Литейном пр., 24, состоялся первый после перевыборов вечер «Союза поэтов»; присутствовавший на нем Блок записал: «В Союзе Поэтов — очень замечательно… Верховодит Гумилёв — довольно интересно и искусно. Акмеисты, чувствуется, в некотором заговоре, у них особое друг с другом обращение. Все под Гумилёвым…» На этом вечере впервые присутствовал вернувшийся с юга О. Мандельштам. В этот же день в «Доме литераторов» Гумилёву и Кузмину предложили съездить с выступлениями в Москву. 28.10 — в «Доме литераторов» прошел «X Альманах» с участием Гумилёва. 29.10 — в газете «Жизнь искусства» было помещено объявление о том, что в Институте Истории Искусств (Исаакиевская пл., 5) организуется новое отделение — истории словесных искусств. Среди 15 выбранных профессоров по отделению «Теория поэзии» назван Н. С. Гумилёв. Занятия начались в 20-х числах ноября. В октябре в бывш. Академии художеств открылась отчетная выставка, среди выставленных работ был портрет Н. Гумилёва кисти Надежды Шведе, ученицы Д. Кардовского. (Этот портрет хранился у ученицы Гумилёва И. Наппельбаум, однако в 30-е годы был уничтожен.) Осенью Гумилёв переводил скандинавские и французские народные баллады («Французские народные песни» в переводе и с предисловием Н. Гумилёва вышли в издательстве «Петрополис» в 1923 г.), стихи Д. Леопарди, П. Верлена, Ж. Мореаса. Отредактировал множество книг французских, немецких, английских, итальянских авторов — стихи, проза, драматические произведения. 31.10 — Гумилёв с М. Кузминым выехали из Петрограда в Москву: «…Гумилёв в дохе, Грушко шла с нами. Ехать удобно, свету не было. Гум. очень мил, но надоел мне акмеизмом…» — записал Кузмин.

Ноябрь. В Москве Гумилёв и Кузмин были недолго. 2.11 — в Политехническом музее прошел вечер современной поэзии с участием Гумилёва и Кузмина. Виделись с Брюсовым. 4.11 — Гумилёв вернулся в Петроград. В этот день Блок подарил Гумилёву книгу «Седое утро» (надписана 3.11). 7.11 — работала приемная комиссия «Союза поэтов». 13.11 — Гумилёв выступил с чтением стихов на вечере-банкете по случаю второй годовщины существования Института живого слова. 19.11 — Гумилёв выступал на «Первом вечере Литературного кружка Культ-Просвет Отдела», устроенном Фабрикой Загот. Госуд. Знаков (Фонтанка, 144 — Рижский пр., 3); инициатором проведения вечера была С. Аничкова (Таубе). Свои произведения, помимо Гумилёва, прочитали В. Кривич, А. Грин, В. Рождественский, С. Аничкова, А. Ремизов, Д. Цензор, Г. Иванов, Н. Шульговский. 30.11 — рассматривались заявления в «Союз поэтов». Ноябрем датированы стихотворения «Ольга» и «Пьяный дервиш». В журнале «Вестник литературы» № 11 была напечатана статья Э. Голлербаха, посвященная 15-летию литературной деятельности Н. Гумилёва. По показаниям В. Таганцева, в конце ноября к Гумилёву впервые обратился Ю. П. Герман, и Гумилёв обещал ему в случае выступления связать его с группой интеллигентов…

Декабрь. 4.12 — в Петроград, по приглашению Чуковского, прибыл Маяковский; вечером в «Доме искусств» Гумилёв присутствовал на его выступлении. 9.12 — в клубе «Союза поэтов» прошел вечер, посвященный А. Фету. 14.12 — на заседании Секции исторических картин во «Всемирной литературе» Гумилёв читал пьесу «Актеон». 16.12 — в помещении «Дома литераторов» состоялось общее собрание «Союза поэтов», на котором утверждались члены-соревнователи. 17.12 — состоялся «Второй вечер Литературного кружка Культ-Просвет Отдела»; среди выступавших были — Гумилёв, С. Аничкова, П. Гнедич, В. Лебедев, В. Рождественский, В. Кривич, В. Ирецкий, Д. Цензор, С. Нельдихен. 18.12 — днем Гумилёв принес рукопись в издательство «Петрополис» (видимо, «Огненный столп»), встретил там М. Кузмина. В «Доме литераторов» прошел организованный Гумилёвым литературный вечер Ш. Бодлера; в первом отделении Гумилёв сделал доклад о Бодлере, во втором — читал свои переводы. В декабре написаны стихотворения «Звездный ужас», «Индюк», «Поэт ленив….» и др. В конце года было решено воссоздать «Цех поэтов» и начать выпуск альманаха. Объявление о выходе 1-го выпуска альманаха стихов «Дракон» было напечатано в газете «Жизнь искусства» 15–16 декабря.

