Содержание

Переводы

1

Трепещет молния кривая
На горизонте зыбких вод.
Твоя цыновка — золотая,
Ты грезишь, приоткрыв свой рот.

На горизонте зыбких вод
Зарница блещет в пене белой,
Ты грезишь, приоткрыв свой рот,
Твое благоухает тело.

Зарница блещет в пене белой,
Ревущий ветер так жесток.
Твое благоухает тело,
Ты грезишь, нежный мой цветок.

Ревущий ветер так жесток,
Он рвется в глубине ущелья,
Ты грезишь, нежный мой цветок,
Душа исполнена веселья.

Он рвется в глубине ущелья,
Под неумолчный грохот вод.
Душа исполнена веселья,
Парит и к небесам плывет.

Под неумолчный грохот вод
Деревья рушатся угрюмо.
Парит и к небесам плывет
На крыльях самой нежной думы.

Деревья рушатся угрюмо
Оторван, катится гранит.
На крыльях самой нежной думы
Баюкай сердце, что горит.

Оторван, рушится гранит,
Вода ревет, его бросая.
Баюкай сердце, что горит,
Трепещет молния кривая.

2

Смотри! Вот жемчуга Маската
Убор тебе, о красота.
Струится кровь, красней граната,
Средь плит Гяурова моста.

Убор тебе, о красота,
На шею стройную, как ваза.
Средь плит Гяурова моста
Следят луну два мертвых глаза.

На шею, стройную как ваза,
Я добыл чудо из чудес.
Следят луну два мертвых глаза
В угрюмой глубине небес.

Я добыл чудо из чудес;
Но что с тобою бы сравнилось?
В угрюмой глубине небес.
Луна стеклом их отразилась.

Но что с тобою бы сравнилось?
Твой взор — свет молнии двойной.
Луна стеклом их отразилась,
Ночь пахнет кровью пролитой.

Твой взор — свет молнии двойной,
Люблю тебя, звезда творенья!
Ночь пахнет кровью пролитой,
Наш гнев изведал пресыщенье.

Люблю тебя, звезда творенья,
Светило ночи, дня восход!
Наш гнев изведал пресыщенье,
Гяур скатился в бездну вод.

Светило ночи, дня восход!
Твоим огнем душа объята.
Гяур скатился в бездну вод.
Смотри! Вот жемчуга Маската!

3

Под манговым навесом алым
Спи, руки раскидав слегка,
Огромный змей шевелит жалом
С кистей косматых тростника.

Спи, руки раскидав слегка,
Окутав легкой тканью тело.
С кистей косматых тростника
Сочится свет росою белой.

Окутав легкой тканью тело,
Ты позлащаешь тень кустов.
Сочится свет росою белой
Средь гнезд бенгальских воробьев.

Ты позлащаешь тень кустов.
В траве, как изумруд зеленой,
Средь гнезд бенгальских воробьев
Шмели жужжат неугомонно.

В траве, как изумруд зеленой,
Тебя увидевший, пропал.
Шмели жужжат неугомонно,
Бросаясь с пальмы на сандал.

Тебя увидевший, пропал,
До гроба будет он томиться.
Бросаясь с пальмы на сандал,
Орел за горлинкой стремится.

До гроба будет он томиться,
Однажды, женщина, люби!
Орел за горлинкой стремится,
Погибнуть ей в лесной глуби.

Однажды, женщина, люби!
Подходит Прао, споря с валом.
Погибнуть ей в лесной глуби
Под манговым навесом алым!

4

Твои краснеют ногти цветом хинны,
В подвесках щиколотки, как янтарь.
Я слышу, как рычит во тьме долины
Гроза Тимора, полосатый царь.

В подвесках щиколотки, как янтарь,
Твой сладок рот, как будто сот медвяный.
Гроза Тимора, полосатый царь
Он бродит, ставя в зарослях капканы.

Твой сладок рот, как будто сок медвяный,
Как птичье пенье, смех счастливый твой.
Он бродит, ставя в зарослях капканы,
Когда олень идет на водопой.

Как птичье пенье, смех счастливый твой,
Ты бегаешь проворнее газели.
Когда олень идет на водопой,
Два желтые зрачка пред ним затлели.

Ты бегаешь, проворнее газели,
Но сердце лжет и неправдив твой рот!
Два желтые зрачка пред ним затлели,
Смертельный трепет вдруг его берет.

