Митя и Коля были братьями-погодками.1 Как по наружности, так и по характеру они были совершенно не похожи друг на друга. Митя с самых ранних лет отличался красотой, имел легкомысленный характер, был аккуратен, любил порядок во всем и охотно заводил знакомства. Коля, наоборот, был застенчив, неуклюж, долго не мог ясно произносить некоторых букв, любил животных и не признавал порядок ни в вещах, ни в одежде. В то время как Митя увлекался приключенческими романами, Коля читал Шекспира или журнал «Природа и люди». Митя на подаренные деньги покупал лакомства, Коля — ежа или белых мышей. Выходить к гостям он терпеть не мог и уклонялся от новых знакомств, предпочитая общество морских свинок или попугая. В самом раннем детстве он едва не лишился глаза из-за недосмотра няньки. Старые товарищи отца его, Степана Яковлевича, возвращаясь из плавания, часто привозили ему небольшие бочонки с вином из-за границы. Случилось, что привезли бочонок хересу. Степан Яковлевич и Анна Ивановна разлили вино по бутылкам, чтобы возвратить тару, крепко закупорили и убрали бутылки в подполье. Это доглядела нянька; каждый вечер, когда господа ложились спать, она доставала бутылку, отбивала горлышко и напивалась пьяная. В 12 часов обыкновенно она носила Колю матери покормить ребенка, и затем он спал спокойно в колясочке до 6 утра. Но новое вино оказалось крепче марсалы. Вернувшись от матери с ребенком, нянька не положила в колясочку, а опустила мимо, причем ребенок упал лицом на отбитый край бутылки. Страшный крик разбудил всех. Все лицо Коли. было в крови, и отец думал, что поврежден глаз. К счастью, была рассечена бровь, и шрам остался на всю жизнь.
В мальчике рано проснулась любовь к поэзии, он стал глубоко вдумываться в жизнь, его поразили слова в Евангелии: «вы боги»2… и он решил самоусовершенствоваться. Живя в «Березках», он стал вести себя совершенно непонятно: пропадал по суткам, потом оказывалось, что он вырыл себе пещеру на берегу реки и проводил там время в посте и раздумье. Он пробовал даже совершать чудеса!..3 Разочаровавшись в одном, он тотчас же хватался за другое, занимался астрономией, для чего проводил ночи на крыше, делал какие-то таинственные вычисления и опыты, не посвящая никого в свои занятия. Но были у него и другие дела, не менее важные. Так, например, будучи учеником 8 класса, Коля обратился к сестре Шуре, с которой был очень дружен, и просил ее помочь его товарищу похитить девицу, ученицу 7 класса в Рязани, дочь инспектора. Сестра должна была приютить беглецов и в течение хотя бы двух недель продержать тайно в своей комнате. Много надо было употребить хитрости и тактичности, чтобы отговорить друзей от рискованного дела и настоять на том, что прежде надо всем троим выдержать переэкзаменовки. Страсть к путешествиям тоже рано начала волновать душу Коли. Ему хотелось ехать в неизведанные страны, где еще не ступала нога европейца. Для этой цели он начал тренироваться: много плавал, нырял, стрелял без промаха, но охотиться не любил: ему жаль было убивать беззащитных птиц и животных. Ходить пешком много он не мог: у него были, как он говорил, мягкие ноги, но ездить верхом мог сколько угодно, даже спал в седле.
