Китайский цикл Николая Гумилёва
«Сердце билось как загнанный зверь,
И хотелось неведомых далей…»
«Все мы, товарищи, верим в море, можем отплыть в далекий Китай…», — восклицал в далеком 1910 году Николай Гумилёв, поэт серебряного века, тонкий лирик, певец «романтических цветов» и заморских стран. Впрочем, он верил не только в море, но еще и в «тайны дивных снов», в звезды с «застывшего небосклона» и в дальние страны счастья — даже за чертою бытия.
Муза дальних странствий была проводником поэта в непроходимых джунглях Центральной Африки, в огнедышащих песках Сахары, в верховьях многоводного Нила, в мрачных горах Абиссинии и экзотических лесах Мадагаскара, в древних городах Европы и Ближнего Востока, на Антильских островах и в Средиземном море…
Старая нянька была права в своем предсказании в грозовую ночь рождения Николая Степановича Гумилёва 3 апреля 1886 года: «У Колечки будет бурная жизнь». Действительно, так и было. И судьба хранила его во всех путешествиях и скитаниях-вплоть до самого расстрела в 1921 году… Кто знает, может, не оборвись его жизнь так внезапно, — он смог бы совершить ту поездку, о которой грезил еще в юности и которой так и не суждено было сбыться — в Китай.
Интерес к этой стране возник у Гумилёва задолго до создания сборника китайских стихов «Фарфоровый павильон». Неслучайно в стихотворении «Путешествие в Китай» (1910 год) он писал: «Только в Китае мы якорь бросим, хоть на пути и встретим смерть!» (Прямо хрестоматийное: «увидеть Париж — и умереть», не правда ли?) Увы, не удалось ему, кинув «заветный рай», любоваться далью в «розовой пене», грезить в ночи у пальм и любоваться китайскими девами, «обвившими бедра зеленым плащом»…
Художника влекла к себе поэтическая культура этой страны, «вещность», предметность китайской поэзии при ее явной склонности к философским обобщениям. К тому же живописный, экзотический, богатый красками и звуками Китай не мог не стать для него еще одним уголком «земли обетованной», куда его, хотя бы мысленно, могли увезти столь любимые им моря и капитаны. На стремление Гумилёва побывать «за всеми океанами» повлияли, как это ни парадоксально, полотна французского художника-постимпрессиониста Поля Гогена, которые он видел в Салоне еще в те времена, когда был слушателем всемирно известной Сорбонны. Там же, во Франции, в 1918 году Гумилёв начинает создавать вольные переложения китайских авторов, полные философского смысла: «Луна на море», «Природа», «Дорога», «Соединение», «Счастье» — сами названия стихов китайского цикла говорят о стремлении поэта постичь вечные вопросы бытия.
Из красного дерева лодка моя,
И флейта моя из яшмы.
Водою выводят пятно на шелку,
Вином — тревогу из сердца.
И если владеешь ты легкой ладьей,
Вином и женщиной милой,
Чего тебе надо еще? Ты во всем
Подобен гениям неба.
Точного соотнесения «русско-китайских» стихов не замечено. Удалось лишь по парижскому Альбому установить имена поэтов, чьи произведения во французском переводе легли в основу переложений Гумилёва: Ли Тай Пе (или Ло По), Ли Сун Чан (или Ли Оэй), Чан Чи — или Чан Цзи, Уан Тие (или Ван Цзи), Тзе Тие, Сао Нан. Чу Фу, Тан Ио Су (или Чан Жо Су). И все же, несмотря на то, что китайскую мудрость Гумилёв доносит до нас через посредничество французского языка, он сумел сохранить в своих стихах ту потаенность мыслей и чувств, которые вкладывали в свои произведения китайские мастера.
По предположению Г. Струве, одно из удивительных стихотворений этого цикла — «Соединение» — навеяно любовно-романтическими отношениями Гумилёва с Еленой Д., его «синей звездой», которая жила на одном берегу Сены, а сам поэт — на другом. Но это лишь реально-событийная привязка к философским размышлениям о невозможности счастья.
О, как божественно соединенье
Извечно созданного друг для друга!
Но люди, созданные друг для друга,
Соединяются, увы, так редко.
«Где кончаются дороги мысли — там начинай внимать. Где слова перестают выражать — там начинай созерцать», — гласит древнекитайское изречение. Подобно сказанному, нам хочется внимать и созерцать строки Николая Гумилёва, поскольку каждое его слово несет свои краски и свои звуки.
Среди искусственного озера
Поднялся павильон фарфоровый,
Тигриною спиною выгнутый,
Мост яшмовый к нему ведет.
Говорят, что понять философию китайских мудрецов дано не каждому, а посредством поэтического слова — тем более. Быть может, благодаря стихам Гумилёва это понимание придет к нам.