Записано в 1965 на Радио Свобода, впервые в эфире в 1970, — пояснил Иван Толстой.
С Григорием Адамовичем беседует Виктор Франк.
Георгий Адамович:
Я помню собрания в ''Цехе поэтов''. Почти неизменно первым говорил Гумилев, говорил очень уверенно. Ахматова молчала, она слушала Гумилева, немножко иронически уже тогда относилась к нему, хотя она потом, уже после его смерти, изменила, может быть, к нему отношение. Я у меня такое впечатление. И одной фразой иногда будто говорила что-то такое, что подрывало эти очень умелые и очень тонкие и верные замечания, сделанные Гумилевым.
Виктор Франк: Один вопрос, Георгий Викторович. В это время, в те годы, когда вы с ней виделись в Петрограде, она была еще женой Гумилева, это было до ее расхода или развода?
Георгий Адамович: Я ее знал и женой. Я не помню, какой это был год, когда я в первый раз был у них в Царском Селе, у нее на коленях сидел ее сын, Лев Николаевич Гумилев, ему было года три, его кто-то, очевидно, научил фразам, он не понимал, что он говорит: ''Папа — формотворец, а мама — истеричка''. И он это повторял при общем хохоте, конечно.