1921

Январь. 1.01 — у Гумилёва был О. Мандельштам. В начале года, на Рождество, Гумилёв съездил на несколько дней в Бежецк, где этой зимой жили мать, сестра, жена и дети. Отдел народного образования Бежецка предложил Гумилёву выступить с докладом о современном состоянии литературы в России и за границей. Выступление собрало много слушателей, и местное литературное объединение просило Гумилёва ходатайствовать о включении объединения во Всероссийский «Союз поэтов». Местное отделение «Союза поэтов» было открыто 18 января, Гумилёв был выбран почетным председателем «Союза». 9.01 — Гумилёв вернулся в Петроград, вечером его посетила И. Одоевцева; спустя три года она описала этот вечер в «Балладе о Гумилёве». 11.01 — Гумилёв присутствовал на балу в Институте Истории Искусств на Исаакиевской площади. 15.01 — на заседании в «Доме литераторов» были выборы правления, среди членов комитета — Гумилёв, Блок, Амфитеатров, Кони и др. 26.01 — в «Доме искусств» состоялось общее собрание Литературного отдела. Гумилёв постоянно посещал заседания «Всемирной литературы», с января издательство начало устраивать в «Доме искусств» лекции, посвященные иностранным писателям; в объявлении об этом среди лекторов указан Гумилёв. В январе вышел первый выпуск альманаха (или журнала) «Дом искусств» (всего вышло два номера). В нем опубликован «Заблудившийся трамвай»; в разделе «Хроника» описывается деятельность всех литературных объединений за 1919–1920 годы.

Февраль. 1.02 — Гумилёв был на заседании «Всемирной литературы». Как записал Чуковский, «он доказывал мне, Блоку, Замятину, Тихонову, что Блок бессознательно доходит до совершенства, а он — сознательно. Он, как средневековый схоласт, верует в свои догматы абсолютно прекрасного искусства…». В начале месяца Гумилёв провел в «Доме искусств» вечер Т. Готье, прочитал доклад о нем и свои переводы. 8, 18 и 22 февраля Гумилёв участвовал в заседаниях «Всемирной литературы». В феврале в «Доме литераторов» прошли Пушкинские дни. Вечера состоялись 9, 11, 13 и 26 февраля. Гумилёв вошел в состав президиума на торжественном собрании 11.02. Блок выступил с речью «О назначении поэта». Гумилёв появился на этом вечере в черном фраке. На этом же вечере он сообщил Ахматовой, что «Цех поэтов» опять существует. Программа этого вечера была повторена 13.02. 19.02 — Гумилёв присутствовал на чествовании А. Е. Кауфмана в «Доме литераторов» (по случаю 45-летия его литературной деятельности и 2-летия возглавляемого им «Вестника литературы»). В феврале вышел рукописный журнал «Цеха поэтов» — «Новый Гиперборей». На гектографе было отпечатано 23 экземпляра. В журнале — автографы поэтов, ими же иллюстрированные. Гумилёв поместил там стихотворение «Перстень». Отсутствие типографий и необходимость получения хоть какого-нибудь заработка вызвали появление многочисленных рукописных изданий, изготовляемых в одном экземпляре с авторскими рисунками. Гумилёв составил сборники «Китай», «Французские песни», «Канцоны», «Fantastica», «Стружки». 14.02 — был написан сборник «Персия», включивший три стихотворения. Возрождение «Цеха поэтов» усилило разногласия в «Союзе поэтов», и, как записал в дневнике Блок, «в феврале меня выгнали из Союза поэтов и выбрали председателем Гумилёва». В феврале Гумилёв написал «Письмо для зарубежной печати», в котором он пытался защитить честь издательства «Всемирная литература». Его сотрудники обвинялись в некомпетентности и сотрудничестве с властями. Однако на собрании редколлегии было решено письмо это не публиковать, так как это могло лишь усилить нападки на сотрудников. В феврале для деятелей искусства Москвы и Петрограда было выделено 600 академических пайков, и Гумилёв был включен в комиссию по их распределению от «Союза поэтов». В конце месяца вышел 1-й альманах «Цеха поэтов» — «Дракон». Гумилёв поместил в альманахе «Поэму начала», стихотворения «Слово» и «Лес», а также статью «Анатомия стихотворения». Появление альманаха вызвало многочисленные, в основном отрицательные, отзывы. Рецензия Э. Голлербаха («Известия», 23.02) привела к конфликту между ним и Гумилёвым, для разрешения которого был созван «суд чести» при Петроградском отделении Всероссийского Союза Писателей. В эту историю, как член «суда», был втянут А. Блок.

