Содержание

Биография и воспоминания / Биография

Статья посвящена изучению русского литературного Парижа первой половине XX века, отображению парижского периода в творчестве русских писателей Николая Гумилёва и Анны Ахматовой. Автор изучает парижские маршруты, встречи, события писателей.

Культурный ландшафт Парижа первой половины двадцатого века немыслим без Русского архипелага, который, подобно Атлантиде, уходит на дно. И задача историков, литературоведов, лингвистов — общими усилиями воспрепятствовать растворению в небытии этого уникального феномена. Сфера моих исследовательских интересов — русский литературный Париж, и свои задачи я вижу в максимально возможном выявлении парижских адресов русских литераторов, определении точного времени их проживания по этим адресам в соотнесении с их человеческой и творческой биографией, изучение парижского контекста в их творчестве (русская литература в Париже и Париж в русской литературе), как итог — создание карты русского Парижа с нанесенными на него адресами (не только личными, но и адресами «культурных урочищ», а также — редакций журналов и газет).

Настоящая статья посвящена двум «островам» этого архипелага — Н. С. Гумилёву и А. А. Ахматовой, их парижским маршрутам, встречам, событиям.

Гумилёв Николай Степанович (1886-1921), поэт, создатель школы акмеизма, переводчик, литературный критик, впервые приехал в Париж двадцатилетним, сразу по окончании царскосельской гимназии в июле 1906 г. В планах его было остаться здесь на пять лет, о чем он сообщал в письме своему литературному учителю В. Брюсову¹, но в реальности в этот свой приезд проведет он в Париже около двух лет.

Годы эти окажутся для него весьма насыщенными. В 1906 г. он посещает лекции по французской литературе в Сорбонне и поселяется в Латинском квартале неподалеку от университета (68, bid Saint-Germain (5^e)), где проведет лето и начало осени. Впрочем, как студент особой усердностью Гумилёв не отличается: его влечет несхоластическое, живое бурление Парижа — Монмартр, Монпарнас, общение с писателями и художниками. Но прежде всего — творчество и литературная жизнь. Он много пишет, отсылает стихи (по несколько в каждом письме) на суд Брюсову, среди них — такие несомненные шедевры, как «Волшебная скрипка». Отвечая на вопрос Брюсова о влиянии Парижа на его внутренний мир, молодой поэт приходит к выводу: «он дал мне сознанье глубины и серьезности самых мелких вещей, самых коротких настроений»².

В октябре 1906 г. в Париже проходит выставка, устроенная С. Дягилевым: «Два века русской живописи и скульптуры». Гумилёв посещает ее, но на просьбу Брюсова написать о ней статью, отвечает отказом, мотивируя это так: «Я не могу написать о ней в стиле Сологуба: я не мистик. Я не могу написать в стиле Макса Волошина: я не художник. Написать же в моем собственном стиле я мог бы только о двух, трех картинах Врубеля, о Бенуа и о Феофилактове. А подобная статья не заслуживала бы даже названия "впечатлений от выставки Дягилева"»³.

Осенью Гумилёв переезжает в район Монпарнаса (25, rue de la Gaite (14^e)). Улочка, на которой он живет, красноречиво описана его современником: «Rue Gaite даже в Париже в своем роде единственная уличка. Крошечная, узкая, грязная, расположенная почти на окраине, в квартале, заселенном рабочими, ремесленниками, мелкими чиновниками, она живет циклически: утром, когда армия служащих, подённых, мидинеток устремляется по ней на работу, на правый берег; часам к пяти, когда <эта> армия, потрепанная, усталая, возвращается домой и с 7-8 час<ов> вечера, когда она становится олицетворением бесшабашного веселья»⁴.

