Авторы
Вадим Данилович Гарднер
Полная фамилия — де Пайва-Перера Гарднер, 1880-1956) — поэт.
Правнук основателя Бразильского университета, внук американского ученого, сын писательницы и переводчицы Е. И. Дыховой. Учился в Петербурге, окончил юридический факультет Петербургского университета (1909). В студенческие годы опубликовал сборник «Стихотворения» {1908), отмеченный влиянием символистов, затем, не желая быть в числе «эпигонов», перешел в «Цеx поэтов». В 1916 г. был призван на военную службу, работал в Лондоне в Комитете по снабжению союзников оружием; в 1918 г. встретился с здесь с Гумилёвым, был его спутником в «лондонские месяцы» и во время возвращения в Россию (см. об этом Публикацию Б. Хеллмана в приложении к его статье о военной лирике Гумилёва: Hellman Ben. An Aggressive lmperialist?: The Controversy over Nikolaj Gumilev's War Poetry // Nikolaj Gumilev. 1886-1986. Berkeley, 1987. Рр.148-154.). С 1921 г. постоянно проживал в Финляндии, в 1929 г. издал в Париже итоговый сборник ст-ний «Под далекими звездами».
Стр. 33-34. — Цитируется ст-ние «Из дневника поэта»:
< ... >
«Больше доверься ко мне», сказала мне милая муза,
«Слушай советы мои! Я ж не оставлю тебя.
Ты оттого мне любезен, что с нежного, ясного детства,
Предан цветам и мечте, ты с ручейками дружил.
Темные змейные воды, песчинок золото, пена,
Бег и двустишье ключа — все отражалось в тебе.
С дрожью ты сладкой внимал дремотной гамме журчаний,
В ней ты угадывал вмиг среднюю ноту ея..»
Стр. 36-37. — И «срывы», и «достижения» Гарднера в ст-ниях, собранных в рецензируемой книге, связаны с его попытками «синтеза» светской «легкости» поэтического миросозерцания с ориентацией его на «духовные» и «назидательные» темы (несомненный «американизм>>, очень любопытный в культуре русского «серебряного века»):
Мой свет, мой Рай над кладбищем земли,
О мир, где, свят и ясен, как природа,
Ношу я цепь, отрадней, чем свобода, —
В мой дымный дол сиянье ниспошли!
(«Дивный плен»)
Я лишь в преддверии Святого
В смущеньи трепетном стою.
Ни к жертве сердце не готово,
Ни к неземному бытию.
Но мгла души уже невластна
Закрыть от взора Божий нимб;
Стремлюсь, восторженно и страстно,
На кафолический Олимп.
< ... >
Меня ничто не остановит,
Мой стих величье славословит
И воинства небес.
Я искуплю свой грех последний
И светлой ослеплю обедней
Я магов черных месс.
(«Жрец»)
Опыта горький напиток никем напрасно не пьется,
Каждая мука в себе семя блаженства таит.
(«Религиозные двустишия»)
Естественно, что лучезарный оптимизм Гарднера по отношению к тематике, которую Гумилёв воспринимал в «Мрачно-веселом обаянии Православия» (К. Н. Леонтьев) не мог не насторожить дружественно настроенного по отношении к автору рецензента, — тем более, что Гарднер нередко, действительно, срывался в откровенную риторику:
Пророков нет. Плачевно наше время.
Безбожен, туп, разрозен, мелок мир;
Влачит он жизнь, как тягостное бремя,
Без жгучих слов, без грозных, вещих лир.
(«Пророков нет»)
Правнук основателя Бразильского университета, внук американского ученого, сын писательницы и переводчицы Е. И. Дыховой. Учился в Петербурге, окончил юридический факультет Петербургского университета (1909). В студенческие годы опубликовал сборник «Стихотворения» {1908), отмеченный влиянием символистов, затем, не желая быть в числе «эпигонов», перешел в «Цеx поэтов». В 1916 г. был призван на военную службу, работал в Лондоне в Комитете по снабжению союзников оружием; в 1918 г. встретился с здесь с Гумилёвым, был его спутником в «лондонские месяцы» и во время возвращения в Россию (см. об этом Публикацию Б. Хеллмана в приложении к его статье о военной лирике Гумилёва: Hellman Ben. An Aggressive lmperialist?: The Controversy over Nikolaj Gumilev's War Poetry // Nikolaj Gumilev. 1886-1986. Berkeley, 1987. Рр.148-154.). С 1921 г. постоянно проживал в Финляндии, в 1929 г. издал в Париже итоговый сборник ст-ний «Под далекими звездами».
Стр. 33-34. — Цитируется ст-ние «Из дневника поэта»:
< ... >
«Больше доверься ко мне», сказала мне милая муза,
«Слушай советы мои! Я ж не оставлю тебя.
Ты оттого мне любезен, что с нежного, ясного детства,
Предан цветам и мечте, ты с ручейками дружил.
Темные змейные воды, песчинок золото, пена,
Бег и двустишье ключа — все отражалось в тебе.
С дрожью ты сладкой внимал дремотной гамме журчаний,
В ней ты угадывал вмиг среднюю ноту ея..»
Стр. 36-37. — И «срывы», и «достижения» Гарднера в ст-ниях, собранных в рецензируемой книге, связаны с его попытками «синтеза» светской «легкости» поэтического миросозерцания с ориентацией его на «духовные» и «назидательные» темы (несомненный «американизм>>, очень любопытный в культуре русского «серебряного века»):
Мой свет, мой Рай над кладбищем земли,
О мир, где, свят и ясен, как природа,
Ношу я цепь, отрадней, чем свобода, —
В мой дымный дол сиянье ниспошли!
(«Дивный плен»)
Я лишь в преддверии Святого
В смущеньи трепетном стою.
Ни к жертве сердце не готово,
Ни к неземному бытию.
Но мгла души уже невластна
Закрыть от взора Божий нимб;
Стремлюсь, восторженно и страстно,
На кафолический Олимп.
< ... >
Меня ничто не остановит,
Мой стих величье славословит
И воинства небес.
Я искуплю свой грех последний
И светлой ослеплю обедней
Я магов черных месс.
(«Жрец»)
Опыта горький напиток никем напрасно не пьется,
Каждая мука в себе семя блаженства таит.
(«Религиозные двустишия»)
Естественно, что лучезарный оптимизм Гарднера по отношению к тематике, которую Гумилёв воспринимал в «Мрачно-веселом обаянии Православия» (К. Н. Леонтьев) не мог не насторожить дружественно настроенного по отношении к автору рецензента, — тем более, что Гарднер нередко, действительно, срывался в откровенную риторику:
Пророков нет. Плачевно наше время.
Безбожен, туп, разрозен, мелок мир;
Влачит он жизнь, как тягостное бремя,
Без жгучих слов, без грозных, вещих лир.
(«Пророков нет»)