Содержание

Translations

——致瓦连京·克里维奇

1.

当疾风的漫卷被谋划好，
毫无生机的土地延展开来，
蔚蓝的冰与洁白的雪
造就了她无边无际的忧伤。

但是，沉思的冰雪吞噬掉
流泻在花丛中的银月，
它们总是慌张不安，企盼着
圣洁的崭新之春。

金色的黎明一闪而过，——
在森林与束柴路的国家之上，
数不胜数的军队
走向无人能敌的国王。

他住在神话般的湖畔，
钻石般的，拉贾的孩子们，
眼中充满的是光明的欢乐，
嘴唇清新如圣洁的莲花。

但国王的儿子，被北方的神秘
吸引得神魂颠倒：
他想在田野中看到三叶草，
在松树林中看到黄色的蜂蜜。

土地在呐喊，武器闪着光，
战斗的大象嚎叫着，
午夜之子在颤抖
在阳光之国的子孙中间。

就在这里，国王！快来这里
了解他救世之网，
转眼之间，隐没燃烧，
消失在飞沫四溅的激浪中。

他们容易点燃，或成为其它之物，
他们踏上了崭新的土地，
为了在火焰与烟雾中
遇见北境之王拉贾。

2.

他站在远方的海岸，
海岸曾黯淡无光，
棕熊深深的脚印，
在雪地中微微发黑。

在远处的冰窟窿中
红色的海豹跳跃飞舞，
天空在粉红色的光火中
抛出没有阴影的笔直光线。

他转过身来……那里，迷雾中
帕西人 冻得瑟瑟发抖
皇帝的雪豹绵软无力，
它们在土地上打起滚来，

而后，象群在远方跌落，
它们像巨人一样，颤抖，呻吟，
温柔的月光倾泻在
它们的衣服和钻石上。

但面对他身前的人们，
国王作出了高傲的决定：
“我们将在冰雪之国
创造另一个印度……——愿景。”

大理石的悬岩不会落到
透明纯净的蓝色冰面上，
而莲花不会在这里绽放
在浮屠的百年遮盖之下。

但黎明的鱼肚白将会
加倍地耀眼夺目，
亮过缅甸国王的
没药与芦荟搭成的篝火。

不要恐惧这具裸体，
与暴风雪寒冷的呼号，
你们将会在这里找到鲜花，
而在南方什么也不知晓……

3.

更古老的，覆亡的国家
与它未经开垦的皇帝，
如一个少女沉浸在
她巨大的爱情中。

男舞伴们从美丽的高卢
徒然地走向她的身边，
他们披着天鹅绒的外套，
将异乡的信仰引向神秘。

拜占庭的言语规整，
她令人沉思的书籍，
没有给他们戴上
她沉重的枷锁。

在这里，每时每刻都是春日
处处都可见到太阳，
当寂静透过熏黑的小窗
笼罩大地的每一个角落。

每个人都在想：“我胡言乱语，
我将睡去，但欢乐是同样的，
我将站在玫瑰花园中，
在白色的大理石岸边。

我深爱的她，
变得害羞，变得疲惫，
她就在附近……而后我沉睡，
好吧，这是黑暗的幻想。”

神圣的谎言的律法
在绘画、雕塑与诗歌中——
伟大拉贾的梦想，
被所有人赞许。

Перевод стихотворения Николая Гумилёва «Северный раджа» на китайский язык.

Северный раджа

1.

Она простерлась, неживая,
Когда замышлен был набег,
Ее сковали грусть без края
И синий лед, и белый снег.

Но и задумчивые ели
В цветах серебряной луны,
Всегда тревожные, хотели
Святой по-новому весны.

И над страной лесов и гатей
Сверкнула золотом заря, —
То шли бесчисленные рати
Непобедимого царя.

Он жил на сказочных озерах,
Дитя брильянтовых раджей,
И радость светлая во взорах,
И губы лотуса свежей.

Но, сына царского, на север
Его таинственно влечет:
Он хочет в поле видеть клевер,
В сосновых рощах желтый мед.

Гудит земля, оружье блещет,
Трубят военные слоны,
И сын полуночи трепещет
Пред сыном солнечной страны.

Се — царь! Придите и поймите
Его спасающую сеть,
В кипучий вихрь его событий
Спешите кануть и сгореть.

Легко сгореть и встать иными,
Ступить на новую межу,
Чтоб встретить в пламени и дыме
Владыку севера, Раджу.

2.

Он встал на крайнем берегу,
И было хмуро побережье,
Едва чернели на снегу
Следы глубокие, медвежьи.

Да в отдаленной полынье
Плескались рыжие тюлени,
Да небо в розовом огне
Бросало ровный свет без тени.

Он обернулся… там, во мгле
Дрожали зябнущие парсы
И, обессилев, на земле
Валялись царственные барсы,

А дальше падали слоны,
Дрожа, стонали, как гиганты,
И лился мягкий свет луны
На их уборы, их брильянты.

Но людям, павшим перед ним,
Царь кинул гордое решенье:
«Мы в царстве снега создадим
Иную Индию… — Виденье».

На этот звонкий синий лед
Утесы мрамора не лягут
И лотус здесь не зацветет
Под вековою сенью пагод.

Но будет белая заря
Пылать слепительнее вдвое,
Чем у бирманского царя
Костры из мирры и алоэ.

Не бойтесь этой наготы
И песен холода и вьюги,
Вы обретете здесь цветы,
Каких не знали бы на юге…».

3.

И древле мертвая страна
С ее нетронутою новью,
Как дева юная, пьяна
Своей великою любовью.

Из дивной Галлии воотще
К ней приходили кавалеры,
Красуясь в бархатном плаще,
Манили к тайнам чуждой веры.

И Византии строгой речь,
Ее задумчивые книги,
Не заковали этих плеч
В свои тяжелые вериги.

Здесь каждый миг была весна
И в каждом взоре жило солнце,
Когда смотрела тишина
Сквозь закоптелое оконце.

И каждый мыслил: «Я в бреду,
Я сплю, но радости всё те же,
Вот встану в розовом саду
Над белым мрамором прибрежий.

И та, которую люблю,
Придет застенчиво и томно,
Она близка… теперь я сплю
И хорошо, у грезы темной».

Живет закон священной лжи
В картине, статуе, поэме —
Мечта великого Раджи,
Благословляемая всеми.