В это время Гумилёв пытается познакомиться с русскими поэтами и писателями «старшего поколения», находившимися в Париже. Он пишет Бальмонту — тот не отвечает. Он идет с рекомендательным письмом к Мережковским — его, можно сказать, выставляют за дверь, предварительно устроив экзамен на предмет философско-политических убеждений и заключив в итоге: «Вы, голубчик, не туда попали! Вам здесь не место! Знакомство с Вами ничего не даст ни Вам, ни нам. Говорить о пустяках совестно, а на серьезных вопросах мы все равно не сойдемся»⁵.

В январе 1907 г. Гумилёв вместе с друзьями-художниками начинает выпускать «двухнедельный журнал искусства и литературы» — «Сириус». Журналу не хватает средств (все участники проекта работают без гонораров) и сотрудников (Гумилёв — в тайне даже от своих соратников по «Сириусу» — печатается не только под своим именем, но и под псевдонимом Анатолий Грант). Во 2-м номере «Сириуса», вышедшем в конце февраля или начале марта 1907 г., опубликованы стихи Анны Горенко — это литературный дебют Анны Ахматовой. Но «Сириус» сиял недолго — в марте или начале апреля вышел третий, и последний его номер.

В конце лета Гумилёв знакомится с Е. И. Дмитриевой (будущей Черубиной де Габриак), они много гуляют по Парижу, Гумилёв читает ей свои стихи. Уже после гибели поэта, Е. И. Дмитриева напишет строки памяти Анатолия Гранта (посвященным было ясно, кто скрывался за этим именем), где вспомнит и об их парижских прогулках:

Помню вечер в холодном Париже,
Новый мост, утонувший во мгле...
Двое русских, мы сделались ближе.
Вспоминая о Царском Селе.

В это время (лето 1907) Гумилёв живет по адресу: 1, rue Joseph-Bara (6^e). С ноября Гумилёв регулярно посещает литературные пятницы поэта Рене Гиля, компанию ему обычно составлял Н. Деникер (племянник И. Ф. Анненского — директора царскосельской гимназии, где учился Гумилёв). Деникеры жили в казенном доме прямо на территории Jardin des Plantes (Ботанический сад, где находился также и зверинец с редкими животными) — излюбленном месте прогулок богемной парижской молодежи. Очень любил там бывать и Гумилёв. Причем благодаря тому, что у Деникера был ключ от сада, туда можно было проникнуть и ночью, наблюдая природную, скрытую от глаз дневного посетителя жизнь животных: гиен, крокодилов, тибетских медведей.

В январе 1908 года Гумилёв за свой счет издает вторую книгу стихов — "Романтические цветы". Говоря об этой книге, критики отметят, что «все почти реминисценции, которыми питается его мысль — наследие французской поэзии» и назовут автора «французским поэтом на русском языке».⁶

Первый парижский период (1906-1908 гг.) исследователи называют иногда «темным периодом» жизни Гумилёва⁷. Его «квадривиум» этих лет — это нищета, знакомство с эфиром, увлечение спиритизмом, суицидальные попытки.

25 апреля 1910 г. состоится свадьба Н. Гумилёва и А. Ахматовой, и в мае этого года они приедут в Париж, поселившись по адресу: 10, rue Bonaparte (6^e). «В Париже, — вспоминает С. Маковский, — они отдались всей душой музеям города-светоча и французской литературе»⁸.

В последний раз Гумилёв приедет в Париж в июле 1917 г. Когда началась первая мировая война, он записался вольноопределяющимся в Ее Величества лейб-гвардии Уланский полк и просил направить его в русский экспедиционный корпус на Салоникский фронт. Путь в Салоники лежал через Париж, но там Гумилёва прикомандировали к Военному Комиссару Е. И. Раппу (в качестве офицера для связи и особых поручений), при котором он и оставался до конца 1917 г., встретив во Франции известия об октябрьских событиях в России. Поселяется он в отеле "Galilee" (54, Rue Galilee, hotel (8^e)). Место службы Гумилёва размещается неподалеку, в том же восьмом округе: 59, rue Pierre Charron (8^e).