Но сердце лжет и неправдив твой рот!
В моей руке пылает нож мой медный.
Смертельный трепет вдруг его берет,
Охотник царственный на жертве бедной.

В моей руке пылает нож мой медный,
Лишь мне принадлежит твоя любовь.
Охотник царственный на жертве бедной,
Из-под стальных когтей струится кровь.

Лишь мне принадлежит твоя любовь,
Умри. Последний поцелуй единый!
Из-под стальных когтей струится кровь.
Твои краснеют ногти цветом хинны.

5

О бледный рот и взор застылый!
В моей душе горька печаль.
Прохладный ветр надул ветрило,
Запенилась морская даль.

В моей душе горька печаль:
Вот голова моей любимой!
Запенилась морская даль,
Мой Прао мчит неудержимо.

Вот голова моей любимой!
Я крисом сам ее отсек.
Мой Прао мчит неудержимо,
Бросаясь, точно человек.

Я крисом сам ее отсек,
По мачте кровь ее струится,
Бросаясь, точно человек,
Ныряет Прао и кружится.

По мачте кровь ее струится,
Последний хрип ее со мной.
Ныряет Прао и кружится,
Бьет море мрачно в свод ночной.

Последний хрип ее со мной.
Ответь мне! Я убил тебя ли?
Бьет море мрачно в свод ночной,
Рвет молния седые дали.

Ответь мне! Я убил тебя ли?
Таков был рок, ведь я любил.
Рвет молния седые дали,
Провал бездонный зев открыл.

Таков был рок, ведь я любил.
Пока я жив, забыть нет силы.
Провал бездонный зев открыл,
О бледный рот и взор застылый!

____

Pantouns Malais

I.

L'éclair vibre sa flèche torse
À l'horizon mouvant des flots.
Sur ta natte de fine écorce
Tu rêves, les yeux demi-clos.

À l'horizon mouvant des flots
La foudre luit sur les écumes.
Tu rêves, les yeux demi-clos,
Dans la case que tu parfumes.

La foudre luit sur les écumes,
L'ombre est en proie au vent hurleur.
Dans la case que tu parfumes
Tu rêves et souris, ma fleur!

L'ombre est en proie au vent hurleur,
Il s'engouffre au fond des ravines.
Tu rêves et souris, ma fleur!
Le cœur plein de chansons divines.

Il s'engouffre au fond des ravines,
Parmi le fracas des torrents.
Le cœur plein de chansons divines,
Monte, nage aux cieux transparents!

Parmi le fracas des torrents
L'arbre éperdu s'agite et plonge.
Monte, nage aux cieux transparents,
Sur l'aile d'un amoureux songe!

L'arbre éperdu s'agite et plonge,
Le roc bondit déraciné.
Sur l'aile d'un amoureux songe
Berce ton cœur illuminé!

Le roc bondit déraciné
Vers la mer ivre de sa force.
Berce ton cœur illuminé!
L'éclair vibre sa flèche torse.

II.

Voici des perles de mascate
Pour ton beau col, ô mon amour!
Un sang frais ruisselle, écarlate,
Sur le pont du blême giaour.

Pour ton beau col, ô mon amour,
Pour ta peau ferme, lisse et brune!
Sur le pont du blême giaour
Des yeux morts regardent la lune.

Pour ta peau ferme, lisse et brune,
J'ai conquis ce trésor charmant.
Des yeux morts regardent la lune
Farouche au fond du firmament.

J'ai conquis ce trésor charmant,
Mais est-il rien que tu n'effaces?
Farouche au fond du firmament,
La lune reluit sur leurs faces.

Mais est-il rien que tu n'effaces?
Tes longs yeux sont un double éclair.
La lune reluit sur leurs faces,
L'odeur du sang parfume l'air.

Tes longs yeux sont un double éclair;
Je t'aime, étoile de ma vie!
L'odeur du sang parfume l'air,
Notre fureur est assouvie.

Je t'aime, étoile de ma vie,
Rayon de l'aube, astre du soir!
Notre fureur est assouvie,
Le Giaour s'enfonce au flot noir.

Rayon de l'aube, astre du soir,
Dans mon cœur ta lumière éclate!
Le Giaour s'enfonce au flot noir!
Voici des perles de mascate.