Март. 1.03 — в газете «Бежецкая жизнь» была помещена заметка о деятельности местного отделения «Союза поэтов», почетным председателем которого является Гумилёв. В этот же день Гумилёву было выписано удостоверение от «Союза поэтов» на командировку в г. Бежецк для чтения лекций. 5.03 — в «Доме литераторов» состоялся 2-й Пушкинский вечер, на котором Гумилёв выступил с докладом «Современность в поэзии Пушкина». 9.03 — состоялось заседание Профессионального союза писателей о пайках, на котором Гумилёв с Ходасевичем представляли «Союз поэтов»; был утвержден список 74-х литераторов Петрограда, которым выделили пайки. 14.03 — в «Доме искусств» прошел «Вечер стихов», организованный «Цехом поэтов», среди участников были — Гумилёв, Г. Иванов, М. Лозинский, О. Мандельштам, И. Одоевцева, В. Ходасевич, Н. Оцуп, В. Рождественский, С. Нельдихен, А. Оношкевич-Яцына. Занятия в студии при «Доме искусств» собрали вокруг Гумилёва группу молодых поэтов, как бы «молодежный Цех поэтов»; эта группа получила название «Звучащая раковина», и Гумилёв стал ее мэтром. «Звучащая раковина» собиралась либо в «Доме искусств», либо на квартире ее участников сестер Иды и Фриды Наппельбаум (дочерей известного фотографа М. Наппельбаума — автора знаменитых фотопортретов, в том числе одного из последних портретов Гумилёва), размещавшейся на шестом этаже дома № 72 на Невском проспекте. В группу входили также В. Лурье, К. Вагинов, О. Зиф, А. Столяров и др. Сохранились фотографии Гумилёва среди участников «Звучащей раковины». Главным событием марта для Петрограда был Кронштадтский мятеж и надежды на падение режима. Именно в эти дни, по показаниям самого Гумилёва, к нему от В. Таганцева приходил Вячеславский с предложением принять участие в восстании, если оно перекинется в Петроград. Гумилёв дал согласие и обещал собрать группу своих товарищей, бывших офицеров. Согласился он также, если понадобится, написать стихотворные воззвания. Однако 18 марта мятеж был подавлен, и больше к Гумилёву, по его словам, не обращались. 19.03 — Гумилёв заходил в издательство «Петрополис» и предлагал свое «полное собрание»; встретил там Кузмина. В конце марта Гумилёв уехал в Бежецк. 30.03 — он провел там вечер поэзии, на котором читал не только свои стихи, но и стихи других поэтов, по словам очевидца, в том числе и стихи Маяковского. Вечер прошел в здании бывшей женской гимназии, располагавшейся в начале Рождественской улицы; на этой же улице в доме 68/14 жила его семья.

