Эшелон. На далёкой звезде Венере (отрывок)
- Автор:
Иосиф Шкловский
- Дата:
1988 год
- «Химия и Жизнь»: 1988, № 9; 1989, №1-3, 1990, № 10 и 11; 1992, № 5.
Стихотворения
-
Николай Гумилёв
На далекой звезде Венере…
-
Гумилёв.ру
На далекой планете Венере
Еще с военных времен я полюбил замечательного поэта, так страшно погибшего в застенках Петроградского Большого Дома, главу российского акмеизма Николая Степановича Гумилёва. Как только мне позвонила Манучарова, я сразу сообразил, что совершенно неожиданно открылась уникальная возможность через посредство Космоса почтить память поэта, да еще в юбилейном для него году (75-летие со дня рождения и 40-летие трагической гибели).
Позвонила Женя Манучарова: «Мне срочно нужно Вас видеть. Не могли бы вы меня принять?» Манучарова — жена известного журналиста Болховитинова — работала в отделе науки «Известий». Только что по радио передали о запуске первой советской ракеты на Венеру — дело было в январе 1961 года. Совершенно очевидно, что Манучаровой немедленно был нужен материал о Венере — ведь «Известия» выходят вечером, а «Правда» — утром, и органу Верховного Совета СССР представилась довольно редкая возможность опередить центральный орган... «Известия» тогда занимали в нашей прессе несколько обособленное положение: ведь главредом там был «зять Никиты — Аджубей» (цитирую популярную тогда эпиграмму — начинались звонкие шестидесятые годы — расцвет советского вольномыслия).
Когда я усадил гостью за мой рабочий стол, она только сказала: «Умоляю Вас, не откажите — вы же сами понимаете, как это важно!» Не так-то просто найти в Москве человека, способного «с ходу», меньше чем за час, накатать статью в официальную газету. Осознав свое монопольное положение, я сказал Манучаровой: «Согласен, но при одном условии: ни одного слова из моей статьи вы не выбросите. Я достаточно знаком с журналистской братией и понимаю, что в вашем положении вы можете наобещать все что угодно. Но только прошу запомнить, что «Венера» — не последнее наше достижение в Космосе. Если вы, Женя, свое обещание не выполните — больше сюда не приходите. Кроме того, я постараюсь так сделать, что ни один мой коллега в будущем не даст в вашу газету даже самого маленького материала». «Ваши условия ужасны, но мне ничего не остается, как принять их», — без особой тревоги ответствовала журналистка.
И совершенно напрасно! Я стал быстро писать, и через 15 минут, не отрывая пера, закончил первую страницу, передал ее Жене и с любопытством стал ожидать ее реакции. А написал я буквально следующее: «Много лет тому назад замечательный русский поэт Николай Гумилёв писал: «На далекой звезде Венере солнце пламенней и золотистей; на Венере, ах на Венере у деревьев синие листья...» Дальше я уже писал на привычной основе аналогичных трескучих статей такого рода. Правда, вначале пришлось перебросить мостик от Гумилёва к современной космической эре. В качестве такового я использовал Гавриила Андриановича Тихова с его дурацкой «астроботаникой». Что, мол, согласно идеям выдающегося отечественного планетоведа, листья на Венере должны быть отнюдь не синие, а скорее красные — все это, конечно, в ироническом стиле. После такого вступления написание дежурной статьи никаких трудов уже не представляло.
Прочтя первые строчки, Манучарова схватилась за сердце. «Что вы со мной делаете!» — простонала она. «Надеюсь, вы не забыли условия договора?» — жестко сказал я. Отдышавшись, она сказала: «Как хотите, но единственное, что я вам действительно реально могу обещать, — это донести статью до главного, ведь иначе ее забодают на самом низком уровне!» — «Это меня не касается — наш договор остается в силе!»
Еще с военных времен я полюбил замечательного поэта, так страшно погибшего в застенках Петроградского Большого Дома, главу российского акмеизма Николая Степановича Гумилёва. Как только мне позвонила Манучарова, я сразу сообразил, что совершенно неожиданно открылась уникальная возможность через посредство Космоса почтить память поэта, да еще в юбилейном для него году (75-летие со дня рождения и 40-летие трагической гибели). Все эти десятилетия вокруг имени поэта царило гробовое молчание. Ни одной его книги, ни одной монографии о творчестве, даже ни одной статьи напечатано не было! Конечно, Гумилёв в этом отношении не был одинок. По-видимому, Россия слишком богата замечательными поэтами... Все же случай Гумилёва — из ряда вон выходящий.
