Ведьма
Н. Гумилёву
Луна, как голова, с которой
Кровавый скальп содрал закат,
Вохрой окрасила просторы
И замутила окна хат.
Потом, расталкивая тучи,
Стирая кровь о их бока,
Взошла и — желтый и тягучий
Погнала луч издалека.
И в хате мшистой, кривобокой
Закопошилось, поползло,
И скоро — пристальное око
Во двор вперилось сквозь стекло.
И в тишине сторожкой можно
Расслышать было, как рука
Нащупывала осторожно
Задвижку — возле косяка.
Без скрипа, шелеста и стука
Горбунья вылезла и — вдруг
В худую жилистую суку
Оборотилась и — на луг.
Цеплялась острыми когтями,
Перескочила через тын,
И вот — прыжки несут уж сами
Туда, где лег кротом овин.
А за овином, в землю вросшим, —
Коровье стойло: жвачка, сап.
Подкрадывается к гор?же,
Зажавши хвост меж задних лап.
Один, другой, — совсем нетвердый,
Прозрачно-легкий, легкий шаг,
И — серая собачья морда
Нырнула вглубь в полупотьмах.
В углы шарахнулась скотина.
Не помышляя о грехе,
Во сне подпасок долгоспинный
Раскинулся на кожухе.
И от кого-то заскорузлой
Отмахивается рукой…
А утром — розовое сусло
(Не молоко!) — пошлет удой.
А если б и очнулся пастырь,
Не сцапал бабы б все равно:
Прикинется метлой вихрастой,
Валяется бревном-бревно.
И только первого приплода
Опасен ведьмам всем щенок:
Зачует, ох, и — огороды
Гребет ногами наутек.
И в низкой хате мелкой дрожью
Исходит, корчась на печи,
Как будто гибель — кару Божью —
Несли в щенке луны лучи!