Содержание

Translations

Šel jsem ulicí. Neznámé domy.
Vraní skřek náhle zaslechl jsem
a zvony loutny a vzdálené hromy,
to tramvaj rychle letěla sem.

Jak jsem na její stupátko skočil,
to zůstane záhadou pro mne.
Ohnivou stopu ve vzduchu jsem spatřil,
vůz jak ji kreslil i v světle dne.

Hnala se podobna temné vichřici,
zabloudila v času propastech...
Zadržte, vystoupiti chci, řidiči,
rychle jen, rychle vůz zastavte!

Je pozdě. Už jsme objeli stěnu,
palmovým hájem proletěli,
pres reku Něvu, přes Nil a pres Seinu,
po třech mostech jsme zahřmotili.

Vtom jsem spatřil, jak okenním rámem
hodil po nás ostrým pohledem
starý žebrák — a byl to tentýž ovsem,
v Beirutě co zemřel před rokem.

Kde jsem? A smutně, nepokojně tak
odpověd ini srdce mé ťuká:
u dráhy, kde lze koupit lístek na vlak
jedoucí do Indie Ducha.

A tam štít... písmo nalité krví
hlásá, že je zde zelinářství —
vím však, že namísto řepy a zelí
prodávají tu mrtvé hlavy.

V rudé košile, s nestvůrnou tváří
kat hlavu usekl také mně,
ona tecř spolu s jinými zde leží
v zavlhlém koši na samém dně.

Dál v ulici plot z dřevěných tyčí,
šedý trávník, dům, v něm okna tři...
Zadržte, rychle jen, rychle řidiči,
zastavte tramvaj, vystoupit dici!

Mášenko, zde jsi žila a pěla,
koberec mne, ženichu, tkala,
kde však ted hlas tvůj a podoba těla,
toť nemožné přec, abys zhasla!

Ó, jak jsi stenala v své světnici,
já ale s copem poprášeným
představit! šel jsem se panovnici
a neshledal se již se zrakem tvým.

Chápu ted už: jet svoboda naše
jen světlem odtud odraženým,
lidé, stíny před vchodem stojí plaše,
kams do zoa planet vedoucím.

A hned větru známý a sladký van,
a od mostu se žene na mě
v železné rukavici jezdcova dlaň
a dvě kopyta jeho koně.¹

Co věrná, pevná tvrz pravoslaví
Isákův kostel do výše ční,
odsloužím tam prosebnou mši za zdraví
Mášenky — a sobě zádušní.

A přec jen srdce je ponuré navždy
a těžko dýchat a bolno žít...
MáŠenko, to jsem nemyslel si nikdy,
že lze tak milovat, tak tesknit!

____
1. Pomník Petra Velikého v Petrohrade. Poznámka překladatele.

Перевод стихотворения Николая Гумилёва «Заблудившийся трамвай» на Чешский язык.

Заблудившийся трамвай

Шел я по улице незнакомой
И вдруг услышал вороний грай,
И звоны лютни, и дальние громы,
Передо мною летел трамвай.

Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.

Мчался он бурей темной, крылатой,
Он заблудился в бездне времен…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон.

Поздно. Уж мы обогнули стену,
Мы проскочили сквозь рощу пальм,
Через Неву, через Нил и Сену
Мы прогремели по трем мостам.

И, промелькнув у оконной рамы,
Бросил нам вслед пытливый взгляд
Нищий старик, — конечно тот самый,
Что умер в Бейруте год назад.

Где я? Так томно и так тревожно
Сердце мое стучит в ответ:
Видишь вокзал, на котором можно
В Индию Духа купить билет?

Вывеска… кровью налитые буквы
Гласят — зеленная, — знаю, тут
Вместо капусты и вместо брюквы
Мертвые головы продают.

В красной рубашке, с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь, в ящике скользком, на самом дне.

А в переулке забор дощатый,
Дом в три окна и серый газон…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!

Машенька, ты здесь жила и пела,
Мне, жениху, ковер ткала,
Где же теперь твой голос и тело,
Может ли быть, что ты умерла!

Как ты стонала в своей светлице,
Я же с напудренною косой
Шел представляться Императрице
И не увиделся вновь с тобой.

Понял теперь я: наша свобода
Только оттуда бьющий свет,
Люди и тени стоят у входа
В зоологический сад планет.

И сразу ветер знакомый и сладкий,
И за мостом летит на меня
Всадника длань в железной перчатке
И два копыта его коня.

Верной твердынею православья
Врезан Исакий в вышине,
Там отслужу молебен о здравьи
Машеньки и панихиду по мне.

И всё ж навеки сердце угрюмо,
И трудно дышать, и больно жить…
Машенька, я никогда не думал,
Что можно так любить и грустить.