«Анализируя творческое "кредо" Гумилёва, вникая в круг его поэтических святынь, Рейснер смело вводит в ткань статьи ряд четких и иногда даже резких определений. Сохранившийся текст раскрывает потаенное прочтение поэта другой яркой творческой индивидуальностью.»
«Я хорошо помню Блока, я слышу его голос, его образ стоит передо мной и вновь подымает во мне мысли, которые возбуждались когда-то и встречами с этим человеком и чтением его произведений.»
«Этот синодик произвел на депутатов большое впечатление. За все время чтения ни один звук не прервал тишину. Ни вопросов, ни выступлений не последовало. Так что слово взял Зиновьев. И расходились молча.»
«В те роковые августовские дни в Петрограде Жорж Иванов и Георгий Адамович сообщили Павлову, что Гумилёв арестован. Одним из обвинений Гумилёва было, что будто бы он участвовал в составлении какого-то контр-революционного воззвания.»
«Собрались только к часу ночи. В зале сидели двое: Н. С. Гумилёв и С. М. Горелик. Все актеры дрожали. Но спектакль прошел хорошо. Часа в 2 ночи Гумилёв уже уезжал, и его пошли провожать все.»
«В четырнадцатую годовщину смерти Н. С. Гумилёва не хочется вспоминать обстоятельства его гибели. Лучше вспомнить о чем-либо из его жизни и по возможности о том, о чем почти или совсем не говорилось.»
«Другой семинар, на который я ходила, назывался «Стихосложение», его руководителем был Николай Степанович Гумилёв. Гумилёв был монархистом, абсолютным противником советского режима.»