В этот период Гумилёв сближается с художниками М. Ларионовым и Н. Гончаровой, в лице которых обретет близких ему людей и надежных друзей («Я по-прежнему постоянно с Гончаровой и Ларионовым, люблю их очень»⁹). До того, как начинается его интенсивная военная служба, они много времени проводят вместе. Гумилёв посвящает своим друзьям стихи:

Восток и нежный и блестящий
В себе открыла Гончарова,
Величье жизни настоящей
У Ларионова сурово.

Ларионов вспоминает об их совместных прогулках: «Вообще он был непоседой — Париж знал хорошо и отличался удивительным умением ориентироваться. Половина наших разговоров проходила об Анненском и о Жерар де Нервале. Имел странность в Тюильри садиться на бронзового льва, который одиноко скрыт в зелени в конце сада почти у Лувра»¹⁰.

Друзья помогают Гумилёву осуществить его давнюю мечту — собрать коллекцию восточной живописи, в связи с чем они не раз посещают лавку антиквара Туссена (Toussaint) в шестом округе: 33, rue de Seine (6^e) (в настоящее время здесь расположена галерея африканского искусства Lucas Ratton).

В Париже Гумилёв переживает увлечение Еленой Карловной Дюбуше, работавшей в той же русской миссии, что и он. Этому сильному и безответному чувству поэта («Вот и монография готова,/Фолиант почтенной толщины: «О любви несчастной Гумилёва/В год четвертый мировой войны»») мы обязаны циклом стихов, составивших сборник «К Синей звезде», вдохновленных девушкой «с газельими глазами», которая предпочла «отважному конкистадору» благополучного американца:

Вот девушка с газельими глазами
Выходит замуж за американца.
Зачем Колумб Америку открыл?!

Е. Рапп отвечал за поддержание порядка в русских войсках, а в них с июня начался разброд: солдаты расквартированной в Ла-Куртин (близ Лиможа) 1-ой бригады поднимают бунт, требуя отправки в Россию, и Гумилёва направляют туда для «урегулирования ситуации». Вернувшись, он подает рапорт в стихах об увольнении:

Должна комиссия решить.
Что ждет меня — восторг иль горе:
В какой мне подобает быть
Из трех фатальных категорий
Коль в первой — значит суждено:
Я кров приветный сей покину
И перееду в Camp Cournos
Или в мятежную Куртину.
А во второй — як Вам приду —
Пустите в ход свое влиянье:
Я в авиации найду
Меня достойное призванье.
Мне будет сладко в вышине.
Там воздух чище и морозней.
Оттуда не увидеть мне
Контрреволюционных козней.
Но если б рок меня хранил
И оказался бы я в третьей.
То я останусь там где был,
А вы стихи порвите эти.

Он остается в третьей категории — Рапп не отпускает его от себя. Но здоровье Гумилёва пошатнулось, он обращается в Санитарный отдел, его направляют в госпиталь, расположенный в парижском предместье Ванв (Vanves). Здесь и в наши дни находится лечебница Seguin Michele (18, Place de la Republique, Vanves).

В конце декабря французское правительство приняло решение, согласно которому командование русскими войсками переходило к французам, тем самым русский экспедиционный корпус фактически расформировывался. Гумилёв подает рапорт о назначении на Месопотамский фронт. В конце января 1918 г. его направляют в Англию, где должен решиться вопрос о его дальнейшей службе. Но из Англии его в конце апреля вместо Месопотамии отправляют — через Мурманск — в Россию. Пароход «Handland», на котором плывет Гумилёв, делает остановку в Гавре на несколько дней. Он воспользуется этой стоянкой, чтобы в последний раз заехать в столь любимый им Париж, «где пел Гюго, где жил Вольтер, / Страдал Бодлер, богов товарищ»... Его последний парижский адрес: 33-37, Rue Cambon, Hotel Castille (1^er), здесь в это время живут и Ларионов с Гончаровой. Поэт отправится в Латинский квартал, чтобы пройти напоследок по любимым с юности местам: улицам Ульм (Rue d'Ulm), Муфтар (Rue Mouffetard), Гей-Люссак (Rue Gay-Lussac), Люксембургскому саду. Ботаническому саду (Jardin des Plantes). На прощание скажет, обращаясь к покидаемой им стране:

Франция, на лик твой просветленный
Я еще, еще раз обернусь,
И как в омут погружусь бездонный,
В дикую мою, родную Русь.

