Содержание

Translations

只有城市里的弦月，
锋利地将夜幕切开，
奥德修斯站在高耸的海岭上，
他将锋利的箭射进安提诺 的心中。

酒杯从安提诺乌斯的手中跌落，
血色的迷雾遮住视线，
轻轻颤抖……而希腊国
最好的小伙子没有成为英雄。

其他人站起身，遇上一场惨剧，
他们胆怯地抓起盾牌和宝剑，
都是徒劳！锋利的箭毫不犹豫地射出，
皇帝的言语恶狠狠地嘲讽道：

“既然著名的伊塔刻 大公
你们不急着去见皇帝，
而是用祭祀的鲜血，
在祭坛上画出神灵的符号？

在铜钹的鸣响中你们与上帝
将我曾拥有的这一切毁灭：
膘肥的公牛、直角的绵羊、
塞浦路斯的小山上酿成的金酒。

向佩涅罗佩 低声耳语谄媚之言，
深夜爱抚着满身淫欲的女奴们，
在水草的惨剧中泅水，
比在模仿的音乐声中战斗更加甜美。

你们曾说了关于我的什么话？
‘他何时也不返回家中，
正是在大海的无底旋涡中，
一群独眼的鱼啃啮他的尸体。’

怎么？你们想要还报这些欺侮？
你们要将皇宫送给我？
我并不要整个大西洲 ，
和所有被埋进白昼中的城市。

长了翅膀的飞箭嘹亮地歌唱，
令人生畏的宝剑有节奏地闪着寒光，
你们，所有的大公们，胆小和胆大的，
请准备躺在一片白色之上。

看，又矮又肥的欧律玛科斯 ，
面色比大理石墙还要苍白，
在一幕惨剧中打斗，如烦人的牛虻
做了妙龄少女的俘虏。

看那安提诺乌斯……双眼爆发愤怒的目光，
他高大魁梧，如一头大象，
倘若他与我们一同游到伊利昂 ，
便能成为埃拉多斯 第一位英雄。

老虎和扁角鹿统统跌落
无论何时都不会重新被征集，
这是什么？红色的鲜血被抛弃，
抑或是鲜血冒着热气汩汩流出？

光辉的青年，儿子忒勒马科斯
与我一起准备好上路吧，
在充满恐惧的黑暗之路上，
应为毫不宽恕的上帝服务。

Перевод стихотворения Николая Гумилёва «Избиение женихов» на китайский язык.

Избиение женихов

Только над городом месяц двурогий
Остро прорезал вечернюю мглу,
Встал Одиссей на высоком пороге,
В грудь Антиноя он бросил стрелу.

Чаша упала из рук Антиноя,
Очи окутал кровавый туман,
Легкая дрожь… и не стало героя,
Лучшего юноши греческих стран.

Схвачены ужасом, встали другие,
Робко хватаясь за щит и за меч.
Тщетно! Уверены стрелы стальные,
Злобно-насмешлива царская речь:

«Что же, князья знаменитой Итаки,
Что не спешите вы встретить царя,
Жертвенной кровью священные знаки
Запечатлеть у его алтаря?

Вы истребляли под грохот тимпанов
Все, что мне было богами дано,
Тучных быков, круторогих баранов,
С кипрских холмов золотое вино.

Льстивые речи шептать Пенелопе,
Ночью ласкать похотливых рабынь —
Слаще, чем биться под музыку копий,
Плавать над ужасом водных пустынь!

Что обо мне говорить вы могли бы?
— Он никогда не вернется домой,
Труп его съели безглазые рыбы
В самой бездонной пучине морской. —

Как? Вы хотите платить за обиды?
Ваши дворцы предлагаете мне?
Я бы не принял и всей Атлантиды,
Всех городов, погребенных на дне!

Звонко поют окрыленные стрелы,
Мерно блестит угрожающий меч,
Все вы, князья, и трусливый и смелый,
Белою грудой готовитесь лечь.

Вот Евримах, низкорослый и тучный,
Бледен… бледнее он мраморных стен,
В ужасе бьется, как овод докучный,
Юною девой захваченный в плен.

Вот Антином… разъяренные взгляды…
Сам он громаден и грузен, как слон,
Был бы он первым героем Эллады,
Если бы с нами отплыл в Илион.

Падают, падают тигры и лани
И никогда не поднимутся вновь.
Что это? Брошены красные ткани,
Или, дымясь, растекается кровь?

Ну, собирайся со мною в дорогу,
Юноша светлый, мой сын Телемах!
Надо служить беспощадному богу,
Богу Тревоги на черных путях.

Снова полюбим влекущую даль мы
И золотой от луны горизонт,
Снова увидим священные пальмы
И опененный, клокочущий Понт.

Пусть незапятнано ложе царицы, —
Грешные к ней прикасались мечты.
Чайки белей и невинней зарницы
Темной и страшной ее красоты».