Памяти Н. С. Гумилёва

теги: современники

«Вот наступит лето, возьму в руки палку, мешок за плечи, и уйду за границу: как-нибудь проберусь», — говорил Николай Степанович Гумилёв, когда мы весной этого года, перед моим отъездом из Петрограда, прощались.


Я уехал. Общие знакомые писали, что он выпустил сборник стихотворений «Шатер». Потом пришло печальное сообщение о его аресте, но сообщавшие это добавляли, что его освобождения ждут со дня на день, ибо никакого серьезного обвинения ему предъявить не могут.

И вдруг ужасная телеграмма о его расстреле.

Кажется невероятным, чтобы даже советская, власть, власть в центре, где все же хорошо знают настроение и образ жизни наших писателей и поэтов, могла причислить его к кругу заговорщиков, роющих ей яму. Правда, раньше он был офицером, сражался на войне, а при большевиках не состоял на военной службе. Но своей принадлежности к офицерскому кругу он никогда не скрывал.

Он большевиком никогда не был; отрицал коммунизм и горевал об участи родины, попавшей в обезьяньи лапы кремлевских правителей. Но нигде и никогда публично против них не выступал. Не потому, что боялся рисковать собой — это чувство было чуждо ему, не раз на войне смотревшему в глаза смерти, — а потому, что это выходило за круг его интересов. Это была бы политика, а политика и он, поэт Гумилёв, — две полярности. Поэт, передавший на русском языке граненый хрустальный стиль Теофиля Готье, переводчик Гильгамеша, мечтатель экзотических картин природы далекой Абиссинии, певец героических деяний конквистадоров, он жил грезами за пределами окружающей современности и удивился бы, если бы его позвали на борьбу с нею. Его жизнь при большевиках была трагически тяжела. Он голодал и мерз от холода, но мужественно переносил все лишения. Ходил на Мальцевский рынок и продавал последний галстук, занимал у знакомых по полену, проводил целые дни в «Доме Литераторов»,1 потому что там было тепло и светло. Но все, на что мог решиться, это на побег, которого так и не осуществил.

Он жил литературой, поэзией. Жил сам и старался приобщить к ним других. Он был инициатором литературной студии при «Доме Искусств», — инициатором и главным руководителем. В жестокой, звериной обстановке советского быта это был светлый оазис, где молодежь, не погрязшая еще в безделье и спекуляции, находила отклики на эстетические запросы. Пусть его теория стихосложения была малонаучна, его взгляды порою причудливы. Но он умел внушить молодежи любовь к поэзии, развивать в ней вкус и понимание художественных красот. И молодежь его уважала, ценила его советы, и не один из молодых поэтов развился, благодаря его указаниям.

За А. Блоком — Гумилёв. Их не забудут и смерти их не простят большевикам.

Примечания:

Печатается по тексту в газете «Последние новости» (Париж) № 429, 9 сентября 1921. Это самый ранний известный нам мемуарного характера отклик на смерть Гумилёва. Следующим по времени (опять же из числа нам известных) следует считать отклик А. Амфитеатрова (см. настоящее издание); затем, говоря о хронологическом порядке, следует статья Андрея Левинсона «Блаженны мертвые» и очерк Алексея Толстого — оба представлены в настоящем издании.

Познер Соломон Владимирович (1880-1946) — автор воспоминаний «Дела и дни в Петрограде. Воспоминания и размышления, 1917-1921 г.», Берлин, 1923, (Эта информация о нем заимствована из книги Людмилы А. Фостер «Библиография русской зарубежной литературы. 1918-1968», т. 2).

1. О Доме Литераторов было написано немало. Приведем, однако, некоторые дополнительные сведения из малоизвестного источника. «Дом Литераторов: приют-убежище для голодных, зимой ночлежка для замерзающих. Люди, приходящие в „Дом“ кормиться, производят тяжелое впечатление: жадные, грязные, опустившиеся внешне, с потухшими глазами. Для публики, для внешнего декорума „Дом“ устраивает лекции, чествует юбиляров, оплакивает покойников, устраивает торжественные годовщины, Пушкинские дни, вечера Достоевского, — словом, держит раскрытой золотую книгу русской литературы». («В стране смерти» — письмо из России, опубликованное в «Последних новостях», № 458, 15 ноября 1921 г., стр. 2). Об авторе этого письма говорится в примечании от редакции: «Одним из членов нашей редакции получено письмо из Москвы от известного литератора… Печатаем выдержки из этого письма, по понятным причинам опустив ряд фамилий, в письме упоминающихся»).