Этот, по словам его друга Н. Оцупа, «свободный, прямой, бесстрашный, верующий, добрый человек», этот «поэт, менестрель, звонким, веселым голосом будивший от сна "Русь славянскую, печенежью"»¹¹, будет расстрелян чекистами в августе 1921 г.

Что касается Анны Андреевны Ахматовой (1889-1966), то в Париже она была три раза. В первый раз — в мае 1910 г. вместе с Н. С. Гумилёвым (10, rue Bonaparte (6е)): это было их свадебное путешествие. В кафе «Ротонда», где собиралась в начале двадцатого века монпарнасская богема, Ахматова знакомится с Амедео Модильяни. Они не могли не заметить друг друга. Эта встреча будет иметь свое продолжение. В следующем, 1911 г., в середине мая, Ахматова уже одна приезжает в Париж, где она пробудет до середины июля. Она вновь поселяется на rue Bonaparte (6е), мастерская Модильяни находится на Монпарнасе: 14, Cite Falguiere (15е). Ахматова бывает у него в мастерской, а кроме того, они много гуляют по городу, читают стихи, с радостью обнаруживая сходство поэтических пристрастий. Этому периоду посвящен мемуарный очерк А. Ахматовой «Амедео Модильяни», позволяющий нам увидеть глазами самой Ахматовой отношения между никому не известным художником и начинающей поэтессой («Ахматова еще не была Ахматовой, да и Модильяни еще не был Модильяни», как писал И. Эранбург¹²[18]): «Вероятно, мы оба не понимали одну существенную вещь: все, что происходило, было для нас обоих предысторией нашей жизни: его — очень короткой, моей — очень длинной. Дыхание искусства еще не обуглило, не преобразило эти два существования, это должен был быть светлый, легкий предрассветный час. Но будущее, которое, как известно, бросает свою тень задолго перед тем, как войти, стучало в окно, пряталось за фонарями, пересекало сны и пугало страшным бодлеровским Парижем, который притаился где-то рядом.

[...] В это время Модильяни бредил Египтом. Он водил меня в Лувр смотреть египетский отдел, уверял, что все остальное (tout le reste) недостойно внимания.

[...] Рисовал он меня не с натуры, а у себя дома, — эти рисунки дарил мне. Их было шестнадцать. Он просил, чтобы я их окантовала и повесила в моей комнате. Они погибли в царскосельском доме в первые годы Революции. Уцелел тот, в котором меньше, чем в остальных, предчувствуются его будущие «ню»...»¹³.

Безбытная, легко расстающаяся с вещами, щедро раздаривающая книги и украшения, с этим рисунком Ахматова не расставалась никогда. Корней Чуковский вспоминает: «Не расставалась она только с такими вещами, в которых была запечатлена для нее память сердца. То были ее «вечные спутники»: шаль, подаренная ей Мариной Цветаевой, рисунок ее друга Модильяни, перстень, полученный ею от покойного мужа»¹⁴.

В третий, и последний, раз Ахматова приезжает в Париж в июне 1965 г., возвращаясь из Лондона, куда она ездила получать диплом почётного доктора Оксфордского университета. Она останавливается в отеле «Наполеон» по адресу: 38-40, avenue de Friedland (8е). И здесь, в отеле, она назначает встречу другу своей юности, адресату многих своих стихотворений, имя которого прочитывается в ее акростихе, написанном в 1916 г.:

Песенка

Бывало, я с утра молчу
О том, что сон мне пел.
Румяной розе и лучу
И мне — один удел.
С покатых гор ползут снега,
А я белей, чем снег.
Но сладко снятся берега
Разливных мутных рек.
Еловой рощи свежий шум
Покойнее рассветных дум.

