Atmintis

Vien gyvatės meta seną odą,
Kad kerotų siela į valias.
Mūs likimas priešingai atrodo:
Keičiam sielas, o ne kūnus mes.

Atmintie, kiekvienas tau paklūsta,
Tu valdai gyvenimo vadžias.
Tark man žodį apie tuos, kam būstu
Šitas kūnas buvo lig manęs.

Štai pirmasis: negražus, liesokas,
Mėgęs paslaptis miškų gūdžių,
Kritęs lapas, magiškas berniokas,
Lietų sustabdydavęs žodžiu.

Medį ir atklydusį šunėką
Į draugus jis pasirinko sau.
Atmintie, jokios žymės nelieka,
Liudijančios, jog tai aš buvau.

Antras — mėgo vasarą ir saulę,
Jam visur girdėjosi lyra,
Teigė: laimė — draugė, o pasaulis —
Kilimas po kojomis yra.

Jis man nepatinka: tas vaikinas
Taikė į dievus ir karalius,
Iškabą poeto pakabinęs
Man virš durų į namus kuklius.

Myliu aš jūreivį atradėją,
Laisvės išrinktąjį iš visų.
Ak, jam bangos nuostabiai skambėjo,
Pavydėjo bandos debesų.

Skleisdavęs jis aukštą palapinę,
Stiprūs buvo mulai jo greiti,
Saldūs aromatai jį svaiginę
Ir kraštai, baltųjų nerasti.

Atmintie, silpsti tu bėgant metams:
Jis — ar kitas? — valanda žiauria
Linksmą laisvę be dvejonių metęs
Dėl šventos kovos lauktam kare.

Troškulys ir badas jį kankinę,
Ilgas kelias, atilsio stoka.
Šventas Jurgis dukart jam krūtinę
Lietė, ir ją aplenkė kulka.

Užsispyręs aš statau šventovę —
Ji didingai kyla migloje,
Gausinti prisiekiau Tėvo šlovę
Žemėje — taip pat, kaip danguje.

Deginančiu sielvartu kamuosis
Man širdis iki lemtos dienos,
Kai žėrės Jeruzalės naujosios
Kupolai gimtos šalies laukuos.

Ir padvelks tada stebuklų vėjas —
Ir šviesa pasklis neįprasta:
Tai bus Paukščių Takas pražydėjęs
Lyg planetų spindinčių puota.

Nepažįstamas pastos man kelią,
Bet iškart atspėsiu aš, kas jis:
Liūtas glausis romiai jam prie kelių,
Aukštumoj pas jį erelis skris.

Šauksiu aš… Bet neateis paguoda, —
Argi sielą man išsaugos kas?
Vien gyvatės meta seną odą,
Keičiam sielas, o ne kūnus mes.

Перевод стихотворения Николая Гумилёва «Память» на литовский язык.

Память

Только змеи сбрасывают кожи,
Чтоб душа старела и росла.
Мы, увы, со змеями не схожи,
Мы меняем души, не тела.

Память, ты рукою великанши
Жизнь ведешь, как под уздцы коня,
Ты расскажешь мне о тех, что раньше
В этом теле жили до меня.

Самый первый: некрасив и тонок,
Полюбивший только сумрак рощ,
Лист опавший, колдовской ребенок,
Словом останавливавший дождь.

Дерево да рыжая собака,
Вот кого он взял себе в друзья,
Память, Память, ты не сыщешь знака,
Не уверишь мир, что то был я.

И второй… Любил он ветер с юга,
В каждом шуме слышал звоны лир,
Говорил, что жизнь — его подруга,
Коврик под его ногами — мир.

Он совсем не нравится мне, это
Он хотел стать богом и царем,
Он повесил вывеску поэта
Над дверьми в мой молчаливый дом.

Я люблю избранника свободы,
Мореплавателя и стрелка,
Ах, ему так звонко пели воды
И завидовали облака.

Высока была его палатка,
Мулы были резвы и сильны,
Как вино, впивал он воздух сладкий
Белому неведомой страны.

Память, ты слабее год от году,
Тот ли это, или кто другой
Променял веселую свободу
На священный долгожданный бой.

Знал он муки голода и жажды,
Сон тревожный, бесконечный путь,
Но святой Георгий тронул дважды
Пулею нетронутую грудь.

Я — угрюмый и упрямый зодчий
Храма, восстающего во мгле,
Я возревновал о славе Отчей,
Как на небесах, и на земле.

Сердце будет пламенем палимо
Вплоть до дня, когда взойдут, ясны,
Стены нового Иерусалима
На полях моей родной страны.

И тогда повеет ветер странный —
И прольется с неба страшный свет,
Это Млечный Путь расцвел нежданно
Садом ослепительных планет.

Предо мной предстанет, мне неведом,
Путник, скрыв лицо: но всё пойму,
Видя льва, стремящегося следом,
И орла, летящего к нему.

Крикну я… Но разве кто поможет, —
Чтоб моя душа не умерла?
Только змеи сбрасывают кожи,
Мы меняем души, не тела.