“«Старая Персия», соединившая в себе зороастрийскую и мусульманскую духовную традицию, находилась в центре внимания русских поэтов «серебряного века» и, в частности, Н. С. Гумилёва, выступавшего в переписке с Ларисой Рейснер под именем Гафиза — величайшего поэта-мистика средневекового Ирана. Культурноним Персии необыкновенно важен для Гумилёвской сакральной географии, представляющей собой систему особым образом организованных священных центров земли, топонимов, наполненных культурными и мифологическими смыслами. Такие топонимы становятся в Гумилёвской поэтической географии культуронимами, а интерпретация культуронима Персии необыкновенно важна для трактовки значения «нежного и блестящего Востока» в творчестве Гумилёва.„
“В бумагах Глеба Петровича Струве в Гуверовском архиве (Стенфорд, США) хранится копия листка с портретом неизвестного мужчины, со стихоподобным текстом неустановленного автора и с развернутой сигнатурой Н. Гумилева:
Н Гумилев
Шарантон
близь Парижа
Франция
Эпохи первой Республики„
“Устами странника Сладкопевцева, персонажа повести «Веселые братья», Николай Степанович Гумилёв излагает свою теорию о внутреннем зрении настоящего Творца, о подвластном лишь ему — следующем, более высоком измерении. Подобно более простым и доступным физическим измерениям «Ширины», «Глубины» и «Высоты», это новое измерение называется «Внутриной». О нем поведал слушателям один из Гумилёвских «веселых братьев» — Евменид Сладкопевцев.„
“1
Николай Степанович Гумилёв был не только выдающимся поэтом, но и тонким, проницательным литературным критиком. В годы, в которые он жил, это не было исключением.„
“Имя Николая Гумилёва к моменту возвращения его, на второй год перестройки, в литературу (1986) было под запретом более шестидесяти лет. В ряду так называемых «возвращенных имен» оно возникло одним из последних, много позже, например, М. Цветаевой или О. Мандельштама, а до них С. Есенина и А. Блока, а также некоторых других.„