III.

Sous l'arbre où pend la rouge mangue
Dors, les mains derrière le cou.
Le grand python darde sa langue
Du haut des tiges de bambou.

Dors, les mains derrière le cou,
La mousseline autour des hanches.
Du haut des tiges de bambou
Le soleil filtre en larmes blanches.

La mousseline autour des hanches,
Tu dores l'ombre, et l'embellis.
Le soleil filtre en larmes blanches
Parmi les nids de bengalis.

Tu dores l'ombre, et l'embellis,
Dans l'herbe couleur d'émeraude.
Parmi les nids de bengalis
Un vol de guêpes vibre et rôde.

Dans l'herbe couleur d'émeraude
Qui te voit ne peut t'oublier!
Un vol de guêpes vibre et rôde
Du santal au géroflier.

Qui te voit ne peut t'oublier;
Il t'aimera jusqu'à la tombe.
Du santal au géroflier
L'épervier poursuit la colombe.

Il t'aimera jusqu'à la tombe!
Ô femme, n'aime qu'une fois!
L'épervier poursuit la colombe;
Elle rend l'âme au fond des bois.

Ô femme, n'aime qu'une fois!
Le Praho sombre approche et tangue.
Elle rend l'âme au fond des bois
Sous l'arbre où pend la rouge mangue.

IV.

Le hinné fleuri teint tes ongles roses,
Tes chevilles d'ambre ont des grelots d'or.
J'entends miauler, dans les nuits moroses,
Le Seigneur rayé, le Roi de Timor.

Tes chevilles d'ambre ont des grelots d'or,
Ta bouche a le goût du miel vert des ruches.
Le seigneur rayé, le roi de Timor,
Le voilà qui rôde et tend ses embûches.

Ta bouche a le goût du miel vert des ruches,
Ton rire joyeux est un chant d'oiseau.
Le voilà qui rôde et tend ses embûches:
C'est l'heure où le daim va boire au cours d'eau.

Ton rire joyeux est un chant d'oiseau,
Tu cours et bondis mieux que les gazelles.
C'est l'heure où le daim va boire au cours d'eau;
Il a vu jaillir deux jaunes prunelles.

Tu cours et bondis mieux que les gazelles,
Mais ton cœur est traître et ta bouche ment!
Il a vu jaillir deux jaunes prunelles;
Un frisson de mort l'étreint brusquement.

Mais ton cœur est traître et ta bouche ment!
Ma lame de cuivre à mon poing flamboie.
Un frisson de mort l'étreint brusquement:
Le royal chasseur a saisi sa proie.

Ma lame de cuivre à mon poing flamboie;
Nul n'aura l'amour qui m'était si cher.
Le royal chasseur a saisi sa proie;
Dix griffes d'acier lui mordent la chair.

Nul n'aura l'amour qui m'était si cher,
Meurs! Un long baiser sur tes lèvres closes!
Dix griffes d'acier lui mordent la chair.
Le hinné fleuri teint tes ongles roses!

V.

Ô mornes yeux! Lèvre pâlie!
J'ai dans l'âme un chagrin amer.
Le vent bombe la voile emplie,
L'écume argente au loin la mer.

J'ai dans l'âme un chagrin amer:
Voici sa belle tête morte!
L'écume argente au loin la mer,
Le Praho rapide m'emporte.

Voici sa belle tête morte!
Je l'ai coupée avec mon kriss.
Le Praho rapide m'emporte
En bondissant comme l'axis.

Je l'ai coupée avec mon kriss;
Elle saigne au mât qui la berce.
En bondissant comme l'axis
Le Praho plonge ou se renverse.

Elle saigne au mât qui la berce;
Son dernier râle me poursuit.
Le Praho plonge ou se renverse,
La mer blême asperge la nuit.

Son dernier râle me poursuit.
Est-ce bien toi que j'ai tuée?
La mer blême asperge la nuit,
L'éclair fend la noire nuée.

Est-ce bien toi que j'ai tuée?
C'était le destin, je t'aimais!
L'éclair fend la noire nuée,
L'abîme s'ouvre pour jamais.

C'était le destin, je t'aimais!
Que je meure afin que j'oublie!
L'abîme s'ouvre pour jamais.
Ô mornes yeux! Lèvre pâlie!