«Работа посвящена истории осмысления смерти Н. С. Гумилёва, причем событие это исследуется как литературный факт. Как известно, это понятие наиболее отчетливо сформулировано Ю. Н. Тыняновым. Любой факт писательской биографии, как и вся биография в целом, утверждал исследователь, может, при известном стечении обстоятельств, стать литературным фактом.»
«Я не верил и продолжаю не верить в причастность его к тому заговору, за мнимую связь, с которым он расстрелян, — к так называемому «таганцевскому». Здесь он был ни при чем — я имею к этому утверждению вполне определенные основания, — как ни при чем было и большинство из 61 расстрелянных по этому плачевному делу, если только вообще был в нем кто-либо при чем, начиная с самого Таганцева.»
« В августе 1996 года исполнилось 75 лет со дня трагической гибели великого русского поэта Николая Степановича Гумилёва, расстрелянного петроградскими чекистами, предположительно 24 или 25 августа, где-то в районе станции Бернгардовка под Петроградом, в долине р. Лубья. Август 1921 года был скорбным месяцем русской поэзии: 7 августа скончался другой замечательный русский поэт — Александр Блок, вечный соперник и антагонист Гумилёва.»
«Адвокатом, как и поэтом, становятся внезапно. 25 лет назад, в день в день смерти отца, — он еще не был похоронен, а уже из исполкома пришли с сантиметром высчитывать излишки образовавшейся жилплощади, мама сказала: «Был бы ты юристом, мы бы сейчас не были так унижены…». Перед смертью папа говорил: «Жаль, что ты журналист, был бы юристом — завершил бы дело реабилитации Гумилёва. Я не успел. Маму береги и архив не разбазарь».»
«Однажды, будучи в гостях в доме математика Льва Сироты, я от нечего делать стал просматривать подборку его книг из русской поэзии. Гумилёв был представлен здесь тбилисским изданием 1988 года, которое в то время отсутствовало в собрании моего литературно-музыкального музея (недавно в Нью-Йорке мне эту книгу подарил бывший главный редактор тбилисского издатательства «Мерани» Ушанги Рижинашвили).»
«В первый раз я увидела Н. С. в июне 1907 г. в Париже в мастерской художника Себастиана Гуревича, который писал мой портрет. Он был еще совсем мальчик, бледное, манерное лицо, шепелявый говор, в руках он держал небольшую змейку из голубого бисера. Она меня больше всего поразила.»
«Купальный сезон закончился, городок Трувиль погрузился в спячку, и тут произошло событие, которое взбудоражило все немногочисленное местное население: полицейский арестовал некоего загадочного иностранца.»
«В нем было нечто, напоминающее какую-то дикую и гордую перелетную птицу: маленькая, круглая сзади, голова на высокой шее, длинный прямой нос, круглый глаз со сторожким боковым взором, неторопливые движения.»
«Часто в эту весну и я бывал у него в Царском, в его радушной, устоявшейся, хорошей, чиновничьей семье. В то время в Гумилёва по-настоящему верил только его младший брат-гимназист пятого класса, да, может быть. говорящий попугай в большой клетке в столовой. К тому же времени относится и ручная белая мышь, которую Гумилёв носил в кармане или в рукаве.»