Апрель. 11.04 — днем Гумилёв был в издательстве «Петрополис», встретил там Кузмина: «…Гумм долбил голову Петрополитанцам и требовал соли за стихи немедленно…» Вечером в «Доме литераторов» Гумилёв прочитал доклад об акмеизме и стихи из неизданных сборников, в частности, «Память», «Канцона вторая», «Молитва мастеров». 20.04 — на состоявшемся в «Доме искусств» вечере «Цеха поэтов» Гумилёв произнес вступительное слово о творчестве его участников, а также прочитал «Звездный ужас» и «Молитву мастеров». 25.04 — днем Гумилёв был в издательстве «Петрополис», встретив там Кузмина. В Большом драматическом театре под эгидой «Дома искусств» прошел вечер А. Блока, его последнее публичное выступление в Петрограде. 27.04 — Гумилёв, как председатель «Союза поэтов», подает ходатайство в окружное военно-инженерное управление об оставлении в Петрограде состоящего на военной службе, только что принятого в «Союз», — поэта Н. С. Тихонова. В апреле Блок написал направленную против акмеистов статью «Без божества, без вдохновенья». Полемический тон и несвойственная ему резкость (и необъективность) были вызваны общим его состоянием в последние месяцы жизни. (Неслучайно задуманное им название новой книги, которую он уже не мог написать — «Черный день», — сразу за «Седым утром».) Поводом же для написания статьи послужил выход альманаха «Дракон». Статья Блока была передана в «Литературную газету», но номер запретил цензор. Гумилёв, видимо, прочитав корректуру газеты и считая неуместными упреки критики в холодности и бездушии созданного им направления в поэзии, собирался отвечать Блоку в статье «О душе». В хронике петроградского Дома ученых упоминается прочитанный там Гумилёвым в эти месяцы доклад «Душа поэзии».

Май. В мае О. Мандельштам познакомил Гумилёва с В. А. Павловым. Павлов занимал ответственный пост при командующем Черноморским флотом контр-адмирале А. В. Немитце, но помимо этого писал и печатал стихи. Гумилёв несколько раз принимал его у себя. В связи с Павловым Мандельштам упоминал о неизвестном произведении Гумилёва: Павлов на служебном автомобиле завез Гумилёва и Мандельштама в Смольный, и когда он ушел по делам, Гумилёв прочитал Мандельштаму «Сказку о Золотой Свинке». 18.05 — Гумилёв вынужден был срочно уехать в Бежецк, чтобы забрать оттуда жену и дочь, — их отношения с родственниками Гумилёва резко обострились. В Бежецке Гумилёв пробыл всего один день. Это была его последняя встреча с матерью, сестрой, сыном… После возвращения из Бежецка Гумилёв переселился из квартиры на Преображенской в «Дом искусств». Разместился в отделанной мрамором бывшей бане Елисеевых. Из-за невозможности жить в «Доме искусств» с ребенком, поместил дочь в детском доме в Парголове, где заведующей работала жена М. Лозинского — Т. Б. Лозинская. 21.05 — Гумилёв виделся с выступавшим в «Доме искусств» М. Кузминым. 23.05 — в библиотеке «Дома искусств» Гумилёв познакомил А. Энгельгардт с Чуковским. В конце мая В. Павлов предложил Гумилёву совершить с ним поездку в Севастополь. Гумилёв охотно принял приглашение.

Июнь. В начале июня в поезде командующего Гумилёв выехал из Петрограда. В Севастополе жили в вагоне. Гумилёв встретился там с матерью и сестрой Ахматовой, узнал от них о смерти брата Ахматовой Андрея Горенко. Благодаря содействию Павлова в Севастополе удалось за несколько дней напечатать в военно-морской типографии сборник «Шатер. Стихи 1918 г.», — последняя собственная книга, которую автор держал в руках. В Севастополе Гумилёв познакомился с «лейтенантом, водившим канонерки», писателем и поэтом С. Колбасьевым. Колбасьев предложил совершить морскую прогулку до Феодосии. Там, в Центросоюзе, Гумилёв случайно встретился с М. Волошиным. Первая после дуэли встреча была краткой, так как надо было срочно отплывать в Севастополь. В конце июня Гумилёв покинул Крым, на обратной дороге была короткая остановка в Ростове-на-Дону. Помня рассказ Ю. Анненкова, Гумилёв нашел местный Театр-студию. Несмотря на позднее время и на то, что сезон закончился, директор С. М. Горелик собрал труппу, и актеры сыграли «Гондлу». Гумилёву спектакль понравился, и он предложил театру перебраться в Петроград. В 2 часа ночи Гумилёв покинул Ростов.