После окончания гимназии и смерти отца Николай Степанович поехал в Париж и прослушал курс лекций в Сорбонне,4 но шумный город ему наскучил, его потянула к себе Африка с ее неисследованными — белыми на карте — местностями. К этому времени относится его знакомство с А<нной> А<ндреевной> А<хматовой>.5
Женитьба6 не охладила его стремление путешествовать. Получив от матери деньги, Николай Степанович поехал в Абиссинию в качестве простого путешественника и, вернувшись оттуда, решил предпринять второе путешествие, запасшись нужными бумагами от Академии Наук.7
В 1913 г. откопай Степанович поехал вторично, пригласив в качестве фотографа8 и препаратора племянника Колю Маленького. Это путешествие оба они описали в своих дневниках, которые, к сожалению, сохранились не полностью.9 Особенно жаль трудов Коли Маленького, который, будучи смертельно больным, все-таки описывал очень подробно все приключения, случавшиеся с ним в странах Галла. Эту рукопись у него купил издатель, но во время революции и издатель, и рукопись с многочисленными снимками пропали. Н. С. и в дикой Африке никогда не терял присутствия духа. Так — рассказывал Коля Маленький — понадобилось им найти человека — проводника, знающего французский язык. Отцы иезуиты прислали несколько молодых людей, но никто из них не пожелал идти в неизведанные места к дикарям. Нашелся один — Фасика — который даже знал несколько слов по-русски. Но вот беда: его напускала тетка, и в то время, когда надо было выступать каравану, прислала людей, чтобы его увести. Начался спор. Фасику тянули вправо, тянули влево, и неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы вдруг не появился какой-то абиссинец, размахивавший палочкой над головой. Н. С., долго не думая, вырвал у него из рук палочку и замахнулся на него. «Что вы, что вы! — закричал Фасика, — ведь это ж судья!» Все кончилось вполне благополучно, судья, рассмотрев бумаги, разрешил взять переводчика и даже подарил Н. С. свою палочку, знак своего могущества, после чего все отправились к тетке Фасика, где засиделись до заката солнца. Как везде в тропических странах, сразу же опустилась страшная темнота. Возвращались в лагерь при свете факелов, и Коля М. вдруг обнаружил, что Н. С. где-то отстал. Как найти его в непроницаемой тьме среди зарослей, когда кругом слышны рычания зверей и хохот гиен? Оказалось, что он устал, сел отдохнуть и нечаянно уснул.
В другой раз подошли они к реке Уаби. Вместо моста была устроена переправа таким образом; на одном берегу и на противоположном росли 2 дерева, между ними был протянут канат, на котором висела корзина. В нее могли поместиться 3 человека и, перебирая канат руками, двигать корзинку к берегу. Н. С. очень понравилось такое оригинальное устройство. Заметив, что деревья подгнили или корни расшатались, он начал сильно раскачивать корзинку, рискуя ежеминутно упасть в реку, кишащую крокодилами. Действительно, едва они вылезли из корзинки, как одно дерево упало и канат оборвался.
В пути караван Н. С. встретился с двумя абиссинцами, которые шли к св. Гуссейну, чтобы он помог им отыскать пропавшего мула. Н. С. заинтересовался и повел караван к жилищу пророка. По дороге туземцы рассказывали ему много чудесного: как святой превратил неприятельское войско в камни, как гора перешла вслед за святым со своего места на новое и т. д.
Гуссейн принял европейцев с почетом,10 остался доволен поднесенными подарками, позволил им все осмотреть, но приказал зорко следить, чтобы они ничего не взяли, ни одного камушка, ни одной тряпочки.
Для испытания греховности человека служили 2 больших камня, между которыми был узкий проход. Надо было раздеться донага и пролезть между камнями в очень узкий проход. Если кто застревал — он умирал в страшных мучениях: никто не смел протянуть ему руку, никто не смел подать ему кусок хлеба или чашку воды. В этом месте валялось немало черепов и костей. Как не отговаривал Коля Маленький, Н. С. все-таки рискнул сделать опыт — пролезть между камнями. Коля М. говорил, что он боялся за дядю, как никогда в жизни! Все кончилось благополучно и Коля М. поспешил увести караван подальше, пока дядюшка не выдумал еще какого-нибудь «опыта». Однажды на них напало стадо буйволов. Их спасло только то, что дикие животные испугались, увидя лицо белого человека и повернули обратно. В другой раз они подверглись нападению обезьян, забравшись слишком глубоко в чащу леса. Коля Маленький побывал в зубах крокодила и спасся только благодаря своей находчивости, а мул, на котором он ехал, погиб.
Во время своего первого путешествия Н. С. заболел тропической малярией, во второй раз этой болезни подвергся Коля Маленький, и только доктор-абиссинец спас его от смерти.
