Содержание

Translations

I was walking on a strange and unfamiliar street
When a crow cawed out of the blue.
I heard the strains of a lute and distant thunder.
A tram flew by right under my nose.

It’s a mystery to me how I managed
To hop onto its running board.
The tram even left behind a trail of fire
In the air of that sunlit day.

It tore through that air, a dark winged storm
Losing its way in the chasm of time…
Stop this tram, conductor!
Stop it this very instant!

Not in time… we’d gone around a wall
And were speeding through a thicket of pine.
We roared over three bridges
Across the Neva, across the Nile, the Seine.

A poor old beggar tossed us a curious glance
As we flashed beneath a window frame
Naturally the very same man
Who died a year ago in Beirut.

Where am I? My heart, alarmed
Beat out a faint answer:
“Can you see that station where they sell
Tickets to the India of the Mind?”

There’s a shop sign there… it says “Greens”
In letters dripping blood.
On sale, I know, are not cabbages or swedes
But the severed heads of the dead.

The executioner slices off my head too
In his red shirt and udder-like face.
It sits at the very bottom of a slippery box
Under all the other heads.

There’s a house with three windows on a little street
A grey lawn and a fence of boards.
Stop this tram, conductor!
Stop it this very instant!

You lived and sang here, dear Mashenka.
You wove me a rug, me, your fiancé.
Where are your voice and body now?
Could it be that you are dead?

How you moaned in your sitting room
Whilst I, in my powdered plaits, went off
To introduce myself to the Empress
Never to set eyes on you again.

It’s clear to me now: our freedom
Is a light shining only from that place
Where people and shadows stand at the entrance
To a planetary zoo.

Without warning a familiar sweet breeze
And the iron-gloved hand of a horseman
And two hooves of his horse
Fly at me from beyond the bridge.

St. Isaac’s, bastion of Orthodox faith
Is etched into the dome of the sky.
I will conduct an occasional service for Mashenka
And a memorial service for myself.

My heart is steeped in eternal gloom.
Breathing is hard, and life a pain…
Mashenka, I never even imagined
That I could love and mourn like this.

Перевод стихотворения Николая Гумилёва «Заблудившийся трамвай» на английский язык.

Заблудившийся трамвай

Шел я по улице незнакомой
И вдруг услышал вороний грай,
И звоны лютни, и дальние громы,
Передо мною летел трамвай.

Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.

Мчался он бурей темной, крылатой,
Он заблудился в бездне времен…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон.

Поздно. Уж мы обогнули стену,
Мы проскочили сквозь рощу пальм,
Через Неву, через Нил и Сену
Мы прогремели по трем мостам.

И, промелькнув у оконной рамы,
Бросил нам вслед пытливый взгляд
Нищий старик, — конечно тот самый,
Что умер в Бейруте год назад.

Где я? Так томно и так тревожно
Сердце мое стучит в ответ:
Видишь вокзал, на котором можно
В Индию Духа купить билет?

Вывеска… кровью налитые буквы
Гласят — зеленная, — знаю, тут
Вместо капусты и вместо брюквы
Мертвые головы продают.

В красной рубашке, с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь, в ящике скользком, на самом дне.

А в переулке забор дощатый,
Дом в три окна и серый газон…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!

Машенька, ты здесь жила и пела,
Мне, жениху, ковер ткала,
Где же теперь твой голос и тело,
Может ли быть, что ты умерла!

Как ты стонала в своей светлице,
Я же с напудренною косой
Шел представляться Императрице
И не увиделся вновь с тобой.

Понял теперь я: наша свобода
Только оттуда бьющий свет,
Люди и тени стоят у входа
В зоологический сад планет.

И сразу ветер знакомый и сладкий,
И за мостом летит на меня
Всадника длань в железной перчатке
И два копыта его коня.

Верной твердынею православья
Врезан Исакий в вышине,
Там отслужу молебен о здравьи
Машеньки и панихиду по мне.

И всё ж навеки сердце угрюмо,
И трудно дышать, и больно жить…
Машенька, я никогда не думал,
Что можно так любить и грустить.