Июль. 2.07 — Гумилёв прибыл в Москву. Оставался там несколько дней. Состоялось его выступление в «Кафе поэтов»; Гумилёв читал — «Душа и тело», «Персидская миниатюра», «Молитва мастеров», «Либерия». После выступления познакомился с «человеком, среди толпы народа застрелившим императорского посла» — Я. Г. Блюмкиным. В Москве Гумилёв встретился с И. Одоевцевой, Н. А. Бруни, Ф. Сологубом, Ал. Н. Чеботаревской. Все они были на его выступлении и после окончания пошли ужинать к Б. Пронину, у которого Гумилёв ночевал. 6.07 — Гумилёв выехал в Петроград. 9.07 — Гумилёв в последний раз посетил Ахматову, снимавшую комнату на Сергиевской, 7, второй этаж. Был у нее с Г. Ивановым. Рассказал ей о смерти брата, о встречах в Севастополе. Когда Гумилёв, уходя от нее, спускался по крутой, темной, винтовой лестнице, Ахматова сказала ему: «По такой лестнице только на казнь ходить…» 11.07 — Ахматова и Гумилёв участвовали в устроенном издательством «Петрополис» в «Доме литераторов» «Вечере поэтов». На вечере выступили также Г. Иванов, М. Кузмин, М. Лозинский. В опубликованном в «Жизни искусства» отчете об этом вечере сказано, что «хуже всех оказался, как чтец, Н. Гумилёв, лучше всех читала Анна Ахматова…». 12.07 — Гумилёв познакомился с Г. П. Блоком, который записал важные высказывания Гумилёва о А. Блоке: «…Я не потому его люблю, что это лучший наш поэт в нынешнее время, а потому что человек он удивительный. Это прекраснейший образчик человека. Если бы прилетели к нам марсиане и нужно было бы показать им человека, я бы только его и показал — вот, мол, что такое человек…» В июле в издательстве «Петрополис» печатался «Огненный столп», который должен был выйти (и вышел) в августе. Гумилёв заключил ряд договоров с издательствами «Мысль», «Библиофил»; в издательстве «Цеха поэтов» готовились альманахи и книги участников «Цеха». Готовилась новая книга, условное название — «Посредине странствия земного». В сохранившихся «Планах стихов» такие названия: «Голубой зверь», «Верена (аэроплан)», «Наказ художнику, иллюстрирующему Апокалипсис», «Как летают поэты (Пегас, Гриф, Орел и пр.)», «Ангел Хаиль», «Религия деревьев», «Знаки зодиака», «Земля — наследье кротких», «Дом Бога», «Великий предок» и т. д. В июле были написаны стихотворения «Мои читатели», «На далекой звезде Венере…», «После стольких лет…». В июле Гумилёв постоянно бывает в «Доме литераторов», в «Союзе поэтов», в «Доме искусств». 20.07 — состоялось Чрезвычайное собрание действительных членов «Дома литераторов». 23.07 — у Гумилёва была М. Шагинян; взяла у него в долг 50000 руб. 24.07 — в помещении открывшегося в июле Клуба «Союза поэтов» (в доме Мурузи на Литейном пр., 24) прошло общее собрание «Союза», на котором было заслушано сообщение о деятельности президиума со дня избрания. 25.07 — в члены «Союза поэтов» была принята Н. Берберова. Последнее короткое увлечение… В конце июля в Петроград приехал директор Ростовского театра С. Горелик. Гумилёв взялся за оформление бумаг, необходимых для перевода ростовской «Театральной мастерской» в Петроград и создания на ее основе театра для постановки русских пьес современных авторов. В течение недели вопрос был решен; государственный театр «Театральная мастерская», расположившийся на Владимирском пр., 12, открылся премьерой драматической поэмы Н. Гумилёва «Гондла» 8 января 1922 года, но автора на премьере не было… В последних числах июля Гумилёв, через Пяста, получил записку из Москвы, от Б. К. Пронина, в которой тот предложил устроить ряд выступлений петроградских поэтов в открывшемся 11 июля в районе Арбата «литературном особняке»; одновременно предлагалась поездка всей группы в Крым. В эти же дни А. Пиотровский дал Гумилёву рекомендательное письмо для его поездки в Псков. Помимо выступлений в Пскове Гумилёв, видимо, собирался побывать в филиале «Дома искусств», располагавшемся в Псковской губ., недалеко от Порхова, в Холомках и Бельском Устье. Там этим летом побывали Чуковский, В. Ходасевич, М. Добужинский и др. 29.07 — во «Всемирной литературе» Гумилёв заключил договор на редактирование переведенного Г. Ивановым романа А. де Мюссе «Исповедь сына века». Через полтора месяца этот договор был аннулирован. Встретившись с художником Ю. Анненковым, Гумилёв договорился с ним о том, чтобы он сделал его портрет для новой книги стихов. Сеанс был назначен на 3 августа, в «Клубе поэтов» на Литейном проспекте.