Наступил 1914 г. Началась война с Германией. Н. С. из-за глаз не был призван,11 точно так же, как и Коля М., но они оба были патриоты и не могли оставаться в тылу: они записались вольноопределяющимися в лейб-гвардии кирасирский полк, стоявший в Царском Селе. Обоих их откомандировали в Школу прапорщиков. Н. С. назначили на фронт, а Колю М. по слабости легких оставили в тылу. Взятка писарю и вместо «негоден» поставили «годен», и Коля М. отправлен а полк. Отравленный ядовитыми газами, контуженный, он вернулся домой. Н. С. не был ни ранен, ни контужен, но за свою безумную смелость заслужил 2 Георгия12 и был направлен во Францию для успокоения наших солдат, бывших там с начала войны13. Н. С. совершенно разошелся с Ахматовой14 и записался с Анной Николаевной, урожденной Энгельгардт. Он надеялся, что молоденькая девушка (кто говорил, что дочка Бальмонта)15 более мягкого характера, скорее составит счастье его жизни. Но он глубоко ошибся: Ася была мелочна, глупа, жадна и капризна. Во время голода 1920-1921 он прислал ее с дочкой Леночкой в Бежецк и стал высылать миллионы на содержание жены и дочери, но Ася капризничала, требовала разнообразия на столе, а взять было нечего: картофель и молочные продукты, даже мясо с трудом можно было достать. Ася плакала, впадала в истерику, в то время как Леночка, стуча кулачками в дверь, требовала «каки», т. е. картофеля. Своими капризами Ася причиняла Анне Ивановне много неприятностей и даже болезней. Чтобы получить от мужа лишние деньги, она писала ему, будто бы брала у Александры Степановны в долг и теперь по ее «неотступной» просьбе должна ей возвратить. Выяснилось, что все выдумки, и Николай Степанович взял ее обратно в СПб.
Там она устроилась играть пажей в каком-то театре и танцевать.
«Знаешь, Шура, — сказала она в 1924 году Александре Степановне, приезжавшей туда на курсы, — когда я узнала о трагической смерти Коли, я даже плохо танцевала». После этого Александра Степановна с ней больше не видалась.
Дмитрий Степанович был кадровым офицером, участвовал в войне, имел награды. Жена его, Анна Андреевна Фрейганг16, безумно любя мужа, пошла в сестры милосердия в ту часть, где был Митя. Он был контужен, лежал в госпитале и после революции, когда было предложено, кто желает, возвращаться на родину, уехал с женой в Ригу к ее родителям, у которых было имение недалеко от г. Режицы 17. Сначала письма приходили часто, у Мити сильно болела нога, стала сохнуть, от контузии бывали нестерпимые головные боли. Затем пришло известие, что он умер.18 Вдова его, Анна Андреевна, очень милая особа, хорошая семьянинка, всегда относилась по-родственному к семье мужа, тем горестнее теперь не иметь о ней никаких известий.
Трагическая смерть Николая Степановича очень сильно поразила семью в Бежецке. Александра Степановна, которая первая узнала из газет об этом, сразу лишилась рассудка. «Как я скажу маме?» — твердила она, бегая по комнатам и ломая руки, и ничего не слушала, кто говорил, что Анна Ивановна уже все знает. Только один Лева (Лев Николаевич Гумилев) мог ее успокоить. Наконец, доктор дал ей снотворного, и она затихла. У Варвары Ивановны сделался потрясающий озноб, и она слегла и умерла 2/XII того же года. Что касается до Анны Ивановны, то кто-то уверил ее, что Николай Степанович не такой человек, чтобы так просто погибнуть, что ему удалось бежать, и он, разумеется, при помощи своих друзей и почитателей, проберется в свою любимую Африку. Эта надежда не покидала ее до смерти. Она ждала сына, ждала внука, и писала письма А<нне> А<ндреевне> А<хматовой>, умоляя сообщить, что она о них знает. Но черствое сердце А<нны> А<ндреевны> оставалось глухо к ее мольбам. Перед своей смертью Анна Ивановна — она четыре года лежала, не вставая, в постели, — попросила свою приятельницу А. С. К. написать под ее диктовку Леве письмо, в котором просила его не оставить «тетю Шуру и Аннушку»19, помогать им, так как они помогали ей в течение 20 лет, что она прожила у своей падчерицы в полном покое и довольстве, что было трудно достигнуть, ввиду голода и ухода Александры Степановны со службы. Продавали и меняли в Торгсине все, что желала Анна Ивановна. Она умерла 24 декабря 1942 г., прожив у Александры Степановны ровно 20 лет. Умерла спокойно, как жила: покушала манной каши, заснула в 6 часов вечера, а в 10 часов умерла, не просыпаясь, 88 лет от роду, «без двух девяносто», как говорил прадедушка.
На этом заканчивается семейная хроника Гумилевых.20
Примечания:
1. Неточность мемуариста: Дмитрий Степанович Гумилев родился 13 октября 1884г.
2. «Иисус отвечал им: Не написаноли в законе вашем: „Я сказал: Вы боги“» (Иоанн, 10, 34). Это восходит к Псалтири: «Я сказал: „Вы — боги, и сыны Всевышнего — все вы, но вы умрете как человеки, и падете как всякие из князей“» (Пс.,81,6-7).
