Содержание

Критика

В творчестве Николая Гумилёва до сих пор обращали внимание на его формальную, в лучшем случае — сюжетную сторону. Он до последних дней своих оставался — для одних — «поэтом изысканного жирафа», для других — исключительно холодным, внешним мастером, как — в своем искусстве — Бенвенуто Челлини или Берлиоз. Не умея вчитаться глубже, видели только внешнюю сторону его творчества.

После его смерти положение не улучшилось. Никто не увидел, как Гумилёв, начавший с «толченых рубинов Помпея», перешел к строгому голосу мастера — Великого Мастера легенд. Его холод, его мастерство, — оказались пронизанными культурой, стали высоким творением. За Гумилёвым последнего периода — огненный столп — уже шла молодая поэзия, он стал духовным вождем, он учил видеть жизнь.

Он первый в русской поэзии сказал:

...Есть бог, есть мир, они живут вовек,
А жизнь людей мгновенна и убога.
Но все в себя вмещает человек,
Который любит мир и верит в бога.

Так, постепенно овладевая формой, находя свой, ему одному присущий голос, Гумилёв в своем творческом пути стал поэтом, принадлежащим уже не какой-нибудь из многочисленных школ — вечности.

Особняком от его творчества стоит сборник «К синей звезде». Здесь — только лирика, только личное. И, помогая многое уяснить в поэзии Гумилёва, много давая его друзьям, его биографу, сборник немного прибавляет к его достижениям.

Чистая лирика... Гумилёв редко вступал на этот путь, но здесь он дает совершенно незабываемые строфы:

В этом мире есть большие звезды,
В этом мире есть моря и горы,
Здесь любила Беатриче Данта,
Здесь ахейцы разорили Трою!
Если ты сейчас же не забудешь
Девушку с огромными глазами,
Девушку с искусными речами,
Девушку, которой ты не нужен,
То и жить ты, значит, недостоин.

Или же стихотворение-исповедь, своего рода Grand Testament:

В этой мой благословенный вечер
Собрались ко мне мои друзья,
Все которых я очеловечил,
Выведя их из небытия...

...«Тише крики, смолкните напевы»,
Я вскричал — «и будем все грустны,
Потому что с нами нету девы,
Для которой все мы рождены...»

...Неужели мы вам не приснились,
Милая с таким печальным ртом,
Мы, которые всю ночь толпились
Перед занавешенным окном.

Так Гумилёв опровергает упреки в холодности, так он открывает перед нами свою неведомую душу, верней — показывает один из уголков ее.

Гумилёв — поэт с многограннейшей душой: авантюрист и тончайший эстет, мыслитель и мастер слова, — он в каждом своем стихотворении становится нам по-новому, по-иному дорог.

Проходят дни, проплывают годы... Мы узнаем его новые строфы, и все ближе он к нам, все жизненнее его влияние на нас. И мы не можем не помнить Гумилёва.

Мы не смеем забыть его имя...