ПОСЛЕДНИЙ АВГУСТ

«Люди гибли в пучине, и мы на земле
Тоже гибели ждали во мгле…»
«Шатер», 1921 г.

1 августа, как и предыдущие несколько дней, Гумилёв провел с Н. Берберовой. В этот день он написал посвященное ей стихотворение «Я сам над собой насмеялся…» и записал его в чистую тетрадь. 2 августа прошли занятия в студии «Звучащая раковина» в «Доме искусств». Как обычно, они закончились игрой в жмурки. Когда все разошлись, Гумилёв дал прочитать Нине Берберовой написанное накануне стихотворение. Затем, через Сенатскую площадь, они пришли к памятнику Петру Первому. Когда стемнело, Гумилёв проводил ее домой и вернулся к себе в «Дом искусств». Вечером к нему зашел В. Ходасевич, и они просидели до двух часов ночи. По словам Ходасевича, «Гумилёв стал меня уверять, что ему суждено прожить очень долго — „по крайней мере до девяноста лет…”. „Вот мы однолетки с вами, а поглядите: я, право, на десять лет моложе. Это все потому, что я люблю молодежь. Я со своими студистками в жмурки играю — и сегодня играл…”» Но было уже 3 августа, и был подписан ордер № 1071, в котором указывалось: «Произвести обыск и арест Гумилёва Николая Степановича, проживающего по Преображенской ул., д. 5/7, кв. 2, по делу № 2534 3 авг. 1921». «Укрывшийся» в «Доме искусств» поэт был там и арестован, в тот же день. В «Клубе поэтов» Гумилёва ждал Анненков: «…Гумилёв, однако, не пришел, что меня крайне удивило, так как он был чрезвычайно точен и всегда сдерживал свои обещания». Его новый «адрес»: Шпалерная, 25, шестое отделение, камера 77. К арестам в Петрограде привыкли, кто только там не побывал. Однако 5 августа от «Всемирной литературы» был подан в ЧК первый запрос о скорейшем расследовании дела и освобождении Н. Гумилёва от ареста. 6 августа был допрошен В. Таганцев; фактически его показания определили судьбу Гумилёва. Между этим допросом и первым допросом Гумилёва на «воле» произошло событие, отвлекшее многих из тех, кого волновала его судьба. 7 августа скончался А. Блок. 9 августа был первый допрос Гумилёва; его показания явно не удовлетворили следователя Якобсона. В этот же день Гумилёв передал записку3 в «Дом литераторов»: «Я арестован и нахожусь на Шпалерной. Прошу Вас послать мне следующее: 1) постельное и носильное белье 2) миску, кружку и ложку 3) папирос и спичек, чаю 4) мыло, зубную щетку и порошок 5) ЕДУ. Я здоров. Прошу сообщить об этом жене…» Неизвестно, какие директивы были у следователя, но нельзя не обратить внимание на то, что арест и допросы Гумилёва совпали с проведенными в августе массовыми арестами виднейших представителей интеллигенции: во исполнение директивы Ленина был разогнан Всероссийский Комитет помощи голодающим, созданный незадолго до этого по инициативе М. Горького и начавший сразу же очень эффективно работать. Следующий допрос Гумилёва состоялся 18 августа. Видимо, к этому времени его ознакомили с показаниями Таганцева. На этот раз он дал те показания, которые от него требовались. Он однозначно определил свою судьбу, сказав, на чьей стороне он оказался бы в случае распространения Кронштадтского восстания на Петроград, — не с теми, кто его судил; а это, — по их законам, — тягчайшее преступление. Последовавшие за этим два допроса, 20 и 23 августа, ничего для следствия не добавили, лишь усугубили его вину тем, что следователю не удалось добиться от обвиняемого ни одной фамилии. В последнем допросе Гумилёв еще раз подтвердил свою вину: «…Чувствую себя виноватым по отношению к существующей в России власти в том, что в дни Кронштадтского восстания был готов принять участие в восстании, если бы оно перекинулось в Петроград, и вел по этому поводу разговоры с Вячеславским». Последние дошедшие до нас слова поэта… Полученные в этот же день дополнительные показания Таганцева позволили «с чистой совестью» закрыть дело… На судьбу Гумилёва уже не могли повлиять никакие обращения в высшие сферы власти, никакие самые представительные ходатайства, хотя они и были поданы…

«В Президиум Петроградской губернской Чрезвычайной комиссии.