Евангелие от Иоанна дало сильный творческий импульс, и уже в конце жизни Гумилев пишет:
Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог,
И в Евангелии от Иоанна
Сказано, что слово это — Бог (с. 312).
3. Ср.:
На песчаных дальних косогорах,
У лесных бездонных очастей
Вечно норы он копал, и в норах
Поджидал неведомых гостей (с. 512).
4. Гумилев прибыл в Париж летом 1906 г. и прожил там с перерывами до весны 1908 г. Отец умер в 1910г. Неточность мемуариста.
5. Неточность. О знакомстве А. А. Ахматовой (тогда еще Горенко) с Гумилевым см. воспоминания В. С. Срезневской с. 24 наст. изд.
6. Свадьба состоялась 25 апреля 1910 г. в Никольской церкви села Никольская слобода Остецкого уезда Черниговской губернии.
7. Упоминаются два путешествия — 1911 и 1913 гг. Последнее было предпринято по поручению Академии Наук. Подробнее об африканских путешествиях Гумилева см.: Давидсон А. Б. Муза Дальних Странствий // Африка: Лит. альманах, М.: Худ. лит., 1988. Вып. 9. .С. 642-716.
8. Снимки сохранились. Частично они использованы И. Е. Алимпиевым в фильме «Африканская охота» (ЛСДФ, 1988 г.). Негативы находятся в Музее этнографии народов мира им. Петра Великого.
9. Имеется в виду « Африканский дневники» Гумилева. Опубликован в № 14-15 «Огонька» за 1987 г. Черновые наброски продолжения «Дневника…» частично опубликованы В. Бронгулеевым. (Наше наследие. 1988. № 1).
10. Если мула в лесу ты не можешь найти,
Или раб убежал беспокойный,
Все получишь ты вдруг, обещав принести
Шейх-Гуссейну подарок пристойный (с. 297).
11. В «Свидетельстве о явке к исполнению воинской повинности при призыве 1907 г.», которое содержится в «Деле», отмечено, что Гумилев «подлежит воинской службе», но при освидетельствовании «признан совершенно неспособным к воинской службе и потому навсегда освобожден от нее». Документ этот был выдан Царскосельским уездным по воинской повинности присутствием 30 октября. 1907 г. Причиной освобождения от воинской повинности был астигматизм глаз у Гумилева.
12. Гумилев пробыл (с перерывами) около двух с половиной лет в составе дей ствующей армии. Летом 1914 г. прошел обучение в сводном кавалерийском полку в Новгороде, затем прибыл в лейб-гвардии Уланский полк, впервые попал на передовую на границе с Восточной Пруссией. 13 января 1915 г. получил Георгиевский крест 4-й степени, тогда же произведен в унтер-офицеры. 25 декабря 1915г. получает второй Георгиевский крест — 3-й степени. В марте 1916 г. переведен в 5-й гусарский Александрийский полк, куда прибыл 10 апреля 1916 г. Произведен в прапорщики. В январе 1917 г, был направлен в тыл для заготовки фуража. В мае 1917 г. получил командировку от Временного правительства в русский экспедиционный корпус и выехал в Париж с намерением ехать на Салоникский фронт.
13.Имеются в виду события в лагере русских войск Ля-Куртин во Франции. В ответ на требования солдат летом 1917 г. отправить их в Россию администрация ответила массовыми расстрелами.
14. В 1918г.
15.Ее мать была в первом замужестве за К. Д. Бальмонтом.
16. Воспоминания А. А. Гумилевой см. с. 61 наст. изд.
17. Ныне г. Резекне.
18. В 1922 г.
19.Т.е. Александру Степановну и Анну Михайловну.
20. Д. В. Куприянов составил 7 октября 1983 г. «Акт о захоронении Анны Ивановны Гумилевой и Александры Степановны Сверчковой», где, в частности, сказано: «Анна Ивановна Гумилева умерла в Бежецке 24 декабря 1942 г. Александра Степановна Сверчкова умерла там же 28 мая 1952 г. Организацией похорон обеих женщин занимался А. М. Переслегин. На похоронах присутствовали М. С. Переслегина. Николаевские (мать М… и дочь Н. П.), Кирсанова А. А. и другие близкие им.
Случилось так, что могилы Анны Ивановны и Александры Степановны на какое-то время были забыты, оставались без ухода. Но потом снова найдены, уточнено их место.