Содержание

Translations

夜晚的寂静浮游在城市上空
每一种响声都变得十分沉闷，
哦，你呀――我的灵魂，你仍在沉默，
上帝呀，你瞧，我的心灵宛如一块大理石。

回答我的只有我的灵魂，
仿佛来自远方的竖琴：
"为什么我要在倍受鄙视的人身上
开启了望彼岸的眼晴？

为什么发疯的我要抛弃了我的小房，
去追求彼岸的壮丽与辉煌。
为什么我会让地球成为我的中心，
我则如苦役犯一般被锁在它身上。

呵，我曾十分痛恨爱情――
这是你们所有人全都无法避免的疾病，
它一而再、再而三地把
和谐而美妙的世界变得于我那么陌生。

如果说还有什么使我与隐约闪现在
星球合唱中的过去十分亲近，
那就是悲哀――我最可靠的盾牌，
哦，我冷漠的、鄙视一切的悲哀"。

Перевод стихотворения Николая Гумилёва «Душа и тело» на китайский язык.

Душа и тело

I

Над городом плывет ночная тишь
И каждый шорох делается глуше,
А ты, душа, ты всё-таки молчишь,
Помилуй, Боже, мраморные души.

И отвечала мне душа моя,
Как будто арфы дальние пропели:
— Зачем открыла я для бытия
Глаза в презренном человечьем теле?

— Безумная, я бросила мой дом,
К иному устремясь великолепью.
И шар земной мне сделался ядром,
К какому каторжник прикован цепью.

— Ах, я возненавидела любовь,
Болезнь, которой все у вас подвластны,
Которая туманит вновь и вновь
Мир мне чужой, но стройный и прекрасный.

— И если что еще меня роднит
С былым, мерцающим в планетном хоре,
То это горе, мой надежный щит,
Холодное презрительное горе. —

II

Закат из золотого стал как медь,
Покрылись облака зеленой ржою,
И телу я сказал тогда: — Ответь
На всё провозглашенное душою. —

И тело мне ответило мое,
Простое тело, но с горячей кровью:
— Не знаю я, что значит бытие,
Хотя и знаю, что зовут любовью.

— Люблю в соленой плескаться волне,
Прислушиваться к крикам ястребиным,
Люблю на необъезженном коне
Нестись по лугу, пахнущему тмином.

И женщину люблю… Когда глаза
Ее потупленные я целую,
Я пьяно, будто близится гроза,
Иль будто пью я воду ключевую.

— Но я за всё, что взяло и хочу,
За все печали, радости и бредни,
Как подобает мужу, заплачу
Непоправимой гибелью последней.

III

Когда же слово Бога с высоты
Большой Медведицею заблестело,
С вопросом, — кто же, вопрошатель, ты? —
Душа предстала предо мной и тело.

На них я взоры медленно вознес
И милостиво дерзостным ответил:
— Скажите мне, ужель разумен пес
Который воет, если месяц светел?

— Ужели вам допрашивать меня,
Меня, кому единое мгновенье
Весь срок от первого земного дня
До огненного светопреставленья?

— Меня, кто, словно древо Игдразиль,
Пророс главою семью семь вселенных,
И для очей которого, как пыль,
Поля земные и поля блаженных?

— Я тот, кто спит, и кроет глубина
Его невыразимое прозванье:
А вы, вы только слабый отсвет сна,
Бегущего на дне его сознанья!