Председатель Петроградского отделения Всероссийского союза поэтов, член редакционной коллегии государственного издательства «Всемирная литература», член Высшего совета Дома искусств, член комитета Дома литераторов, преподаватель Пролеткульта, профессор Российского института истории искусств Николай Степанович Гумилёв арестован по ордеру Губ. Ч. К. в начале текущего месяца.

Ввиду деятельного участия Н. С. Гумилёва во всех указанных учреждениях и высокого его значения для русской литературы нижепоименованные учреждения ходатайствуют об освобождении Н. С. Гумилёва под их поручительство.

Председатель Петроградского отдела Всероссийского Союза писателей А. Л. Волынский
Товарищ председателя Петроградского отделения Всероссийского Союза поэтов М. Лозинский
Председатель коллегии по управлению Домом литераторов Б. Xаритон
Председатель Пролеткульта А. Маширов
Председатель Высшего совета Дома искусств
Член издательской коллегии «Всемирной литературы»
М. Горький».

Из заключения по делу № 2534 от 24 августа 1921 г.:

«…Виновность в контрреволюционной организации гр. Гумилёва Н. Ст. на основании протокола Таганцева и его подтверждения вполне доказана.

На основании вышеизложенного считаю необходимым применить по отношению к гр. Гумилёву Николаю Станиславовичу (так!) как явному врагу народа и рабоче-крестьянской революции высшую меру наказания — расстрел.

Следователь Якобсон (подпись карандашом)
Оперуполномоченный ВЧК (подпись отсутствует)».

Потребовались одни сутки, чтобы вынести приговор после окончания последнего допроса. Для его исполнения времени требовалось еще меньше…

После стольких лет
Я пришел назад.
Но изгнанник я,
И за мной следят.
. . . . . . . .
— В стороне чужой
Жизнь прошла моя,
Как умчалась жизнь,
Не заметил я.
. . . . . . . .
Смерть в дому моем
И в дому твоем, —
Ничего, что смерть,
Если мы вдвоем.
1921 г.

1 сентября 1921 г. в газете «Петроградская правда» был опубликован список расстрелянных участников т. н. «Таганцевского заговора» — всего 61 фамилия. Тридцатым в списке значился:

«30) Гумилёв, Николай Степанович, 33 л., б. дворянин, филолог, поэт, член коллегии «Изд-во Всемирной литературы», беспартийный, б. офицер. Участник П. Б. О., активно содействовал составлению прокламаций к.-револ. содержания, обещал связать с организацией в момент восстания группу интеллигентов, которая активно примет участие в восстании, получал от организации деньги на технические надобности»4.

Составитель «Хроники» выражает благодарность тем, кто взялся ее прочитать и сделал важные замечания, уточнения и дополнения: Н. Богомолову, Л. Н. Гумилёву, Н. Иванниковой, В. Мордерер, Р. Тименчику, Р. Щербакову.

Примечания:

1 Видимо, опера В. Г. Эренберга «Вампука, невеста африканская», поставленная Р. А. Унгерном в «Кривом зеркале» (гл. реж. Н. Евреинов).

2 В ноябре Гумилёв пытался издать «Записки» отдельной книгой, через Г. Чулкова обратился в издательство «Северные дни», но оттуда ответили, что они военной литературы не издают.

3 Почтовый штамп на открытке указывает на 24.08.1921 (!), т. е. дату вынесения приговора президиумом Петрогуб. Ч. К.

4 Хроника последних, тюремных дней жизни Н. Гумилёва составлена на основе подлинного «Дела 214224» В.Ч.К., хранящегося в архиве КГБ, однако, опираясь на собственный опыт, должен сказать, что составленным органами официальным протоколам и занесенным в них признаниям обвиняемых (в том числе и признаниям моего отца) — доверять не следует. — Примеч. Л. Н. Гумилёва.


Материалы по теме:

📝 Примечания

Биография и воспоминания