«Известия» тогда я не выписывал. Вечером я звонил нескольким знакомым, пока не нашел того, кто эту газету выписывает. «Посмотри, пожалуйста, нет ли там моей статьи?» — «Да, вот она, и какая большая — на четвертой полосе!» — «Прочти, пожалуйста, начало». Он прочел. Все было в полном ажуре. Более того, над статьей «сверх программы» — огромными буквами шапка: «На далекой планете Венере...» Они только гумилёвское слово «звезда» заменили на «планету». Ведь для чего-то существует в такой солидной газете отдел «проверки» посмотрели в справочнике — нехорошо, Венера на звезда, а планета. Поэт ошибался — решили глухие к поэзии люди. Ну и черт с ними — это, в сущности, пустяки. Главное — впервые за десятилетия полного молчания имя поэта, и притом в самом благоприятном контексте, появилось в официальном органе! Забавно, что я потом действительно получил несколько негодующих писем чистоплюев — любителей акмеизма — с выражением возмущения по поводу замены звезды на планету.
А через несколько дней разразился грандиозный скандал. Известнейший американский журналист, аккредитованный в Москве, пресловутый Гарри Шапиро (частенько, подобно слепню, досаждавший Никите Сергеичу), опубликовал в «Нью-Йорк таймс» статью под хлестким заголовком «Аджубей реабилитирует Гумилёва». В Москве поднялась буча. Аджубей, как мне потом рассказывали очевидцы, рвал и метал. Манучарову спасло высокое положение ее супруга. Все же каких-то «стрелочников» они там нашли. А меня в течение многих месяцев журналисты всех рангов обходили за километр. Забавно, например, вспоминать, как мы в феврале 1961 года успешно отнаблюдали с борта самолета-лаборатории полное солнечное затмение. Стая журналистов набросилась на моих помощников, окружив их плотной толпой, как бы совершенно не замечая меня, стоявшего тут же...
Я был чрезвычайно горд своим поступком и, распираемый высокими чувствами, послал Анне Андреевне Ахматовой вырезку из «Известий», сопроводив ее небольшим почтительным письмом. Специально для этого я узнал адрес ее московских друзей Ардовых, у которых она всегда останавливалась, когда бывала в столице. Долго ждал ответа — ведь должна же была обрадоваться старуха такому из ряда вон выходящему событию! Прошли недели, месяцы. Я точно установил, что Ахматова была в Москве. Увы, ответа я так от нее и не дождался, хотя с достоверностью узнал, что письмо мое она получила. Кстати, как мне передавали знающие люди, она читала мою книгу «Вселенная, жизнь, разум» и почему-то сделала вывод, что «этот Шкловский, кажется, верит в Бога!»
Причину молчания Анны Андреевны я узнал через много лет. Оказывается, цикл стихов «К синей звезде» Гумилёв посвятил «другой женщине». Это просто поразительно — до конца своих дней она оставалась женщиной и никогда не была старухой.
С тех пор прошло очень много лет. Ни одна, даже самая тоненькая, книжка стихотворений Гумилёва пока еще в нашей стране не напечатана. Между прочим, как я случайно узнал, Аджубей в 1964 году очень старался, чтобы книга стихов погибшего поэта вышла — видать, история с Венерой пошла ему впрок, тем более что отгремел XXII съезд партии. Увы, даже запоздалое заступничество зятя не помогло, ибо в том же году тесть прекратил свое политическое существование.
По-видимому, для того чтобы стихи этого поэта стали доступны нашему читателю, нужна значительно более энергичная встряска нашей застоявшейся жизни, чем удачный запуск первой Венерианской ракеты.
____
Известия. №38(13584). 13 февраля 1961 года (PDF, 19Мб)
Материалы по теме:
🖋 Стихотворения
- Николай Гумилёв. На далекой звезде Венере…
🖼 Галерея
- Гумилёв.ру. На далекой планете Венере