Борис Анреп — художник, мозаичист, еще до революции уехавший работать в Лондон, а после революции навсегда обосновавшийся там. Создавая многофигурную мозаику, выложенную на полу вестибюля Национальной галереи, моделью для Сострадания Анреп выбрал портрет Ахматовой. В 1916 г., перед его отъездом в Англию, Ахматова подарила ему на прощание и на вечную память кольцо-оберег (золотое, снаружи покрытое черной эмалью, с маленьким брильянтом в центре), которому она приписывала таинственную силу и которое он хранил долгие годы. Но во время войны кольцо у него украли. Он горько переживал утрату, очень боялся, что Ахматова спросит его о кольце, и эти переживания омрачили встречу с той, от которой его отделяли 48 лет разлуки. И которую он с трудом узнал: «В кресле сидела величественная полная дама. Если бы я встретил ее случайно, я никогда бы не узнал ее, так она изменилась. «Екатерина Великая», — подумал я»¹⁵. Он так и не решился признаться ей в пропаже кольца...

В заключение выстроим парижский маршрут Н. Гумилёва и А. Ахматовой по округам:

Таблица 1

Гумилёв Н. С. (1886-1921)

Ахматова А. А. (1889-1966)

1. Гумилёв Н. С. Полное собрание сочинений. Т.8. Письма. – Москва : Воскресенье, 2007. – С. 10..
2. Гумилёв Н. С. Цит. пр. – С. 23.
3. Там же. – С. 32.
4. Боровой А. “Париж был и остается значительнейшим фактом моей биографии...” / Публ. С. В. Шумихина // Диаспора: Новые материалы. – Париж ; СПб., 2004. [Вып.] VI. – С. 29.
5. Гумилёв Н. С. Цит. пр. – С. 33.
6. Левинсон А. Я. Гумилёв. Романтические цветы // Pro et contra. Личность и творчество Николая Гумилёва в оценке русских мыслителей и исследователей. – Санкт-Петербург : Изд-во Русской христианской гуманитарной академии [РХГА], 2000. – С. 351-352.
7. Зобнин Ю. В. Странник духа (о судьбе и творчестве Гумилёва) // Pro et contra. Личность и творчество Николая Гумилёва в оценке русских мыслителей и исследователей. – Санкт-Петербург : Изд-во Русской христианской гуманитарной академии [РХГА], 2000. – С. 23.
8. Маковский С. Николай Гумилёв по личным воспоминаниям // Николай Гумилёв в воспоминаниях современников . – Москва : Вся Москва, 1990. – С. 83.
9. Гумилёв Н. С. Цит. пр. – С. 210.
10. Евгений Степанов, Андрей Устинов. Николай Гумилёв – встречи в Париже в 1917-1918 годах (По материалам архивов Михаила Ларионова и Глеба Струве). «Наше Наследие» 2011, No 100 [электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.nasledie-rus.ru/podshivka/10015.php
11. Оцуп Н. Николай Гумилёв // Оцуп Н. Океан времени. – Санкт-Петербург-Дюссельдорф : Logos, 1993. – С. 584.
12. Эренбург И. Г. Люди, годы, жизнь. – Москва : Вагриус, 2006. – С. 165.
13. Ахматова А. Амедео Модильяни // Стихи и проза. – Ленинград : Лениздат, 1977. – С. 562-571.
14. Чуковский К. Анна Ахматова. [электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.chukfamily.ru/Kornei/ Prosa/akhmatova.htm
15. Анреп Б. О черном кольце [электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.akhmatova.org/articles/ anrep.htm

* Статья представлена на конференции, организованной при финансовой поддержке РГНФ и фонда «Дом наук о человеке» (Франция). Проект № 15-22-08501 «Организация и проведение научной конференции (с международным участием) «Ландшафт в нарративе памяти. Реальность. Образ. Моделирование».